встречу. Но, как свидетельствует французская журналистка Женевьева Табуи, увидев ликующую толпу, Даладье пробормотал: «Глупцы, они не знают, чему аплодируют…»
Один из самых ярых английских «мюнхенцев», Сэмю-эль Хор, в своих послевоенных воспоминаниях пишет: «Было бы неверно утверждать, будто наша слабость в военном отношении явилась главной причиной мюнхенского соглашения». Да, это поистине так. Легенда о военной слабости западных стран должна была служить лишь прикрытием для коварных политических целей мюнхенской политики. В действительности армии двух стран-союзниц — Франции и Чехословакии — превосходили вдвое по численности немецкие войска того времени. А ведь этим странам была обеспечена поддержка Советского Союза и многих других миролюбивых государств!
В августе 1938 года из-за несогласия с установками Гитлера подал в отставку начальник генерального штаба армии Бек. Вокруг Бека сгруппировалась сильная оппозиция, считавшая, что немецкая военная каста должна бороться с авантюристической политикой Гитлера любыми средствами, вплоть до государственного переворота. Эта позиция профессиональных военных объяснялась, разумеется, не их пацифизмом, а просто трезвой оценкой обстановки, Оппозиция связалась с английским правительством. Проинформировав его о намерениях Гитлера и сообщив об оперативных планах нацистского руководства, она заверила британский кабинет в том, что если Англия останется твердой, Гитлер отступит. И это было действительно так! Однако британский кабинет не внял советам Бека. Он остался «твердым». Но не в отпоре Гитлеру, а в проведении мюнхенской политики, имевшей лишь одну цель — натравить Гитлера на Советский Союз.
Американский посол в Москве Дэвис сообщил секретарю президента Рузвельта: «Россия может сыграть значительную роль в деле защиты международного мира. Однако создается впечатление, что демократические страны Европы преднамеренно помогают фашистам в их попытках полностью изолировать эту великую державу от остального мира, и в особенности от Франции и Англии. Печально, но факт».
Этой же точки зрения придерживался видный английский историк Уилер-Беннет, находившийся в сентябре 1938 года в Чехословакии. Он писал: «За всеобщим желанием мира и за «приспособлением» к Гитлеру скрывалась в те дни — если не в мыслях самого Чемберлена, то по крайней мере в мыслях некоторых его советников — тайная надежда на то, что германскую экспансию удастся направить на Восток, где она со временем столкнется с Советской Россией».
Вот почему неправильно называть мюнхенскую сделку политикой «умиротворения» Гитлера. Это была политика поощрения разбойничьих планов нацистского фюрера. Речь шла о сознательном сговоре, в котором разменной монетой служили территория и население одной из культурнейших европейских стран. Договаривающиеся стороны прекрасно знали, каков объект сделки. Империалистические державы хотели преодолеть собственные противоречия за счет Советского Союза, за счет организации агрессии против него. Невдомек тогда было ни Чемберлену, ни Даладье, что эта политика коварных интриг и предательства станет одновременно политикой крушения европейского мира, политикой национальной катастрофы для западных стран.
Так западные державы выдали Гитлеру Чехословакию, и фюрер не преминул воспользоваться возможностями, которые предоставило ему мюнхенское соглашение. Уже спустя три недели после Мюнхена он подписал план оккупации всей Чехии. 21 октября 1938 года Гитлер велел подготовить немецкую армию для «ликвидации остатка Чехии и занятия Мемельской области» (района литовского города Клайпеды, граничившего с бывшей Восточной Пруссией). В приказе говорилось, что «организация, эшелонирование и степень готовности войск должны быть рассчитаны на нападение, с тем чтобы предотвратить всякую возможность отпора. Целью является быстрая оккупация Чехии и изоляция ее от Словакии».
После отторжения Судетской области в Чехословакии было создано профашистское марионеточное правительство во главе с президентом Гахой. Страну ослабляло и словацкое сепаратистское движение, субсидируемое из Берлина. В переговорах со словацкими сепаратистами (Дурчански и Мах), которые состоялись в резиденции Геринга, гитлеровский рейхсмаршал прямо заявил: «Стремление Словакии отделиться надо всячески приветствовать. Чехия без Словакии будет отдана нам на милость».
В начале 1939 года Гитлер решил, что время для «поглощения» Чехии созрело. Эту операцию он намеревался провести по «австрийскому образцу» — путем «соглашения» с правительством.
Чехословацких лидеров вызвали в Берлин. Вечером 15 марта должна была состояться встреча с Гитлером. Но фюрер принял их лишь ночью — в 1.15. Кроме него, во встрече принимали участие Геринг и Кейтель. Президент Гаха пролепетал, что правительство, мол, просит оставить чехам «право на национальное существование». В ответ на это Гитлер сухо сообщил, что он приказал войскам перейти границу Чехословакии днем 16 марта и что после оккупации намерен включить страну в состав германского рейха. Монолог фюрера перевел все тот же неутомимый Шмидт, он же рассказал о реакции «гостей»: «Гаха и Хвалковский (министр иностранных дел), — записал Шмидт, — буквально окаменели в своих креслах. Только по глазам было видно, что они — живые существа».
Опомнившись, Гаха заявил, что считает в создавшейся ситуации сопротивление безнадежным, но не знает, как довести это до сведения чехословацкой армии. Гитлер только и ждал подобного заявления. Он сказал, что единственный выход — подписать соглашение, в котором говорилось бы, что чехословацкое правительство вручает судьбу страны фюреру. «В противном случае, — добавил он, — я вижу лишь один исход — уничтожение Чехословакии».
После этого Гаха и Хвалковский поступили в распоряжение Геринга и Риббентропа, которые должны были заставить их подписать заранее подготовленные документы. Эту сцену, ссылаясь на свидетельства очевидцев, описал французский посол в Берлине Кулондр: «Геринг и Риббентроп были безжалостны. Они в буквальном смысле слова гоняли Гаху и Хвалковского вокруг стола, на котором лежали документы, вкладывая им в руки перо, и беспрерывно повторяли, что если те откажутся поставить свою подпись, Прага через полчаса будет лежать в развалинах».
Но этим дело не ограничилось. Воспользовавшись тем, что Гаха пожаловался на сердечную слабость, Геринг вызвал лейб-медика Гитлера Морелля и велел тому сделать инъекцию чехословацкому президенту. Иозеф Климент, бывший политический референт Гахи, дал после войны письменные показания о своем разговоре с Гахой в отеле «Адлон» после его возвращения от Гитлера: «Гаха подтвердил, что во время переговоров с Гитлером ему была сделана инъекция, хотя он и протестовал…»
«Дипломатические» методы Гитлера принесли свои плоды. В 3 часа 55 минут Гаха и Хвалковский подписали требуемые документы. Чехословакия была расчленена и на ее территории были созданы так называемый «протекторат Богемия и Моравия» и сепаратное «Словацкое государство».
Хотелось бы закончить эту главу описанием эпизода, происшедшего уже в 1942 году. Он очень ярко показывает «стиль» дипломатии Гитлера и одновременно цену предательства и капитуляции. В июне 1942 года, после убийства в Праге Гейдриха (бывшего начальника тайной полиции и службы безопасности — СД, а с 1942 года имперского наместника Богемии и Моравии), Гитлер вновь имел разговор с Гахой. Он сказал, что, если в Чехии будут продолжаться выступления против немцев, он распорядится выселить всех чехов из страны. «Для нас, уже переселивших миллионы немцев,[74] — добавил он цинично, — такая мера не представляет никаких трудностей». Это не было пустой угрозой. По указанию Гитлера Гиммлер уже начал подготавливать поголовную высылку чехов. Остолбеневший Гаха спросил Гитлера, может ли он использовать это сообщение для того, чтобы воздействовать на чехов. Гитлер разрешил. «Чешские господа, — сказал он, вспоминая в ставке свой разговор с Гахой, — настолько хорошо поняли меня, что свою политику они с тех пор полностью подчинили принципу истребления всех бенешевских элементов и пресечения бенешевских интриг. Они поняли, что в борьбе за сохранение самого существования чешского народа не может быть нейтральных и что необходимо избавиться от всех, кто занимает позицию «ни да, ни нет».
ГЛАВА VII
В БОРЬБЕ ЗА МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО
