сослужила хорошую службу, когда вывела, правда поздно, на новый адрес Марины, которую Сергей так неудачно пытался спрятать. Скорее всего, Милехин привязался к тебе случайно, но после разговора с Ворошиловым он понял, кто ты такая. Но хуже всего, они догадались, по какой причине ты там отиралась. Ведь ты все разболтала Людмиле: и про любовницу Сергея, и про Подольскую гору.
– Ты думаешь, бежевый «Москвич» их рук дело?
– Даже не сомневаюсь! Ты ведь, помнится, рассказывала, как Сергей менял машины, когда ехал к Марине, петлял по городу. Люди Ворошилова не знали, что он оставил «Вольво» на стоянке. Но они засекли твой джип и подумали, что он пересел в него. Тем более что стекла в нем тонированные, сразу не разглядишь, сколько человек в салоне. Скажи спасибо, что они свалили, когда обнаружили тебя одну в машине.
– Я не помню, чтобы кто-то ко мне подходил...
– И хорошо, что не помнишь. Такие люди ничем не гнушаются, но, видно, не поступило команды убрать тебя, вот они и смылись втихую.
– Да, я понимаю, – я покачала головой и прикурила вторую сигарету. – Клим очень вовремя подсуетился. Но почему он сам стрелял в Сережу? Теперь любому пацану известно, что для этой цели нанимают профессионалов. Скажи, как он узнал, что мы приедем с Сережей на квартиру Марины? Я ведь говорила тебе, что мы никому, кроме Риммы, не сказали об этом. И ты тоже не знал...
– Твой Сергей так все запутал! – вздохнул Суворов. – Мы действительно ждали его на следующий день. Прости, это моя вина, что не просчитал подобный вариант...
– Я тебя не виню. Я тоже ждала его через два дня. Похоже, он сам себя обхитрил. И все-таки почему Ворошилов оказался у дома первым?
– А это к Хрусталеву, – усмехнулся Суворов. – Может, он тебе и расскажет, что его ребята обнаружили под крышкой твоего кухонного стола, в спальне и в кресле Риммы. Ворошилов знал о каждом вашем шаге... Очень шустрая сволочь... Он, видно, понял, что не успевает предупредить Милехина, у того всегда найдется пара стрелков наготове, поэтому он сам устроил засаду. А может, не хотел, чтобы Милехин знал, какие именно документы попадут в его руки.
– Но вдруг милиция начнет допытываться насчет документов или будет спрашивать меня, по какой причине Сергей наведывался к Марине?
– Этого он мог тебе не сказать, а папки вовсе не существует в природе! – быстро сказал Суворов.
– Понятно, – вздохнула я, – но ты наверняка не скажешь мне, что это за бумаги?
– Точно не скажу, но ты должна знать, что эти бумаги спасут репутацию комбината. И ты их сама передашь генеральному.
– Но как ты оказался в компании Хрусталева?
– Было дело! В какой-то момент наши интересы пересеклись и пошли затем параллельно! – Суворов посмотрел на меня. – Это все, что я хотел тебе сказать.
– Все ли? – удивилась я. – Я прекрасно понимаю, что не допущена к коммерческим тайнам комбината, и больше, чем положено, не буду пытаться узнать. Но скажи, то, что ты рассказывал о себе, правда? Или такая же сказка, как легенда о замечательном дворнике?
– Я тебя ни в чем не обманул. До недавнего времени я служил в погранвойсках, но по ранению меня комиссовали, я вышел на пенсию, надо было прибиваться к какому-то берегу...
– Теперь я понимаю, какие тундры и какие берега ты топтал в последнее время. Так и не смог расстаться с Севером?
– Не смог, – тихо сказал Суворов и уставился в стол, сломав при этом сигарету. Он торопливо смахнул крошки табака в пепельницу, и я заметила, что его пальцы слегка подрагивают.
Но он снова поднял на меня взгляд. И теперь он был у него жестким, а не виноватым.
– Но очень скоро я переберусь в ваш город. Уже подписан приказ. Меня назначили временно исполняющим обязанности генерального директора представительства. Пока! А дальше видно будет!
И тогда я рассмеялась. Как я себя сейчас ненавидела за тот смех.
– Ой, не могу! – хохотала я. – Сначала ты заменил Сережу в постели, а теперь и в представительстве.
Я понимала, что мой смех больше смахивает на истерику, и все-таки не могла остановиться.
Я видела, как блеснули его глаза и желваки заходили на скулах. И если бы он сейчас закричал на меня, стукнул кулаком, все было бы кончено. Раз и навсегда! Бесповоротно!
Но он вдруг встал и подошел ко мне. Он стоял, а я сидела и испуганно взирала на него снизу вверх. Он сжал мое лицо ладонями и слегка встряхнул.
– Аня! – сказал он. – Успокойся! И прости меня! Сейчас не время это говорить. Мне сорок четыре. Я старше тебя лет на пятнадцать...
– На десять. Ты мне просто льстишь, Суворов, – упавшим голосом сказала я, потому что почувствовала, какое за этим последует продолжение.
– Все равно много! – сказал он. – Всякое бывало в моей жизни. Я видел и пережил такое, что и врагу не пожелаешь! – Он вдруг быстро отнял руки от моего лица и вернулся на прежнее место. Впервые я видела, что Суворов не в себе, и сердце мое отчего-то замерло. А он воевал с зажигалкой, но так и не смог закурить и с досадой отшвырнул ее, и она свалилась со стола. Я продолжала молча за ним наблюдать.
– Аня, не смотри на меня так, – наконец взмолился Суворов и провел ладонями по лицу, словно смахнул что-то. – Прости, но я тебе соврал...
Сердце у меня свалилось куда-то под стул, на котором я сидела. Сейчас он скажет, что женат...
Но вопреки своим страхам услышала другое:
– Я не смог объяснить свое состояние, потому что на самом деле не знал, что это такое. А вернее, раньше просто не догадывался, что так бывает. А, черт! – он махнул рукой. – Совсем запутался! Одним словом, я понял, что не могу без тебя, и испугался. И уговаривал скорее не тебя, а в первую очередь себя. Думал, все это у нее под влиянием стрессов. Перебесится баба и снова вернется в свое уютное и теплое гнездышко.
– Я – не баба, Суворов! Заруби это себе на носу!
– Да понял я! Понял! Просто так мне было легче. Пойми, каково это – на пятом десятке лет осознать, что влюбился в женщину, притом в жену своего сослуживца... Поверь, Аня, это очень горько, очень тяжело! Жить и знать, что впереди никакой перспективы, что любимая женщина потеряна для тебя навсегда... Я почти проклинал тот момент, когда вызвался тебе помочь... Но тогда я не знал, что ты жена Родионова.
– А когда узнал?
– Тогда уже было поздно! – Суворов неловко улыбнулся. – Прости, неприлично объясняться в любви вдове. Я не хотел тебе говорить...
– Но так сложились обстоятельства... – вздохнула я. – И я тебя прощаю! И, честно, ничего не могу сказать тебе в ответ. Ты – славный, порядочный... Ты – классный мужик, Суворов! И я никогда не забуду, сколько раз за прошлую неделю ты спас меня. И ночь в машине тоже не забуду. Но душа Сережи бродит где-то здесь, я это чувствую. И ему неприятно, что его жена выясняет отношения с другим мужчиной. Я не знаю, как сложится моя жизнь в дальнейшем, но я все простила Сереже. И пока его душа не успокоится, не обретет свое пристанище, я тебе ничем не смогу ответить.
– Ты права! Ты абсолютно права! – Суворов поднялся из-за стола. – Прощай, Аня! Надеюсь, я не был тебе противен. Ты – молодая, красивая женщина. Ты еще встретишь свое счастье! Зачем тебе старый, потертый жизнью вояка! – и быстро вышел из комнаты.
Возможно, мне надо было побежать за ним, остановить, сказать какие-то слова, чтобы не сидеть сейчас у окна и не терзать себя воспоминаниями. А еще гадать: приедет попрощаться, не приедет...
Я посмотрела на часы. Пятый час утра... Уже не появится. Я знала, первый рейс на Таймырск в семь часов. Нет, не поедет Суворов в такую рань к женщине, которая, по сути, от него отказалась...
– Аня! – произнес кто-то тихо за моей спиной.
И я резко повернулась. Суворов стоял под моим окном. А я так задумалась, что не расслышала его шагов.
Я продолжала сидеть на стуле, потому что ноги враз отказали, а еще очень сильно дрожали в коленках, и, вытаращив, как последняя дура, глаза, не знала, что сказать.
– Т-ты? – Я с трудом выдавила первое слово, остальные пошли легче. И все-таки я не нашла ничего
