– О! – Галина Филипповна, казалось, обрадовалась, что можно покончить с темой Греции и учительских отпусков. – Твой муж опять уезжает в командировку?
Я пожала плечами. Эту тему мне совсем не хотелось продолжать. Но она уже попала соседке на язык.
– Да, – произнесла она многозначительно. – Сергей Николаевич занимает высокий пост. Но эти командировки... – Она покачала головой. – Постоянные разъезды... Мужчинам нельзя подолгу бывать вне семьи... Это их развращает.
Будь это сказано часом раньше, я бы непременно заступилась за Сережу, но сейчас только кисло улыбнулась. «Знала бы ты, как развращает, – подумала я. – И как бы ты сейчас выглядела, если бы услышала, что я нашла в его карманах».
– Да, на днях я видела Сергея Николаевича в городе. Я еще в библиотеке хотела тебе рассказать, да вылетело из головы. Когда это было? Дай бог памяти... – Галина Филипповна возвела очи горе. – Ах да! В пятницу на прошлой неделе. Я ездила в сберкассу и как раз их увидела...
– Их? Что вы имеете в виду? – спросила я как можно равнодушнее, подливая соседке чайку, но сердце свалилось в область желудка, и я почувствовала приступ тошноты.
– О! – Галина Филипповна многозначительно усмехнулась и погрозила мне пальцем. – Сергей Николаевич вышел из машины вместе с интересной брунеткой (она так и сказала –
Я прикинула в уме, где находится офис представительства и где улица Чернышевского. Сама я в том районе ни разу не бывала, тем более ничего не знала про ресторан «Оазис». Странное название, если учесть, что это почти окраина города, вдали от караванных путей.
– А, это Любаша, – сказала я как можно равнодушнее, – юрист комбината. Она приехала сюда в командировку на прошлой неделе, и у них была важная встреча в «Оазисе» с иностранными партнерами. – Врала я вдохновенно, тем более что никакой Любаши-юриста в природе не существовало. – Я ее хорошо знаю. Сорокалетняя брюнетка с тонкими губами. В прошлом году мы вместе отдыхали в Испании.
– Нет-нет, – замахала руками Галина Филипповна. – Не сорокалетняя. Совсем молодая девица. Сергей Николаевич бережно так поддерживал ее под локоток. Яркая очень, высокая... И плечи, знаешь ли... Шея... Посадка головы. Мне показалось, что она балерина или танцовщица. – Старуха поджала губы и подозрительно посмотрела на меня. Похоже, она готова вынести свой вердикт?
Но я ее опередила.
– Так это Светлана! – воскликнула я с восторгом. – Референт Сергея. Молодая брюнетка с полными губами. Она еще увлекается темной помадой. Честно сказать, я люблю более естественные тона.
– Полностью с тобой согласна, – кивнула головой Галина Филипповна. Взгляд ее потеплел. – Чересчур яркая косметика придает женщине вульгарный вид. Референт Сергея Николаевича – весьма красивая девушка, но мне показалось, что в ней не хватает интеллигентности, а это очень важно для референта, ты не находишь? И потом, ее платье! Ярко-красное, с абсолютно голой спиной, и разрез сзади почти до талии. Женщины теперь стараются выставить все напоказ, словно на конской ярмарке, а где легкий флер таинственности, интрига, загадка?.. Все кануло в прошлое. Сейчас все оголено до неприличия... На, бери меня! Покупай! – Галина Филипповна сердито шлепнула ладошкой по столу. – В наше время если учительница приходила в школу в брюках, ее не допускали до уроков. Не разрешали носить золото и другие украшения...
Она перевела дыхание, и я поспешила перехватить инициативу:
– Светочка – очень хорошая девушка! (Если б Галина Филипповна знала, как мне хочется свернуть шею этой «хорошей девушке»!) Я уже говорила, что в «Оазисе» они проводили важную встречу, а после был банкет...
– А почему Сергей Николаевич был на банкете с референтом, а не с тобой? – Блеклые глазки, казалось, пробуравили меня насквозь. – Или теперь не поощряется ходить на банкет с женами?
– Почему же? – Я весело улыбнулась. – Но Сережа проводит столько важных совещаний, встреч, приемов, что мне пришлось бы забросить дом, если их посещать все до единого. Сами понимаете, женщине требуется гораздо больше времени, чтобы подготовиться к встрече. Поэтому я посещаю только особо важные мероприятия. – И, мысленно похвалив себя: «Молодец, как ловко вывернулась!», продолжала в том же духе: – А референт там присутствует всегда в силу своих обязанностей. И вечернее платье для нее вместо униформы.
– Ну да, да! – закивала головой Галина Филипповна и вдруг лукаво погрозила мне пальцем. – А ведь я пришла по другому поводу. Не стану отрывать тебя от дел, просто хотела предупредить, что к тебе скоро пожалует гость.
– Шутите? Какой гость? – поразилась я. Гостей мне еще не хватало. Тем более неожиданных.
– Клим! Я его встретила сегодня возле аптеки. И сначала не узнала его. Он сам окликнул меня и спросил про тебя. Не уехала ли из города? – Галина Филипповна уставилась на меня. – Неужто забыла? Вы сидели с ним за одной партой в третьем классе. Ты все время жаловалась, что он дергает тебя за косы.
Я застыла с открытым ртом. Нет, меня поразили не закрома учительской памяти. Я чуть не упала со стула, когда услышала это имя. Клим! Клим Ворошилов! Самая первая и самая большая ошибка в моей жизни.
– Клим? – переспросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. – Нет, не помню. Наверное, он рано перевелся в другую школу.
– Что ты! – всплеснула руками Галина Филипповна. – Как ты могла его забыть?! Вы учились вместе девять классов, но в десятом он ушел в техникум. Черный такой, волосы до плеч. Его часто вызывали на педсовет. Он постоянно пропускал уроки, ввязывался в драки и гонял на мотоцикле. Он еще мне доставлял массу хлопот, а в старших классах в него словно бес вселился.
– Теперь вспомнила! – Мне нелегко далось это признание. Но не могла же я признаться Галине Филипповне, что я не только помню Клима, а очень часто его вспоминаю. Он доставил мне много неприятностей, он изводил меня постоянно, и я никак не могла объяснить его такую стойкую неприязнь ко мне. Но в девятом классе он застал меня в пустом классе и запер дверь на швабру. Я чуть не выпрыгнула из окна от ужаса, но Клим успел схватить меня за косу (после этого я от нее избавилась), повалил на стол и принялся целовать. Так целовали меня впервые в жизни, но я живо сообразила, чем это грозит, тем более что Клим полез мне под юбку. Я заорала, вырвалась и опрокинула на него аквариум. Все случилось в кабинете биологии, где я поливала цветы. После я схватила швабру и огрела его по голове и еще раз по спине.
Клим упал на колени, из рассеченной головы текла кровь. Он стоял передо мной мокрый, жалкий, весь в порезах. Я занесла швабру в третий раз, меня трясло от ярости, и тогда он тихо, глядя в пол, сказал:
– Я давно хочу с тобой дружить!
– Пошел вон! – заорала я как бешеная. Слезы текли по щекам. Но я достала в лаборантской аптечку и как могла забинтовала ему голову. На следующий день мне учинили нехилую разборку в учительской за разбитый аквариум, погибших рыбок и устроенный разгром в кабинете биологии. Все бы обошлось, ведь я была лучшей ученицей в классе, а родители хоть и выругали бы меня, но купили бы школе новый аквариум. Но вмешался Клим. Он ворвался в учительскую. Не помню, что он кричал. Он вытолкал меня в коридор, а сам остался на съедение педагогам... До конца учебного года оставалась неделя, но в класс он больше не вернулся.
Несколько лет мы не виделись. Говорили, что он поступил в речной техникум и уехал из города. Через год я отправилась в Москву. Окончила факультет журналистики МГУ, работала в газете... Я и думать забыла о Климе. И вдруг он напомнил о себе... Заявился в редакцию, отыскал меня. Я не поверила своим глазам! В приемной главного редактора меня ожидал высокий загорелый красавец в форме речника. В руках он держал букетик анютиных глазок. И я потеряла дар речи. Сколько лет подряд я находила эти букетики то на подоконнике своей комнаты (при том, что мы жили на третьем этаже), то в почтовом ящике, а то воткнутыми в дверную ручку.
Я перебирала в уме всех своих знакомых, кого-то просто припирала к стенке, кого-то уговаривала признаться, но ни один из них все равно не подходил под образ романтического влюбленного, способного на подвиги ради своей любимой.
