– Ничего, сейчас мы это дело поправим. У меня дома тихо. Пять шагов, и река, а на реке – остров. Зимой он скучный, одинокий, а весной – загляденье. Черемуха цветет, птицы поют... Пляж там чудесный. Везде галька, а здесь песок...
– Лето, – произнесла Даша мечтательно и снова закрыла глаза. – Скорее бы лето! Чтобы солнце, небо, горячий песок и море... Синее-синее, а белые только чайки да барашки на волнах. И пароход... – Она открыла глаза и быстро сказала: – Нет, парохода не будет. Не будет парохода... – И, не сдержавшись, почти простонала: – Господи, как я хочу проснуться, и чтобы все оказалось одним большим ночным кошмаром. Но как проснуться, как?
– Дарья Витальевна, не надо! – Алексей отнял правую руку от рулевого колеса и, протянув назад, коснулся ее плеча. – У вас стресс, это плохо! Держитесь! Завтра вам придется вытерпеть многое, и большей частью неприятное. Держитесь, если хотите выглядеть достойно.
– Я понимаю, – Даша отвела его руку. – Не отвлекайтесь, смотрите на дорогу! – И спросила: – Далеко еще?
– С четверть часа, – откликнулся Алексей. – Вот на горку въедем, и там уже бывшая Пролетарская слобода, а ныне микрорайон «Солнечный». До него от центра так же далеко, как до солнца. Но сотруднику МЧС негоже нежиться на перине. Ежедневно вместе с обыкновенными российскими гражданами преодолеваю массу экстремальных ситуаций по дороге на службу. В трудностях закаляется характер спасателя и его нервы. Поэтому освободить чью-то машинку из сугроба для нас плевое дело!
Алексей продолжал что-то говорить, голос его звучал бодро и весело, но это были какие-то невзаправдашние, нарочитые и бодрость, и веселье. Казалось, Алексей не ее успокаивал, а самого себя. Однако она почти не нервничала и уже ничего не боялась, поэтому сказала без уныния:
– Прекратите хвастаться! Лучше подумайте, чем меня будете кормить? Учтите, даже в оплату за услугу за плиту я не встану. Сейчас я и яичницу не смогу приготовить. Давайте заедем в магазин и возьмем какие- нибудь полуфабрикаты. Пельмени или бифштексы...
– Обижаете, Дарья Витальевна, – рассмеялся Алексей, – плох тот спасатель, кто не спасет женщину от голода. Вы забыли учесть, что матушка у меня живет в деревне, поэтому я весьма избалован и полуфабрикаты не употребляю. Есть у меня приличная вырезка. Я вас такими отбивными угощу!
– Спасибо, а то что-то я оголодала за последние два дня.
– Потому что дело имели с
– Смотрю, вы большой патриот МЧС! – съязвила Даша. – Но вы же десантник, военный человек. Вас учили убивать, ровнять с землей, уничтожать и разрушать. А теперь вдруг перекинулись в спасатели, спасаете, кормите, одеваете, пожары тушите, развалины разбираете. Это что же получается? Бармалей превратился в дедушку Мазая?
– Что-то вас не в ту степь повело, Дарья Витальевна? – Похоже, Алексею не понравился ее сарказм. – Помните слова из одного хорошего фильма, «Офицеры» называется? Есть такая профессия – Родину защищать. Я присягу один раз и навсегда давал, поэтому, где бы ни оказался, в ВДВ или МЧС, найду, чью жизнь защитить или спасти. Я не люблю высокопарных слов, но не могу молчать, когда обижают армию. Если народ не гордится своей армией, то это не народ, это – население.
– Простите, я не хотела вас обидеть, – повинилась Даша. – Это моя беда, когда устаю, то всегда вредничаю.
– Ничего, я не в обиде, – Алексей улыбнулся ей в зеркальце. – Сейчас приедем, душ примете, поужинаем, всю вашу усталость и вредность как рукой снимет.
– Алексей, я не посмела вас спросить: осложнений не будет в семье, если вы привезете меня?
– Ну, теперь об этом поздно спрашивать! – рассмеялся Алексей и повернул машину к новенькой девятиэтажке из красного кирпича. – Все уже, приехали!
Захватив Дашин пуховик и сумку, Алексей помог ей выйти из машины. Она огляделась по сторонам. Смеркалось, и во дворе, кроме нескольких фигурок подростков, снующих с клюшками по хоккейной площадке, и двух мужчин, прогуливающих в крохотном сквере собак, никого не было видно.
– Я вас сначала провожу, – сказал Алексей, – а пока вы приведете себя в порядок, ванну примете, переоденетесь, загоню машину в гараж.
Даша открыла было рот, но Алексей опередил ее и уточнил то, о чем она хотела знать в первую очередь:
– Не беспокойтесь, я живу один, так что стесняться нечего. Я вам уступлю свою спальню, сам перекантуюсь в кабинете. А завтра после похорон отвезу вас к матушке.
– Но мне надо позвонить Полевому, узнать по поводу Гриши...
– Не надо звонить, – сказал сухо Алексей и открыл перед ней металлическую дверь подъезда.
Навстречу им спускалась пожилая сухонькая женщина в спортивном костюме и с мусорным ведром в руках. Она окинула их любопытным взглядом, ведь Даша до сих пор была в форме, хотя и без тех тяжеленных прибамбасов, которые остались в «уазике», и даже притормозила в дверях, чтобы бросить еще один взгляд, теперь уже им в спину.
Алексей усмехнулся, заметив, что Даше это не понравилось.
– Не расстраивайтесь, – сказал он, нажимая на кнопку вызова лифта, – бабулька с полным ведром, а это хорошая примета.
– Вы сказали, что я не должна звонить Полевому? Вы что-то знаете? – спросила Даша, когда они вошли в лифт.
– Да, экспертиза подтвердила: погиб именно Оляля, ваш друг, Даша! Я разговаривал с Полевым после обеда, он велел передать вам свои соболезнования. – Алексей обнял ее за плечи и притянул к себе. Даша заплакала. Но он не утешал ее, только гладил ладонью по голове. А когда лифт остановился на шестом этаже, взял ее за руку и вывел из кабины, как маленькую.
– Вы не беспокойтесь, организацию похорон взяли на себя городская администрация и Союз художников, – сказал Алексей, когда они вошли в квартиру. – Согласитесь, у них гораздо больше сил и возможностей. У вас не будет необходимости лишний раз светиться, а на похороны мы съездим, это я обещаю. Уже есть распоряжение, что Павла Аркадьевича и Григория Олялю похоронят рядом на Бузулукском кладбище.
– Спасибо, – сказала Даша, хотя знала, что в таких обстоятельствах не благодарят. Подобная забота в порядке вещей по тому обычаю, который еще не стерся из памяти русского народа.
– Располагайтесь, устраивайтесь, не стесняйтесь, – Алексей распахнул перед ней дверь спальни. Вошел следом и достал из одежного шкафа мягкий стеганый халат и большое полотенце. – Возьмите, для банных дел пригодится! Шампунь, мыло, что там еще, все в ванной! Можете плескаться, сколько душа пожелает.
Он быстро вышел из комнаты. Даша осмотрелась. Спальня была не по-мужски уютной и светлой. Широкая кровать под нарядным покрывалом, большое зеркало на стене, комод, одежный шкаф, небольшой телевизор в углу, множество цветов – на подоконнике, на специальных подставках у стен – и какое-то разлапистое, размером с небольшое дерево, растение в углу в обыкновенной деревенской кадушке. Словом, спальня Даше понравилась. Но мысли вновь вернулись к Грише.
В душе она была готова к тому тяжкому известию, которое принес ей Алексей. Лялька погиб, этот удар она тоже переживет достойно, сцепив до боли зубы, но переживет. И непременно возьмет себя в руки, чтобы никто не увидел ее слабой и подавленной. Пусть знают, что ее не смять и не раздавить. Те, кто явится на похороны Паши, а затем Оляли, должны понять: да, она страдает, да, ей горько, но она не сломлена. Еще не вечер! И есть все основания не опускать голову и не пасовать перед обстоятельствами. Она выдержит и победит! Без Ржавого Рыцаря, без Паши, без Оляли, но победит обязательно, потому что они научили ее быть сильной и мужественной! Навсегда научили!
Даша подошла к окну и увидела переливающуюся множеством огней панораму Краснокаменска. Далекие горы вставали на горизонте острыми пиками, похожими на шипы мифического чудовища, стерегущего и этот город, и это небо, и все, что между ними на самом краю земли. И тогда впервые за последние дни Даша подумала, что самые страшные события в ее жизни позади. В новую жизнь, которая, несомненно, началась с порога этой комнаты, она вступает хотя и потрясенным, израненным и немного сбитым с толку, но вместе с
