Фобур Сент-Оноре, когда та вернется после экскурсии на Эйфелеву башню. Из-за стойки вышел главный портье с ключом от комнаты Мардж, в руке он держал конверт.
– Целый день вам пытался дозвониться какой-то джентльмен, – сообщил он. – Полковник Картер из американского посольства. Надеюсь, у него для вас хорошие новости.
– Я иду к себе, – сказала Мардж. – Не попросите ли вы оператора соединить меня с ним?
– С удовольствием, – ответил портье.
Когда она вошла в комнату, телефон уже звонил. Со вздохом облегчения она сбросила туфли и села на постель. Голос на другом конце провода звучал довольно дружелюбно, хотя в нем и слышалась некоторая тревога. Полковника Майка Картера не было на месте, но его секретарша сообщила, что полковник хотел бы встретиться с Мардж как можно скорее – если возможно, сразу после полудня. Нет, к сожалению, она не знает, в чем дело. Устроит ли Мардж в три часа? Мардж не возражала. Куда она должна приехать? Никуда, ответила девушка, полковнику Картеру доставит удовольствие навестить ее в отеле. Он находился на месте целый день и только что вышел перекусить.
Мардж сняла блузку и легла на широкую постель. Облака на улице, судя по всему, разошлись, и теперь в комнату врывалось солнце, освещая большую картину, висевшую над кованым камином. Она огляделась. Комната казалась розовой, чего прежде Мардж не замечала. Старинные деревянные часы показывали два. Вздремнуть уже не удастся. Что им от нее нужно? Откуда они узнали, что она здесь? Может быть, Клэй пытался разыскать ее, но это было бы странно, учитывая обстоятельства. Теперь, когда между ними все было кончено, зачем она могла ему понадобиться? А если бы захотел, то сам позвонил бы ей. Он и раньше так поступал, невзирая на время суток и где бы она ни была. Звонок через посольство – что-то новенькое, непохожее на него. Он не любил дипломатов.
Странное чувство овладело ею, когда она лежала на этой постели и в ее сознании блуждал образ Клэя. Они были женаты четырнадцать лет, но никогда он не был так далек. Даже тогда, когда полгода назад она окончательно поняла, что он для нее потерян. Он попросил ее не утруждать себя приездом в Бангкок на короткие каникулы, которые они еще раньше задумали провести вместе, не забирать девочку из школы и никому ничего не говорить. Пусть она живет как хочет, изучает что хочет и где хочет. А там видно будет.
Поначалу Мардж подумала, что муж сошел с ума, но по мере того, как от него не было никаких вестей, отчуждение нарастало, и больше она о нем не слышала. Знала, правда, что он писал дочери: одна открытка пришла из Гонконга, а вторая из Бангкока.
В последнюю их встречу все было чрезвычайно странно. Клэй приехал на похороны своей матери, и они взяли несколько выходных, чтобы поплыть на яхте во Флориду. Поначалу она обрадовалась. Муж попытался сблизиться с ней. Он был возбужден, и если бы так шло и дальше, это могло бы стать вторым медовым месяцем. Но уже на следующий день он переменился. Он говорил больше обычного – говорил, по сути, ни о чем, но не давал ей возможности ответить, словно бомбардировал ее какими-то безумными теориями. В общем, он вел себя странно. Может, это было запоздалой реакцией на смерть матери? Часто он передавал штурвал Мардж и уходил на нос судна. Он вытаскивал из кармана клочок бумаги и принимался читать. Она не спрашивала его ни о чем, но замечала, что каждый раз, когда он перечитывал эту бумажку, он менялся на глазах.
О сексе не было и речи, да она и не ждала этого. Эта составляющая их жизни началась скверно: сначала была неуклюжая возня – точь-в-точь, как предупреждала ее мать, иногда это было больно, а случалось, что, когда она уже находилась в высшей точке возбуждения, он скатывался с нее и невнятно бормотал извинения. Впоследствии это вообще прекратилось. Однако во время того последнего плавания Клэй был внимателен. Он ни разу не осадил ее и иногда даже пытался сказать что-нибудь смешное. Застаревшая злость прошла. Она и впрямь решила, что наконец-то между ними воцарился мир, о котором она так долго мечтала.
И вдруг он вновь резко изменился. Это произошло, когда они отчаливали от Форт-Лодердейла. Он заявил, что утром уезжает во Вьетнам.
– Что это значит? – спросила она.
– Все, что тебе угодно, – ответил Клэй.
– Мы же собирались провести неделю в Атланте?
– Собирались. А теперь не собираемся.
Потом он переменил тему и, направив судно в сторону порта, предложил пообедать, заодно поведав о том, как он представляет себе ситуацию. Каждый будет жить своей жизнью. Развод необязателен. Она может продолжать жить так, как жила до сих пор: жить в пляжном домике в Лодердейле или в лыжном – в Аспене. Он надеется, что она все же будет тратить деньги. Вернись в школу, делай что-нибудь, ведь тебе нравится, когда ты занята, сказал он. Все время что-то делать – это твой образ жизни, и ты всегда чем-то занималась, только без меня. Их брак, по его мнению, исчерпал себя уже давно. Внезапно он стал высокомерен и не позволял ей ответить. Если она будет настаивать, он уйдет немедленно, заявил Клэй. Больше эту тему он обсуждать не намерен.
Он много чего наговорил в тот раз. Больше, чем когда бы то ни было. В тот вечер Мардж напилась, и он уехал еще до того, как она проснулась. С тех пор он ей ни разу не позвонил и не прислал ни одной весточки.
Она лежала и вспоминала былое, как вдруг зазвонил телефон. Мужской голос представился полковником Майком Картером из ВВС США.
– Спасибо, что подождали, – произнес голос. – Сейчас ровно три часа, у нас с вами назначена встреча.
Мардж ответила, что сейчас спустится вниз, и повесила трубку. Внезапно она обрадовалась, что ей нужно выйти из этой комнаты, которая показалась ей сейчас маленькой и темной.
Майк Картер ждал ее возле лифта. Он был невысокого роста – вот и все, что она заметила.
– Может быть, зайдем в кафе, полковник Картер?
– А может, вы предпочитаете проехаться?
– Я уже ходила по городу целый день. Почему бы нам просто…
– Было бы лучше, если бы мы нашли что-то… э, более уединенное.
