на танец, но Мардж отказалась.
Когда японка вернулась, ее лицо горело.
– Мой муж не умеет танцевать, – посетовала она.
– А у вас отлично получается, – ответила Мардж.
– В школе, где я училась, давали уроки танцев. Как давно это было!
– Это как езда на велосипеде. Танцевать никогда не разучишься.
Напитки были бесплатными. Затем последовали костюмированное представление и в полночь – поздний ужин. Неплохой аппетит для столь миниатюрной леди, иронично подумала Мардж о японке. Она встала, чтобы немного пройтись по палубе. Прочертив длинную серебряную дорожку от кормы до самого горизонта, в небе сияла луна, спрятавшись по темным уголкам, ворковали парочки.
Мардж пришлось поддержать беседу с пожилой англичанкой – титулованной леди, которая пристроилась рядом.
– До чего же я люблю эти ночи, дорогая, – мечтательно проворковала старая дама.
– Да, они прекрасны.
– Вам когда-нибудь приходилось путешествовать по Средиземному морю?
– Только однажды, очень давно.
– А я совершаю круиз по меньшей мере раз в год, – сказала леди. – В наше время трудно найти приличного собеседника. Вот в старые времена на корабле можно было обзавестись настоящими друзьями.
– Приятно слышать. Я сама здесь на отдыхе.
– Слишком много кормят, не отдых, а постоянное обжорство.
– Но хорошая еда – это часть отдыха, разве не так?
– Здешняя еда далеко не лучшая, моя дорогая.
В будущем надо избегать встреч с леди Брекенбридж, думала Мардж, в то время как та продолжала критиковать корабль и его содержимое от носа до кормы. Все было «ужасающе» или «так себе» и сводилось к тому, что впредь ноги ее здесь не будет. К тому же многие друзья англичанки успели обосноваться на Ямайке.
Мардж сидела, слушала и кивала. На нижней палубе она заметила японку, которая неуклюже семенила по дощатому полу. Ее облапил здоровенный мужчина, сжимавший в левой руке стакан.
– Взгляните, кого подцепил наш майор, – тут же прокомментировала сцену собеседница. – Его жена – одна из первых красавиц Лондона. Мог бы найти компанию и получше. Он говорит, что жена осталась на лето одна в Сан-Тропезе. Придурок.
Качка становилась все более ощутимой. Майор и японка целовались, обхватив друг друга.
– Вашему майору прыти не занимать, – произнесла Мардж, поднимаясь.
– Уже уходите, дорогая? Вполне простительно. Для нашего круиза могли бы найти полоску воды и поспокойнее.
– Но разве от них это зависит?
– Надо было посоветоваться с синоптиками.
– Что ж, леди Брекенбридж…
– Зовите меня Беатрис – как все мои друзья.
– Мне еще никогда не доводилось беседовать с аристократкой. И называть вас так – как-то неудобно… Спокойной ночи.
– Может быть, поболтаем как-нибудь в другой раз. С вами, американцами, иногда можно от души повеселиться.
– Ну вот и замечательно. Спокойной ночи, леди Брекенбридж.
– Спокойной ночи, дорогая.
В каюте мысли Мардж вновь обратились к мужу. С того дня, как ей приснился сон, ее не покидала надежда, что видение повторится. Во сне она почти дотронулась до него. Прошло уже столько времени с тех пор, как он исчез! Мардж задумалась о том, насколько Майк преуспел в своих поисках. Он обещал прислать ей телеграмму на борт корабля, если появятся какие-то новости, а она пообещала вернуться в Париж в любой момент, как только будет ему нужна.
Ей нужно было многое сказать Клэю. Быть может, и у него было что сказать своей Мардж. Мысль о том, что он все еще жив и остается ее мужем, приносила успокоение. Ей не терпелось оказаться на Мальорке, которая была частицей ее юности. На сердце стало теплее. Сегодня она наконец выспится.
43
Я сидел на бомбе, внутри которой тикал часовой механизм. Я не знал, как долго мне удастся продолжать эту головоломную игру. Минь Хо был проницателен. Я брал подачки, сносил от него унижения и насмешки, и все это – впустую. Этот скот убил единственного дорогого мне человека, а теперь сидел здесь, рядом со мной. Меня терзало отчаяние. Хотелось придушить этого недомерка и неслышно ускользнуть. Как только мы найдем американца и девушку, он воткнет мне в горло свое длинное лезвие – на сей счет я не питал никаких иллюзий. Но когда это произойдет? Приходила мысль о том, что надо вновь позвонить в банк в Люцерне и рассказать правду. Устроить встречу с полковником. Вероятно, дезертирство было его единственной виной.
Дезертирство… Будь он дезертиром, его искали бы и американские ВВС. Так вот почему их люди
