Восстание в Аннаме и Вьетнаме ширилось; все побережье к югу от дельты Красной реки (неподалеку от современного Ханоя) было охвачено пламенем освободительной войны. Многочисленные китайские войска без особого успеха прочесывали джунгли или стояли гарнизонами в городах и деревнях. Довольно вялые и безуспешные действия китайских войск самым фатальным образом сказывались на состоянии казны, моральном духе императорской армии, да и всей Китайской империи в целом. Восстание во Вьетнаме представляло собой серьезную военную и политическую проблему. Будь Чжу Ди помоложе и действуй он с присущими ему прежде непреклонностью и жестокостью, весьма возможно, что он все-таки разрешил бы эту проблему. Однако годы брали свое, и обремененному болезнями и заботами императору уже не хватало ни сил, ни энергии, чтобы бороться с таким активным противником, как Ле Лои. В скором времени Ле Лои нанес китайским войскам такое тяжелое поражение, какого китайская армия не знала за все годы правления династии Мин. Это поражение стало еще одним страшным ударом по престижу империи и императора. Хотя Ле Лой официально провозгласил независимость своего государства лишь в 1428 г., удрученный поражением Чжу Ди вывел из Вьетнама большую часть своих войск уже к июлю 1421 г.
Со временем деморализованный поражением и сыпавшимися на него несчастьями старый больной император утратил контроль и над своим кабинетом министров. Власть над страной уплывала из его рук — и неудивительно. В правительстве Чжу Ди всегда существовала оппозиция. Фактически в ближайшем окружении императора действовали две разнонаправленные силы — кабинет мандаринов, отвечавший за финансы, экономику, законность, оборонную и внутреннюю политику, и евнухи, в чьем ведении находились армия и внешняя политика государства. Будучи на пике своего могущества, Чжу Ди мог позволить себе выслушивать критические замечания со стороны мандаринов. Более того, он смотрел сквозь пальцы на то, что они проводили много времени с его любимым сыном и преемником Чжу Гаоши. Между тем мандарины исподволь внушали наследнику крамольные мысли о том, что стране не под силу осуществить грандиозные планы Чжу Ди. Кроме того, они осуждали внешнюю политику Чжу Ди, а также выражали мнение, что император неправильно выбрал место для Запретного города, предпочтя суровый север мягкому, благодатному югу. Когда же Чжу Ди одряхлел и стал страдать от многочисленных болезней, они поторопились воспользоваться своим влиянием на принца, чтобы повернуть маховик государственной политики вспять.
Разразившийся дипломатический кризис способствовал развалу правительства Чжу Ди. Почувствовав слабость императора, зримые проявления которой можно было наблюдать во время и после пожара в Запретном городе, Великий хан монголов Арутай (Arughtai) отказался выплачивать требуемую Китаем дань. Чжу Ди увидел в этом долгожданную возможность восстановить свой пошатнувшийся авторитет, он решил лично возглавить китайскую армию, разбить монголов и вновь привести Арутая к подчинению. В молодости Чжу Ди в схватках с монголами более всего полагался на подвижность, выучку и отличное вооружение китайской конницы. Теперь же, отправляясь в поход, Чжу Ди собрал гигантскую армию, насчитывавшую миллион солдат и имевшую более 334 тысяч лошадей и мулов, и двинулся походом на север в монгольские степи. Только для подвоза продовольствия этому гигантскому войску требовалось 177 500 телег и повозок. Министр государственных доходом и сборов Ся Юаньчжи — этот финансовый гений, сумевший аккумулировать в государственной казне достаточно средств, чтобы финансировать строительство Запретного города, реставрацию Великой китайской стены, углубление Великого канала и снаряжение морской армады Чжэн Хэ, прямо сказал императору, что средств на его новое предприятие он изыскать не сможет. Против похода императора в монгольские степи возражал также министр юстиции У Чжон (Wu Zhong). Чжу Ди немедленно приказал арестовать непокорных министров. Тогда военный министр Фан Бин (Fang Bin) в знак протеста покончил жизнь самоубийством. Таким образом, к концу этого ужасного года Члсу Ди лишился своих наиболее способных министров, без которых его кабинет рассыпался, как карточный домик
Как и опасались министры, военный поход Чжу Ди завершился неудачно. Хан Арутай просто- напросто растворился со своим войском в бескрайних просторах монгольской степи, и гигантской армии Чжу Ди пришлось гоняться за ним по дикой незнакомой местности, что, по правде говоря, оказалось китайцам не под силу — уж слишком неповоротливым и обремененным обозами было их войско.
Двенадцатого августа 1424 г., преследуя вечно ускользавшего от него Арутая, старый, больной и сломленный неудачами Чжу Ди умер. Ему было 64 года. Расплавив армейские котлы и сковородки, кузнецы и мастера по металлу изготовили огромный чугунный гроб, в котором умерший император был доставлен на пепелище возведенного им Запретного города, где гроб с его останками простоял в течение 100 дней.
Похороны Чжу Ди были столь же эпохальными и величественными, как и вся его жизнь. Похоронную процессию возглавляла старая императорская гвардия. Десять тысяч солдат и офицеров в парадной форме провожали останки венценосца к величественному императорскому мавзолею Цин-Лин (Ching Ling), вырубленному у подножия горы на северо-западе от Пекина. Двигалась процессия медленно — в течение двух дней, хотя расстояние до мавзолея было не так велико. Добравшись до императорской усыпальницы, процессия при свете неяркого осеннего солнца направилась к входу в мавзолей по мощенной камнем дороге, по обеим сторонам которой стояли высеченные из камня изображения животных. После принесения в жертву необходимого числа белых буйволов, гроб с прахом императора был Положен в роскошную каменную гробницу. Рядом с ним возложили желтые императорские одежды, драгоценное оружие и прочие военные императорские регалии. Вместе с гробом Чжу Ди были заживо замурованы 16 императорских наложниц. Когда вход в усыпальницу закладывали камнем, придворные явственно слышали крики погребаемых заживо женщин. Так, под грохот барабанов и пронзительные женские крики завершилось царствование человека, которого по праву можно назвать одним из самых великих провидцев и мечтателей в истории человечества.
Седьмого сентября 1424 г. императорский трон Китая занял Чжу Гаоши — старший сын покойного Чжу Ди. В первый же день своего правления он издал следующий эдикт:
«Все путешествия Золотого флота отныне должны быть прекращены. Корабли, стоящие в Тайцане (Taicang) — порт Янцзы (Yangtze), — необходимо перевести в Нанкин, а находящиеся у них на борту товары передать Департаменту внутренних дел и оставить на хранение на принадлежащих ему складах. Если среди иностранных посланников есть желающие вернуться на родину, им будет предоставлен небольшой конвой. Пребывающие в данный момент на борту больших кораблей чиновники и другие официальные лица, которым поручены те или иные правительственные задания, обязаны немедленно вернуться в столицу, те же, кого привлекли для участия в будущих путешествиях Золотого флота, могут разойтись по домам.
Строительство и ремонт «плавучих сокровищниц» немедленно прекратить. Вырубку строевого леса проводить отныне в пределах, установленных в годы правления императора Хон By (отца императора Чжу Ди). Порубку выше указанной нормы запретить. Все государственные закупки, связанные с дальними морскими переходами, а также изготовление медной монеты, массовую заготовку шелка-сырца, мускуса и листовой меди приостановить. Подданным империи, так или иначе участвовавшим в упомянутых закупках и заготовительской деятельности, предписывается вернуться в столицу»[32] .
Чжу Гаоши приказал также немедленно освободить крупных чиновников, посаженных его отцом в темницу, в том числе, мандарина Ся Юаньчжи, министра государственных доходов и сборов. Министр Ся немедленно предпринял ряд шагов в целях обуздания инфляции, в частности запретил добычу золота и серебра на шахтах и рудниках, чтобы стабилизировать количество находившейся в обращении монеты из драгоценных металлов. Бумажных денег финансовая реформа не затронула (бумажные деньги были изобретены в Китае в 806 г. н. а — за много веков до того, как они стали появляться в Европе), зато она коснулась перца и прочих пряностей, которые в Китае ходили наравне с золотой и серебряной монетами. Увы, с отплытием Золотого флота количество перца и прочих специй в императорских хранилищах сильно поубавилось, поэтому вывоз их из страны был запрещен. Кроме того, жителям империи не разрешалось приобретать в собственность предметы роскоши. Были также сокращены многие бюджетные расходы, а все расходы по содержанию Золотого флота урезаны до минимума. «Китай в состоянии производить все необходимые для жизни товары и продукты самостоятельно. Мы вас спрашиваем: зачем империи тратить средства на закупку дорогостоящих безделушек за границей?»[33]
Новый император, полный молодой мужчина, склонный к созерцанию, был противником войн и не проявлял к армии никакого интереса. Он даже с отцом никогда не ходил в военные походы, предпочитая нежиться во дворце и вести умные разговоры со своими учеными мандаринами. Его жизненные принципы
