зависимости вполне осознает, что ее оппоненты ошибочно считают алкоголизм заболеванием, по крайней мере, в общепринятом смысле этого слова, и уж никак не могут судить об истинных причинах страдания. В то же время сама жертва не может понять природу своих мук и страхов, которые проявляются в непреодолимом стремлении к алкогольному саморазрушению. Пьяница подобен объятому пламенем или отравленному зверьку, который выбирает смерть в воде, убегая от смерти на суше.
Действительно, мы часто сталкиваемся с пациентами, которые завершали первоначальное намерение свести счеты с жизнью пьяной оргией или напивались пьяными, чтобы решиться на этот отчаянный шаг. В самом деле пустить себе пулю в висок гораздо сложнее, чем напиться. Большинству людей, находящихся на излечении, приходят в голову мысли о собственной греховности, ущербности и никчемности. Подобные размышления провоцируют суицидальные намерения, и некоторые пациенты их реализуют, компенсируя утрату возможности выпить. Так, один из них неоднократно резал себе лицо бритвой. Другой вонзал в себя нож. Были и такие, кто пытался прыгнуть с крыши или выброситься из окна. Нет необходимости говорить о таком распространенном способе реализации скрытых самоубийственных намерений, как вождение автомобиля в состоянии алкогольного опьянения.
Алкогольную зависимость следует рассматривать не как заболевание, но как самоубийственную попытку ухода от болезни или подсознательное стремление преодолеть внутренние противоречия, возникшие (но не изначально, как думают некоторые) на почве внешнего конфликта. Можно лишь подтвердить высказывания самих алкоголиков о том, что они сами не знают, почему пьют.
В то же время последние исследования в области подсознания
Шандор Радо. Психические эффекты интоксикации. «Международный психоаналитический журнал», 1926, т. VII, с. 396-402; Шандор Радо. Психоанализ фармакофимии (наркотической зависимости). «Психоаналитический вестник», т. II, с. 1-23, 1933 г.;. Эрнст Зиммель. Проблемы, порожденные принуждением и гневом. Отчет Конгресса по психотерапии, 1930 г.; Р оберт П. Пай т.'Динамика и лечение алкогольной зависимости. Из доклада на Четырнадцатом конгрессе психоаналиков, 4 августа 1936 г., опубликованного в Бюллетене клиники Меннингера, т. I, с. 233-250, 1937 г.; РобертП . Н а и Психодинамика хронического алкоголизма. «Журнал неврологии», ноябрь 1937 г., с. 538. По мнению Найта существует по крайней мере два типа алкогольной зависимости. 1. Случаи, когда алкогольная зависимость является, побочным симптомом невроза, развившегося у взрослого человека. 2.Алкоголизм как спровоцированное детскими впечатлениями следствие Деформации личности в процессе возмужания. Такое определение) представляет несомненный клинический интерес. Первая категория алкоголиков имеет больше шансов на выздоровление. В то же время процесс «возмужания» строго индивидуален, и, следовательно, психологические мотивы идентичны в обоих случаях.
позволяют надеяться на то, что для современных психиатров побудительные мотивы многих алкоголиков перестали быть тайной за семью печатями.
Теперь поговорим о внешних аспектах этого явления. Так называемые алкоголики почти всегда веселы, общительны и разговорчивы. В этом смысле они сами добиваются звания «рубахи-парня» и преуспевают в этом. Однако не сложно понять, что стремление завоевать симпатию других людей обусловлено чувством незащищенности, то есть тем, что приходится постоянно отрицать, компенсировать или искусственно ослаблять.
Как известно из медицинской практики, чувства незащищенности и тревоги мало зависят от реальных обстоятельств. Скорее они являются результатом иррациональных, подсознательных причин — гнева и необъяснимой тревоги, порождающих страх и чувство вины. Но рано или поздно подсознательные импульсы подчиняют себе сознание человека. Таким образом, одной из косвенных причин употребления алкоголя является стремление приглушить сознание и избавиться от назойливых воспоминаний. Такие люди подобны детям, которые растравляют себе душу непрощаемыми, незабываемыми обидами! Испытав однажды горечь разочарования, они всю жизнь несут груз этого чувства.
Каждый ребенок в свое время испытывает психологические проблемы и даже травмы. Такова уж природа окружающей нас суровой действительности. Появляясь на свет, человек вынужден шаг за шагом менять первоначальную установку на получение удовольствия и приспосабливаться к реалиям жизни. Такой опыт далеко не всегда проходит безболезненно. Всех нас в свое время отняли от материнской груди; затем мы покончили с родительской опекой и перестали верить в Деда Мороза. В этом смысле алкоголик страдал не меньше других детей, но, очевидно, страдал сильнее. Его детский опыт был сопряжен с большим разочарованием, чем то, с которым могла справиться душа ребенка. Детские эмоциональные потрясения сопровождали его всю сознательную жизнь и сформировали то, что мы называем «оральным типом» характера. Этот феномен мы уже обсуждали в разделе, посвященном меланхоликам; я лишь напомню, что оральный тип соответствует такому мировосприятию, когда инстинкты любви и ненависти ассоциируются с процессами глотания и пожирания.
Пьянство (в том смысле, в котором мы сейчас говорим о явлении) есть не что иное, как инфантильная мстительная реакция. Во-первых, спиртное употребляют через рот; во-вторых, к потребляемой жидкости относятся как некоему волшебному напитку, наделяя его несуществующими качествами; в-третьих, и это самое важное — подсознательная месть носит косвенный характер. Месть взрослого человека целенаправленна и отличается ярко выраженной внешней агрессивностью. Например, взрослый человек, рассердившись на своего отца, в ответ на обиду не станет устраивать пьяный дебош, а просто порвет с ним всякие отношения. Алкоголик же не может подвергать себя риску потерять объект своей привязанности, какие бы горькие чувства он к нему ни испытывал. Более того, подобно всем невротиком; он ошибочно принимает друзей и близких за врагов (воображаемых) и угрожает тем, кого любит, отождествляя их с объектом однажды испытанной ненависти. Таким образом, алкоголик страдает вдвойне: во-первых, от желания уничтожить объект любви; и, во-вторых, из боязни потерять его. Не в меньшей мере его страшат последствия проявления собственной агрессивности, которую он ценой отчаянных внутренних усилий пытается сдержать или хотя бы немного ослабить. При этом он выбирает средство, с помощью которого добивается прямо противоположных результатов.
Противоречивость характера алкоголика, его постоянные метания от любви к ненависти и наоборот являются отражением страдания, которое ему пришлось когда-то испытать. Но настала пора переходить от умозрительных рассуждений к практической стороне вопроса. В процессе психоаналитических исследований мы неоднократно сталкивались с вопиющими фактами. Так, создавалось впечатление, что родители алкоголиков делали все от них зависящее, чтобы вызвать у ребенка разочарование. При этом они невольно достигали этой цели самыми неестественными средствами. Не ведая, что творят, родители подают ему не- сбыточные надежды, то есть провоцируют в ребенке желание того, чего в действительности не могут ему дать. Приведу лишь несколько примеров из детства наших пациентов. Мать до трех лет кормила ребенка грудью, так как этот процесс доставлял ей удовольствие. Когда кормление младенца-переростка стало обременительным, она измазала грудь сажей и перепугала его до смерти. Другая мамаша носилась с младенцем как с писаной торбой, не обращала внимания на других детей. Когда он подрос, ей волей- неволей пришлось лишить его ласк, которые к тому времени стали привычными. Отцы алкоголиков не отставали от матерей. Один такой папаша регулярно посылал сына в магазин за сигарами и другими хозяйственными мелочами с наказом говорить приказчику волшебные слова: «Запишите на мой счет». В один прекрасный день мальчик захотел конфет и воспользовался привычным заклинанием. Узнав об этом, родитель устроил сыну жестокую порку. Другой отец устроил сына на работу, открыл ему в банке счет, который впоследствии сам и опустошил.
Расписываясь в собственной несостоятельности по отношению к своему ребенку, такие родители заслуживают определение, которое нередко можно услышать из уст их друзей и знакомых. Про таких говорят, что они — «с гнильцой». По поводу их отпрыска также нередко употребляют выражение «испорченный ребенок, который никогда не повзрослеет». Таким образом, отмечается аналогичное качество, как у родителей, так и у их ребенка. В подобных высказываниях есть доля истины, за исключением ошибочного предположения относительно того, что ребенок «портится», когда его слишком любят. Излишек родительской любви нередко маскирует скрытую ненависть или чувство вины. Этот факт ускользает от внимания ребенка, а иногда и от. пристальных взглядов соседей. Бывает, что мать или отец проявляют показную заботу и стремятся оградить свое чадо от любых неприятностей; одаривая его сверх всякой меры, они компенсируют недостаточное общение с ребенком; потворствуя собственному нарциссизму, они нещадно подавляют его личность. Каковыми бы ни считали себя такие родители, их едва ли можно назвать
