право на двухгодичное обучение по этому курсу. Но тут же он заявил, что в это самое утро, проснувшись и увидев за окном дождь, он повернулся на другой бок и проспал занятие, пропуск которого грозил отчислением. Именно такие беспомощные попытки он предпринимал, наивно полагая, что выберется из болота, в котором барахтался, как малое дитя.
Он был единственным сыном своенравного отца-тирана и не менее жесткой в своем поведении матери. Его младшая сестра была хрома, а друг детства умер мучительной, медленной смертью в возрасте восьми лет. Таким образом, ранние годы прошли под знаком болезни сестры и смерти друга. Соседние мальчишки дразнили его «девчонкой», поколачивали и нередко доводили до слез. Воистину он стал для сверстников козлом отпущения и постоянным объектом шуток и издевательств. Как в школе, так и дома его подвергали строгим наказаниям. Спортом он практически не занимался, отчасти потому, что в раннем детстве мать не предоставляла ему достаточно свободы для активного самовыражения. Когда ему подарили роликовые коньки, он не знал, что с ними делать, и стеснялся учиться, так как младшая сестра уже умела кататься. До десяти лет он спал в детской кроватке, и это несмотря на то, что его длинные ноги в ней уже не помещались. Не имея собственной комнаты, он спал в комнате матери и сестры.
Когда мальчику исполнилось двенадцать лет, мать ушла от отца, взяв с собой детей. Позднее отец похитил сына, который впоследствии стал невольным объектом препирательства между родителями. Затем отец послал его в военную школу, где его также колотили и подвергали всяческим унижениям. Доходило до того, что ровесники подвешивали его из окна головой вниз. Мальчик рос хилым, заторможенным, не способным к успешной самостоятельной деятельности любого рода. Отец посылает его в колледж, где он из года в год демонстрирует на испытаниях свою удручающую несостоятельность. Итак, он становится бессловесной и жалкой тенью своего энергичного отца, невзирая на то, что родитель открыто выражал свое возмущение неудачами сына. В действительности все интересы юноши сосредоточились вокруг фигуры отца, которому он всячески старался угодить. Но на самом деле сын не вызывает у отца ничего, кроме неприязни и негодования по поводу неспособности проявить мужские качества.
Нечто похожее произошло с фермером средних лет, который попал в нашу клинику с полным набором едва ли не всех возможных физических недугов, полный перечень которых я из стремления к краткости опускаю. Позволю себе остановиться лишь на поведенческих проявлениях его склонности к саморазрушению.
Когда сын женился, отец и тесть в качестве свадебного подарка отписали ему по ферме. В течение первых нескольких лет после свадьбы он закладывал эти фермы и перезакладывал, пока в 1917 году полностью не лишился подаренной собственности (хочу напомнить, что в это время рынок сельхозтоваров был весьма продуктивным и привлекательным, а на фермеров не оказывалось никакого давления). Заняв денег у отца, он переехал в Калифорнию, где вложил все в виноградарство, но вскоре опять остался без гроша. Какое-то время он подрабатывал, где мог, пока не скопил сумму, достаточную для покупки нескольких грузовиков. Со временем он рассчитывал серьезно заняться грузовыми перевозками, но не сумел вовремя внести очередную плату, и автомобильный парк был потерян. На этот раз отец прислал ему тысячу долларов, которую он вкладывает в заправочную станцию, и некоторое время дела идут не так плохо. Однако, желая расширить бизнес, он возводит рядом с заправкой ремонтную мастерскую. Это предприятие очень быстро доказывает свою нерентабельность, а его хозяин в очередной раз становится банкротом.
Несколько лет спустя отец отдает ему еще одну ферму при условии, что сын вернется на Восточное побережье и сам начнет хозяйствовать. Возглавив ферму, он с прежним упорством закладывает все земли и в самый разгар сельскохозяйственных работ отправляется в Калифорнию. По его расчету, расходы на поездку должны были окупиться взносами завербованных им компаньонов. Из четырнадцати человек, которых он соблазнил деловой поездкой на Запад, одни не смогли вовремя заплатить, а с других он сам не позаботился собрать договорные взносы. Купив на Востоке несколько автомобилей, он погнал их в Калифорнию на продажу, но расчеты оказались неверными, и от товара пришлось избавиться с убытком. Он вернулся домой и обнаружил, что подошел срок оплаты по закладным. Чтобы решить эту задачу, он продал скот, принадлежавший жене, но вырученные деньги были потрачены не на необходимый банковский взнос, а на очередной вояж в Калифорнию.
По прибытии на Запад он отправился в Нью-Мексико и арендовал 14 000 акров земли, рассчитывая организовать серьезное сельскохозяйственное производство. Однако дочти все имевшиеся деньги были потрачены на первый взнос, а на закупку семян оставались жалкие крохи. Ничтоже сумняшеся, он бросает эту затею и возвращается на Восток, чтобы продемонстрировать родственникам и банкирам пустые карманы. Агрессивность этого человека воплотилась в его деловых проектах, но, в отличие от нормального бизнесмена, которому кураж идет на пользу, наш герой использовал свою энергию в прямо противоположном направлении. При этом он не только пустил на ветер собственные деньги, но разорил всех доверявших ему людей.
Эпизоды истории этого человека выглядят столь абсурдно, что трудно представить, что такие люди действительно есть. Не меньшее удивление вызывает тот факт, что очевидная деструктивность начинаний фермера-неудачника осталась незамеченной его компаньонами и родственниками. Впрочем, таких людей обычно обвиняют в собственной дурости, иногда в жульничестве или все списывают на злосчастную судьбу. Однако подобные сентенции обходят стороной психологическую составляющую неудачи. Очень не многие способны осознать, что этот парень стал рабом собственного комплекса неполноценности, а чрезмерная и обреченная на провал деловая активность служила лишь ширмой его несостоятельности как бизнесмена. При этом дело не исчерпывается избыточной предприимчивостью, ибо в некоторых случаях последняя приносит свои плоды. Очень часто агрессивность становится оружием неприкрытой глупости. В нашем примере во всей полноте предстала клиническая картина пассивного саморазрушения, о чем свидетельствуют не только внешние проявления умственной отсталости, но и целый набор физических заболеваний, описание которых выходит за рамки данного исследования.
Все вышесказанное не оставляет сомнения в том, что динамическая сила иррациональных и подсознательных мотивов определяет поведение людей с невротическим складом характера. Конечный результат такой мотивации, по сути дела, ничем не отличается от последствий мученичества, аскетизма, хронического невроза и т. д. В то же время нельзя обойти вниманием тот факт, что невротик данного типа в определенном смысле спасает себе жизнь. Более того, он получает своего рода удовольствие, которое более постоянно по сравнению с испытываемым теми, кто ищет удовлетворения в неприкрытом разгуле и буйстве. Однако за это приходится платить ценой страданий, лишений, утраченных надежд и простых жизненных радостей. С точки зрения здравого смысла, эту сделку не назовешь иначе, чем дурацкой, ибо мимолетное удовольствие покупается ценой всей жизни.
Впрочем, не стоит впадать в другую крайность и считать этих людей, коль скоро они следуют «зову сердца», достойными восхищения, а не жалости. Любой психиатр не раз сталкивался с бравадой пациентов, когда они, балансируя на грани между гордыней и отчаянием, провозглашали тезисы о том, что «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» . Подобные претензии в итоге доказывали свою полную несостоятельность. Ничто в жизни не проходит безнаказанным, а накопленный годами груз ошибок приводит к тому, что скорбь и печаль рано или поздно приходят на смену былой беспечности и высокомерию. Эффективная терапия возможна, лишь пока такая трансформация не произошла; к сожалению, очень часто саморазрушение становится необратимым.
Б. Преступные наклонности
Тема преступности в последние годы столь интенсивно муссируется в научных кругах, что было бы наивным пытаться отразить все ее аспекты в рамках этой книги. Поэтому я остановлюсь лишь на тех моментах, которые имеют непосредственное отношение к саморазрушительной тенденции психики преступника.
Каждому американцу знакома поговорка, согласно которой «преступление никогда не окупается». В стремлении убедить публику в справедливости этого утверждения, а заодно и преподать подрастающему поколению урок нравственности, средства массовой информации, и в частности кинематограф, не скупятся на демонстрацию поучительных, а порой и устрашающих эпизодов (например, жалкий вид уголовника, пристегнутого наручниками к символу торжествующей законности — шерифу). Тем не менее преступность неуклонно растет, и сам лозунг звучит скорее как
