Из людей нравственно безупречных и умственно достаточно сильных выбирайте прежде всего националистов. Избирая народное представительство, не надо забывать, что такое народ. Народ - это огромная человеческая стихия, разбросанная по необъятной стране и извлекающая свой хлеб из природы. Эта стихия у нас, к глубокому сожалению, пестрого состава: к океану русского племени примыкают значительные бассейны получужих и совсем чужих народностей, которых интересы далеко не солидарны с нашими. Если русскому племени нужна великая Россия, то никак нельзя сказать' чтобы та же великая Россия была очень нужна Финляндии, Польше' Кавказу и даже Сибири. Стало быть, помимо внешних врагов, мы должны учитывать внутренние центробежные стремления, с которыми приходится бороться, если мы не хотим распада. Что борьба эта необходима своевременная, разнообразная и всегда победоносная, доказывает судьба 'пестрых' царств - Польши, Турции, Австрии, Китая. Они разлагаются, как некогда разложились персидская монархия, империя Александра Великого или сделавшийся слишком 'пестрым' Рим. Несомненно, та же участь угрожает и России, если она пойдет по стопам этих империй и не проявит какого- нибудь нового, еще не слыханного искусства власти. Я лично думаю, что Россия этого искусства не проявляла в прошлом и не проявит в будущем, - напротив! И в прошлом были наделаны грубейшие, элементарнейшие ошибки на всех окраинах; эти ошибки и теперь продолжаются, и наклонность к ним перейдет, конечно, и в будущее. Вместо того чтобы использовать для русского племени завоевание окраин, мы отдали само русское племя на использование этих окраин. Вместо того чтобы тяжесть государственности переложить на покоренные земли и народы, мы заботу о последних навалили все на тот же несчастный великорусский центр. Наш империализм напоминает живое тело с присосавшимися пиявками, причем достаточно насосавшиеся из них, вроде Финляндии, хотят отвалиться. До сих пор усилия нашей государственности состояли в том, чтобы удерживать во что бы ни стало на себе эти паразитные организмы, причем для большего упрочения их в нашем теле стараются вогнать их глубже и рассеять по всем тканям. Еврейское, польское, немецкое внедрение показывает, что эта политика быстро откармливает инородцев и серьезно истощает русскую стихию.
Постепенно, но неудержимо мы вступаем в зависимые и даже подчиненные отношения к покоренным нами народностям. Они делаются нашей политической, промышленной и земельной аристократией. Они вступают в упорную борьбу с самобытной культурой России и лишают ее развития, ее прирожденных свойств. У нас не принято замечать явлений этого рода. Национальность наша до того понижена, что мы боимся задеть чье-либо инородческое самолюбие, в особенности еврейское. Мы видим растущую опасность и, точно парализованные трусостью, замалчиваем ее. Так было еще до введения парламента, когда полуинородческая бюрократия наша навела на Россию мирное нашествие 'двунадесяти язык', начиная с еврейского жаргона. То же самое - и в усиленной степени - замечается с введением парламента, когда те же евреи, поляки, латыши, немцы и прочие волной хлынули на ослабленную смутой и растерявшуюся Россию.
Мне кажется, народное представительство должно заметить эту сверхгосударственную нужду и вовремя отстоять Россию от внутреннего завоевания. Пользуясь нашим численным преобладанием, мы должны послать в Государственную Думу не только русских людей, но таких русских, у которых государственное и национальное сознание уже проснулось и ясно видит грозовые тучи, нависшие над нашим племенем. Инородческому напору должен быть дан отпор, и это почти такая же критическая необходимость, как война с иноземцами, если они наседают на нас. Такова главная, как я понимаю ее, задача Всероссийского национального союза, впервые выступающего на выборы в Государственную Думу уже организованной партией. При благополучном ходе вещей, если бы Россия была так же однородна, как, например, Япония или Германия, сложение особой 'национальной' партии в России было бы бессмыслицей. Ведь нет же во Франции французской партии, в Италии - итальянской и т. п. Да, к великому счастию этих стран, достаточно единокровных, там нет других, заметных национальностей, и потому нет нужды отстаивать господствующее племя. У нас не то. У нас господствующее племя осаждается целой громадой враждебных ему племен, и пора подумать об организации нашей внутренней обороны. Пример великих царств, погибших от небрежения к инородческому вопросу, показывает, что мы схватились скорее поздно, чем рано. Наши ближайшие соседи, Турция и Персия, совсем гибнут, Австро-Венгрия и Китай не выходят из судорог внутреннего сложения и разложения. Основная причина их бедствий - пестрота состава.
Национальная партия достаточно крупна в России, но все еще находится в меньшинстве. Большинство образованных людей или унаследовали психологию благополучных времен, когда у нас еще не было столь ожесточенного давления на русскую народность, или находятся в том сентиментально- либеральном настроении, которое, к сожалению, очень свойственно мягкодушной славянской расе:
'К чему национальность? Не все ли мы братья? Не один ли у нас Отец Небесный, не одна ли мать - Земля?' и т. п. Не лучше ли, чтобы не было разницы между иудеем и эллином? - постоянно спрашивают г-да сентименталисты. Им постоянно приходится отвечать: конечно, лучше, но ведь пока разница существует, и очень резкая, нельзя же утверждать, что она не существует. Сколько ни кричите против различия времен года и климата в разных широтах, дело от этого не меняется - природа неукоснительно посылает мороз и зной, дожди и засухи. Человеческое братство - вещь прекрасная, но оно сколько-нибудь осуществимо именно при признании отдельных национальностей и при взаимном уважении их. На днях в Вильне в католическом костеле во время богослужения поляки жестоко избили литовцев за то, что те позволили себе молиться не на польском языке, а на литовском. Факт маленький, но чрезвычайно характерный для национализма. Вот до какой степени самые маленькие народности, вкрапленные в Русскую империю, дорожат своею индивидуальностью. Сожительствуя тысячи лет и по крайней мере 500 лет в составе одного государства, объединенные религией и культурой, одним местом жительства и одними законами, поляки и литовцы упорно цепляются за единственное уловимое различие - язык - и готовы даже перед престолом Божиим перегрызть друг другу горло, лишь бы не быть смешанными в одно. Казалось бы, и народности-то не Бог весть какие великие: не англичане, не немцы, не представители гордых наций, оспаривающих первенство в человечестве. Поляки, литовцы, евреи, армяне, грузины и прочие - все это племена, спасшиеся, так сказать, от кораблекрушения и как бы вылезшие на общий берег. Казалось бы, какие уж тут разделения и не выгоднее ли для всех них было бы отказаться от национальных перегородок, препятствующих взаимопомощи? Так нет, именно эти-то сироты потерянных в истории отечеств всего жарче оплакивают прошлое и сознают долг верности своему единству. Посмотрите кругом: ведь вся международная жизнь теперь сплошь напоена национальным антагонизмом, и именно это могучее чувство отдельности подымает громадные армии и флоты и производит великие погромы среди народов. Что ж тут хорошего, возразят господа сентименталисты, не лучше ли, чтобы не было этого ужасного антагонизма и кровавых погромов? Лучше, отвечу я, но, может быть, было бы еще лучше, если бы не было вечного антагонизма между теплом и холодом, верхом и низом, правой стороной и левой. Не безумно ли отрицать факт природы потому только, что он не нравится вам? Сколько ни браните национализм - он есть условие живой природы, до сих пор не отмененное и, вероятно, неотменимое.
Я не принадлежу к тем националистам-русским, которые отрицают инородческие автономии. Я придерживаюсь обратного взгляда. Если бы вопрос об этом был поставлен серьезно, я со своею решительностью настаивал бы на соблюдении не только автономии Финляндии и Бухары, но и о возвращении автономии Польше, отнятой 80 лет назад. И Литва, и Грузия, и Армения, если действительно они желают автономии, мне кажется, должны были бы получить ее - и не столько в их интересах, сколько в наших собственных. Хотя я не думаю, чтобы враждебность к России этих народностей была погашена с дарованием автономии, но она была бы локализована, введена в определенные территории, - теперь же весь организм России пропитан враждебными ей элементами, что гораздо опаснее. Все проклятие еврейского (и отчасти польского) вопроса в том, что люди этих национальностей проникают к нам целыми колониями и внедряются точно бациллы, разрушая национальные наши ткани. Сиди они у себя дома, то (будь еще враждебнее к нам) они, подобно финляндцам, были бы сравнительно безвредными. Мне кажется, истинная цель русского национализма не в том, чтобы обрусить чуждые племена (задача мечтательная и для нас непосильная), но в том, чтобы обезопасить их для себя, а для этого есть одно лишь средство - оттеснить инородческий наплыв, выжать его из своего тела, заставить уйти восвояси. Конечно, всего проще было бы не пускать в Россию иноплеменников иначе как в качестве иностранцев, но раз была сделана когда-то роковая ошибка, ее следует исправить. В идеальной схеме пусть каждый чувствующий себя в России нерусским ищет своего отечества, и инородцам следует помочь в этих поисках. Автономная Польша отсосала бы из России многочисленные польские колонии, как Армения - армянские и т. п. Во всяком случае,
