Не то чтобы Кэт стыдилась своей матери, но она хотела, чтобы у всех остались о ней хорошие воспоминания. Ведь азартные игры были ее болезнью. И потом, о мертвых не принято говорить плохо они не могут сказать ни слова в свою защиту.
— Я не заставляю тебя рассказывать, — успокоил ее Мэтт.
Кэт хотела бы довериться ему, чувствовать себя в безопасности с ним. Это означало бы высшую степень близости между ними. Но она просто не могла. Каждый раз, когда наступал подходящий момент, она переводила разговор на другой предмет.
— Мне показалось, что тебе нужны деньги, — вот и все.
Мэтту не слишком нравились женщины, упрямо желающие платить за себя сами. Сначала это казалось милым и забавным, но скоро начинало надоедать и даже раздражать. Он чувствовал себя оскорбленным, когда его подарки практически швыряли ему в лицо, как это сделала Кэт.
— Мне больно видеть тебя расстроенной.
Его искренность растопила лед в ее сердце. Его слова сделали то, что не смогли бы сделать сотни цветочных букетов.
— О, это так... — она не могла найти слов, вся ее злость испарилась.
— Жизнь будет намного проще, если мы не станем смешивать работу и личную жизнь...
Кэт замерла, уставившись на него широко раскрытыми глазами.
— Смешивать? Как вчера, когда я пыталась передать тебе послание? — невинно поинтересовалась она.
Несколько часов в день они проводили на свежем воздухе, и бледность Мэтта уже успела смениться золотистым загаром. Сейчас его загорелые щеки вспыхнули от ее слов.
— Это совсем другое.
Кэт наклонила голову и прижалась щекой к его ладони. Она уже не злилась.
— Я не работаю на тебя, Мэтт.
Большой палец, ласкавший ее шею, замер.
— Ты хочешь покинуть меня? Из-за того, что случилось? — Его руки скользнули к ней на талию.
— Я хотела сказать, что перестала работать на тебя в тот момент, когда мы стали любовниками! — сказала она, глядя на него с любовью. — Я не могу одновременно быть твоим врачом и твоей любовницей. Я должна была выбрать, и сделала это без колебаний. Я уже начала искать другую работу.
— Проклятье, — воскликнул он, шокированный ее словами.
— В чем дело? Скоро я тебе буду уже не нужна.
Кэт так была занята собственными страданиями, что даже не заметила смятения на его лице.
— Так вот как обстоят дела...
— Ну, — ответила Кэт, удивленная его агрессивной реакцией, — ты уже почти поправился, и ты сам говорил, что не собираешься задерживаться здесь надолго. Я видела в газете объявление о вакантном месте в больнице, в которой я раньше работала. Временная работа, пока одна из терапевтов будет в декретном отпуске.
— Тебе не нужна другая работа,— отрезал он.
— Еще как нужна. — И чем раньше, тем лучше. Настала пора рассказать ему о долгах матери. — Я по уши в долгах...
Он пожал плечами.
— Я разберусь с этим.
Она застыла:
— Что значит «разберешься»? Заплатишь мои долги?
— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, когда я уеду отсюда.
Кэт ничего не почувствовала. Она словно превратилась в камень.
— Вот так просто? — слабо прошептала она.
— А что тут сложного?
Кэт пришла в себя. Она попыталась высвободиться из его объятий, но он не позволил. Тогда она наградила его ледяным взглядом.
— Ты хочешь, чтобы я бросила мою независимость, мою свободу, мое самоуважение? — спросила она с презрением. — И все это по первому твоему зову? Тебе ведь наплевать на мои чувства, не так ли, Мэтт? Но я не вещь, чтобы принадлежать тебе.
— Прекрасно, тогда выходи за меня замуж. — Это вырвалось у него внезапно. Просто в эту секунду ничего больше не пришло ему в голову. А почему бы и нет? — подумал Мэтт мгновенье спустя. Она наверняка просто рассмеется ему в лицо, решил он.
У Мэтта не было опыта подобных ситуаций. Он никогда никому не делал предложения. Он даже не думал об этом. Это как-то само собой сорвалось у него с языка. Кэт не просто была нужна ему, он не мог жить без нее.
— Что ты сказал?
— Выходи за меня замуж.
Ошеломленная, девушка уставилась в его потемневшие глаза. Они ждали ответа.
— Ты можешь продолжать работать, если захочешь. Ты можешь делать все что угодно. Только выходи за меня замуж.
— Почему? — Кэт перестала дышать. Ей потребовались все ее силы, чтобы не закричать «Да!». — Почему? — повторила она.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть он скажет, что любит ее! Ведь это так просто, так логично, почему же еще люди женятся, если не потому, что любят друг друга? Она хотела слышать ответ. Ему не было нужды жениться на ней, чтобы затащить в постель. Значит, оставалось только одно: ему нужно было от нее больше, чем секс.
Она открыла было рот, но в этот момент дверь распахнулась.
Сказать, что выражение ее лица, когда она повернулась к двери, было недружелюбным, значило бы ничего не сказать. Лицо Мэтта было еще откровеннее. Но это не оказало никакого эффекта на гостью.
— Мама! — Мэтт наградил элегантную женщину ледяным взглядом. — Что ты здесь делаешь?
— Вообще-то это мой дом, — заявила Друзилла.
Ее глаза обвели комнату, не задержавшись на Кэт ни на мгновение. Но Кэт даже не заметила этого. Она все еще не могла оправиться от шока, вызванного предложением Мэтта.
Она бросила взгляд из-под ресниц на возлюбленного. Он смотрел прямо на нее. В его взгляде она прочитала страсть.
— Я здесь, потому что... — Словно во сне, Кэт отвела взгляд от Мэтта и посмотрела на Друзиллу. На ее глазах лицо Друзиллы сморщилось, и она разрыдалась. — Я ушла от твоего отца, — всхлипнула мать Мэтта, размазывая по лицу тушь. С громкими рыданиями она бросилась на грудь сына.
Мэтт был шокирован. Никогда еще его родители не выражали своих чувств так открыто. Он не привык к поцелуям и объятьям.
Он неуклюже потрепал мать по плечу, и у Кэт сжалось сердце. По выражению его лица девушка поняла, что она не единственная, кто хотел бы сейчас оказаться в другом месте. Во взгляде, с которым Мэтт смотрел на нее поверх плеча Друзиллы, было отчаяние.
Кэт улыбнулась ему, надеясь поддержать его таким образом. Мэтт улыбнулся ей в ответ.
Он просил ее руки, подумала Кэт. Мэтт хотел жениться на ней! Она чувствовала себя эгоисткой. Какое она имеет право быть счастливой, когда бедная Друзилла так страдает, но Кэт просто не могла ничего с собой поделать. Никогда еще она не была так счастлива.
Когда Друзилла наконец подняла голову, вся рубашка Мэтта была в пятнах от ее туши.
— Прости, — всхлипнула она, прижимая к глазам кружевной платочек.
— Что он сделал? — угрюмо спросил Мэтт.
— Он самый упрямый, самый надменный, самый бессердечный человек в мире! — воскликнула Друзилла.
Мэтт почувствовал облегчение. У его мамочки было тридцать лет на то, чтобы понять, за кого она вышла замуж. Он посмотрел в сторону Кэтлин, ища помощи. Но девушка сама была у двери с извиняющимся выражением лица.
