Ладно, довольно. У этих зверей крохотные мозги. Дни они проводят, жуя зелень, — за исключением тех, кто жует других динозавров. В сравнении с ними коровы и овцы сущие гении.
Сейчас я уже немного хожу, пусть и прихрамывая.
Свежие яйца тираннозавра на завтрак.
Если это безумие, да будет так. Это община, любящая и сдержанная. Даже плотоядные хищники — часть ее: едоки и едомые — две стороны одного целого, как инь и ян. Разъедая тут в наших герметичных модулях, мы и предположат, не могли ничего подобного.
Они постепенно втягивают меня в свое сообщество. Я чувствую импульсы, проходящие между ними, и моя душа трепещет от этого нового необычного ощущения, а по коже бегают мурашки.
Они приносят мне еду, буквально отрывая ее от себя, — свою плоть и своих нерожденных детей, они наблюдают за мной и безмолвно торопят мое выздоровление. Зачем? Из чистого милосердия? Не думаю. Скорее, им что-то нужно от меня. Да, им что-то нужно.
Но что же?
Меня влечет к ней. Мне хочется ей поклоняться. В ее громадном туловище бьются мощные потоки. Она — усилитель. Мы все связаны через нее. Она святая, она наша общая мать. Ее тело излучает сильнейшие исцеляющие импульсы.
Я отдохну немного. А потом переберусь через реку. К ней.
Позади нее на берегу собрались брахиозавры поменьше. Еще дальше, безмолвные, неподвижные, стоят динозавры полудюжины видов.
В их присутствии я робею. Они — представители динамичной, высшей расы, которая, если бы не жестокий космический несчастный случай, царствовала бы на Земле и по сей день, и я благоговею пред ними.
Представьте себе: их сила, вечно обновляясь, выдержала сто сорок миллионов лет. Они встретили все вызовы эволюции, кроме одного внезапного и катастрофического изменения климата, от которого их ничто не могло защитить. Они размножались и приспосабливались, властвовали на земле, в воде и в воздухе, они заселяли планету. Наши собственные никудышные, ничтожные предки были ничто в сравнении с ними. Кто знает, чего бы могли достичь динозавры, если бы врезавшийся в Землю астероид не погасил их свет? Какая ирония: миллионы лет верховенства прервало леденящее облако пыли. Одно поколение — и конец. А сейчас вновь — чудо, грандиозность…
Всего лишь звери, говорите? Откуда вы знаете? То, что нам известно о том, каким был мезозой в действительности, — всего лишь клочки, обрывки, тонкий срез, буквально — голые кости. Сто миллионов лет способны стереть следы любой цивилизации. Что, если у них был свой язык, поэзия, мифология, философия? Любовь, мечты, стремления? Нет, говорите вы, они просто животные, неуклюжие и безмозглые, тупо проживавшие свои бессмысленные звериные жизни. А я отвечаю, что мы, хилые волосатики, не имеем права навязывать им свои ценности. Единственная цивилизация, которую мы способны постичь, — это та, которую построили мы сами. Мы вообразили, что наши тривиальные достижения — определяющий фактор, что компьютеры, космические корабли и жареные сосиски суть чудеса, ставящие нас на вершину эволюции. Но теперь я так не думаю. Да, человечество кое-чего добилось. Но нас не существовало бы вовсе, если бы этой величайшей из рас было позволено исполнить свое предназначение.
Я чувствую, как усиливается любовь, которую излучает возвышающийся надо мной титан. Я чувствую, как постепенно и неуклонно укрепляется и углубляется контакт между нашими душами.
Последние барьеры рушатся.
И я наконец понимаю.
Я — избранная. Я — проводник. Я носитель возрождения, я любима, я необходима. Мадонна динозавров — это я, святая, пророчица, жрица.
Сумасшествие? Пусть сумасшествие.
Почему мы, маленькие волосатики, вообще существуем? Теперь я знаю. Потому что с помощью наших технологий мы сделали возможным возвращение Великих. Их погибель была несправедливой. Посредством нас они воскресли на этом крохотном шарике в космосе.
Они излучают необходимость во мне — такой силы, что меня трясет.
'Я не подведу вас', — говорю я огромным динозаврам, стоящим передо мной, и динозавры передают мои мысли остальным.
Я жду у транзитного шлюза. Вместе со мной ждут сотни динозавров: волки и овцы бок о бок, стоят тихо, все их внимание сосредоточено лишь на мне.
И вот шаттл прибывает, точно в срок, скользит и пристыковывается. Шлюзы открываются. В проеме возникает фигура. Сарбер самолично! Прибыл убедиться, что я не выжила при крушении, а если выжила — то прикончить меня.
Он стоит у входа, моргая, разинув рот при виде толп мирных динозавров, расположившихся гигантским полукругом возле обнаженной женщины, застывшей у обломков мобильного модуля. Несколько секунд он не в состоянии промолвить ни слова.
— Энни? — выдавливает он наконец. — Ради бога, что…
— Вам никогда не понять, — говорю я. И даю знак. Бальтазар бросается вперед. Сарбер кричит, разворачивается, кидается в шлюз, но путь ему преграждает стегозавр.
— Нет! — визжит Сарбер, когда мощная голова тираннозавра ныряет вниз. Миг — и все кончено.
Как сладка месть!
И это только начало. Спутник Вронски всего в ста двадцати километрах отсюда. А на поясе Лагранжа ждут покорения еще сотни пригодных для обитания искусственных спутников. Да и до самой Земли рукой подать. Я еще не представляю, как совершить задуманное, но знаю, что у нас все получится и я стану орудием, благодаря которому успех будет достигнут.
Я протягиваю руки к могучим созданиям, окружающим меня. Я чувствую их силу, их мощь, их гармонию. Я с ними, а они со мной.
Великая раса вернулась, а я — ее жрица. И пусть волосатики трепещут!
