Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

обратно!

Так они говорят: дескать, Петра отличало именно благородство — не случайно он впоследствии стал руководителем Церкви, благородного собрания, в котором выписывается пропуск в вечность. Дескать, его авторитет над массами — следствие благородства души.

Но так ли уж благородство руководило якобы психоэнергетически суверенным Петром?

Истинное благородство возможно только у психоэнергетически суверенного человека. Если бы Пётр был психоэнергетически суверенен, то он бы следовал Истине, то есть мечом бы не только не махал, не только его не извлёк, но даже бы его и не носил. На манипуляции Петра с мечом была воля иерарховождя — человека и духа.

Пётр работал на толпу!

Был её элементом, функцией!

Как бы ни рационализировал свой поступок он сам, а в веках и иерархобогословы.

Своим поступком Пётр помог доформировать Безотказного Исполнителя.

Для Ареста нужна была кровь («знак могущества», всплеск некрополя), и Пётр её пролил.

Кровь ради соскальзывания иерархии на самую сложную в Казни ступень — первую.

Коллективным делом легионеров, иудеев и толпарей из числа «учеников Христа» (Иуды, Петра и других) был, конечно, Арест как первый этап Казни, самым же трудным здесь было — формирование Безотказного Исполнителя, с начисто отключённым критическим мышлением.

Прообраз того Исполнителя, который в толпе себе подобных в час Третьего Пришествия Христа, вопреки, казалось бы, очевидному поражению, бросится на самоубийственный штурм Нового Иерусалима (Откр. 20:7–9).

Что ж, читателю предоставлено право самостоятельно решать, были или нет в Гефсимании римские легионеры, действительно ли «спира» — когорта (батальон) или нечто иное, скажем, всего лишь сдвоенный караул (четыре человека), и следует ли обращать внимание на свидетельство Иоанна, любимого ученика Иисуса.

Справедливости ради следует упомянуть аргументы того человека, который пламенно доказывал, что арестовывали Иисуса одни только евреи. В качестве аргумента он указывает на то, что в других, кроме Иоанна, евангелиях о спире не говорится, а только о евреях.

…вот, Иуда, один из двенадцати, пришёл, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных.

Матф. 26:47

…с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин…

Марк 14:43

Он сказал примерно так:

«Ясно написано: мечи — от первосвященников! Следовательно, и Иоанн под спирой имел ввиду храмовых сторожей, вооружённых — почему бы и нет? — мечами. Пусть не все, только у некоторых, у остальных же были лишь палки».

На это я смог возразить лишь то, что только у Иоанна сказано, что ухо Малху отсёк именно Пётр, но из того, что Пётр не упомянут другими евангелистами, не следует, что отсекавший ухо Малху не Пётр.

Кстати, Петра можно «вычислить» и без упоминания его имени. Ударил явно самый гипнабельный «внешник». Наиболее гипнабельны обычно авторитеты коллектива. Авторитетом-«внешником» был Пётр.

Да и вообще из того, что ни в одном из евангелий не сказано, что сила земного притяжения во время описываемых событий осталась прежней, не следует, что она исчезла вовсе или возросла в несколько раз.

Что до Матфея, Луки и Марка, то они по причине, которая будет обсуждена ниже, намеренно выражались двусмысленно всякий раз, когда дело касалось евреев и Петра.

Психотипичны (автобиографичны) не только мнения, но и книги, автобиографично даже Протоевангелие. Но если рассматривать события в Гефсимании с точки зрения той пользы, которую они принесли постигающему Истину Пилату-Копьеносцу (ради этой пользы Провидение, собственно, и допустило Арест именно при этих обстоятельствах, а не иных), то участие спиры в Аресте (а это непременно бы оказалось известно всему городу уже на следующий день), было для Пилата-Копьеносца прямо-таки подарком, замечательным материалом для размышления: а так ли уж внутренне благородна его супруга и не врала ли она — как обычно! — когда приказала передать, что видела благостный сон об Иисусе. Сообщая о сновидении, говорила ли она правду или им манипулировала, будучи активнейшим проводником зла?

Ради одного этого осмысления ночная вылазка спиры уже должна была быть Пилату Провидением предоставлена.

А ради нашего понимания описана — для чего владеющим основами теории стаи достаточно всего одного слова: спира.

* * *

И как я только раньше не замечал!

А ведь всего несколькими стихами ниже спиры ясно написано:

Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его, и отвели Его сперва к Анне, ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником…

Иоан. 18:12, 13

Настойчиво, ух, и настойчиво евангелист Иоанн старается донести до читателя, что в аресте принимали участие римские легионеры, причём вся когорта. В самом деле, с «отрядом воинов» был не десятский, не сотник, а сам командир Иерусалимского гарнизона, командир когорты — тысяченачальник!

Но почему Иоанн настолько настойчив, что даже дублирует указание на присутствие римского батальона, несмотря на то, что для полноты описания формирования Безотказного Исполнителя вполне достаточно всего одного слова — спира?

И ещё: авторы сокращённых переложений Протоевангелия (субъевангелий), в противоположность Иоанну, хором:

— почему-то избегают прямого упоминания об участии в аресте римской когорты;

— почему-то избегают упоминать то, что Иуда был главным авторитетом среди будущих апостолов (об этом напрямую мы узнаём только от того же Иоанна — в эпизоде осуждения учениками женщины, совершившей помазание Иисуса перед Его казнью — см. Иоан. 12:4);

— почему-то избегают упоминать то, что авторитетом — наследником Иуды стал Пётр;

— почему-то избегают прямоты при описании активной роли Петра в Аресте (покушение на обезглавливание Малха — помощь Иуде и первосвященникам).

Отчего все эти умолчания и недомолвки?

Богословы-пилатоненавистники, всячески избегающие темы несовершенства апостолов, пытаются их всех выдать за своеобразных неземных «херувимов», а себя, соответственно, как их наследников, — за беспорочных, потому пастве надлежит безотказно им повиноваться.

Но если от этого антиевангельского подхода пилатоненавистников освободиться, попытаться выяснить реальное положение вещей и решиться на нелицеприятный взгляд на некоторых апостолов при Аресте и впоследствии, то открываются новые мощные возможности для продвижения в Истине.

Пётр даже после дня Пятидесятницы, когда собравшиеся вокруг него верующие получили необходимый для ускоренного распространения Вести дар иностранных языков (все ли? Пётр, упорно сидевший в Иерусалиме, получил ли? свидетельствовал ли этот дар о готовности этих совместимых с Петром людей принять талант?), отличился в более чем странном для истинного христианина неблагочестии — в еврейском национализме (проявлявшемся, по меньшей мере, в том, что он разделял христиан на «полноценных» и «неполноценных»).

Когда же Пётр пришёл в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.

Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и