веселым, извозчик что-то негромко напевал, и лошади покорно повиновались ему.
Неожиданно взгляд примы упал на богатую вывеску ювелирного магазина, она затормошила человека на козлах.
— Любезный, останови!
Тот послушно выполнил пожелание барышни, она легко соскочила с подножки и направилась в лавку.
Покупателей здесь не было.
Таббу встретил немолодой лощеный приказчик, вежливо поклонился.
— Милости просим, что желаете?
Она прошлась вдоль прилавков, наконец остановила свой выбор на перстнях, предупредила:
— Я буду выбирать.
— Ваше право, сударыня.
— Покажите этот, этот и этот.
Приказчик послушно выложил на стекло выбранные изделия, стал наблюдать за тем, как покупательница принялась их примерять.
Из служебной двери вышел хозяин магазина, полный и с шумной одышкой, близко подходить не стал, издали уставившись на молодую особу.
Она перебрала выложенные перстни, сморщила капризно носик.
— Нет, все это не мое. Покажите еще эти два.
Приказчик приподнял крышку ящика, достал требуемое, не заметив при этом, что один из прежних перстней соскользнул со стекла и упал на пол. Не увидели этого ни хозяин, ни Табба.
Девушка примерила два вновь предложенных, выбрала один из них.
— Беру, — открыла сумочку, вынула из конверта крупную купюру, передала продавцу. — Милости прошу.
Тот быстро пересчитал перстни на стекле.
— Вы берете два перстня?
— Почему два? — удивилась прима. — Один, вот этот.
— Но я извлек семь перстней. Одного недостает.
— По-вашему, я украла?
— Я этого не сказал, но посмотрите сами. — Приказчик стал считать: — Один у вас, и здесь пять. Получается шесть. Где седьмой?
— Вам виднее, где седьмой! — взорвалась Табба. — Возьмите деньги за покупку и отпустите меня!
— За две покупки!
Артистка увидела хозяина, махнула ему.
— Вы хозяин?
— Да, — подошел тот поближе. — А вы бывшая артистка оперетты Бессмертная, которую выгнали? Дочка Соньки Золотой Ручки. Я узнал вас. Интересно, за что выгоняют из театра прим? Может, за воровство?
— Не ваше свинское дело! Я опаздываю на вокзал! Разберитесь со своим приказчиком!
Тот стоял в сторонке, следя за происходящим.
— Лучше я разберусь с вами. — Хозяин приблизился еще на шаг. — Вы однажды уже пытались обворовать уважаемого господина Циммермана, теперь решили взяться за мой магазин?!
— Вы с ума сошли! — Лицо девушки покрылось пятнами. — Возьмите деньги за перстень и не пытайтесь шантажировать меня!
— Илья, — повернулся хозяин к приказчику. — Звони в полицию, пусть господа как следует пошмонают барышню.
— Я опаздываю на вокзал!
— Теперь вы уедете либо следующим поездом, либо в полицейском тарантасе, мадам!.. Илья, не маячь перед глазами, звони в участок.
Тот вдруг увидел лежавший на полу утерянный перстень, поднял его.
— Соломон Львович, так вот же он!
Хозяин ошарашенно уставился на работника.
— Так что же ты морочишь мне и дамочке голову, идиот?.. Куда раньше твои глаза смотрели?
— Сволочи! Негодяи!.. Жулики! — Табба швырнула в Соломона Львовича отобранным перстнем и бросилась к выходу.
— Мадемуазель! — закричал ей вслед хозяин. — Извините нас!.. Я этого шлямбура выгоню сегодня же!.. Мадемуазель!
Князь Икрамов стоял возле вагона, вокруг толкались отъезжающие на Кавказ офицеры, провожающие их женщины, мужчины, дети, играл в стороне духовой оркестр.
Полковник нервно курил, извлекал карманные часы, высматривал опаздывающую артистку.
Паровоз издал протяжный гудок, и отъезжающие потянулись в вагоны.
Князь продолжал ждать.
Карета с Таббой неслась во всю прыть. Извозчик не жалел ни кнута, ни лошадей. Пару раз едва не налетел на пешеходов, затем чуть не столкнулся с другим экипажем, но не останавливался, гнал дальше.
Возле Николаевского вокзала Табба буквально выпрыгнула из кареты, наталкиваясь на встречных, побежала к входу.
Когда она выскочила на перрон, провожавшие уже неспешно брели в обратную сторону, а вдали виднелся последний вагон уходящего на Кавказ состава.
Прима опустилась на корточки и стала плакать горько, навзрыд.
Прапорщик Глазков открыл дверное окошко, негромко позвал:
— Сударыня…
Сонька тяжело поднялась, подошла к нему.
— Что-нибудь получается? — шепотом спросил Илья.
— Не могу больше. Руки отваливаются. Все в крови. — Воровка показала парню покрытые красными волдырями ладони.
— Надо. У вас нет иного выхода. Ваше дело готовят передать в суд. А после этого отправят на каторгу. У них все данные, что вы Сонька Золотая Ручка.
— Я согласна, пусть каторга, — тихо произнесла воровка. — Никаких сил больше нет.
— Нет-нет, — горячо зашептал прапорщик. — Нельзя!.. Вас ждут на воле!
— Кто?
— Ваши дочки.
— Обе?
— Конечно обе. Они теперь вместе!
— Правда?
— Клянусь.
Воровка слабо улыбнулась, перекрестилась.
— Слава Богу. — И поинтересовалась: — А про такого Кочубчика не слышно?.. Володя Кочубчик.
— Не знаю. Не слышал, — повертел головой Илья и предупредил: — У вас остается всего три дня!.. Три!.. А сколько прутьев подпилили?
— Ни одного.
— Надо хотя бы три, чтоб можно было пролезть. — Перед тем как закрыть окошко, прапорщик еще раз предупредил: — Помните, до суда осталось три дня.
Анастасия навестила дворецкого в полицейском участке, в комнате свиданий. Они сидели на
