телах, – начало и конец всего, первые и последние судьбы мира, Атлантиду-Апокалипсис.
Третий знак – то, что книга написана во Франции – вечной, вопреки всему, посреднице между двумя мирами – древним, эллино-римским, а может быть, и древнейшим, друидо-кельтским, кроманьонским, и новым, европейским; между двумя морями – Средиземным и Атлантическим; между двумя тайнами – Востоком и Западом.
Знак четвертый – то, что книга написана здесь, в этой райской долине, где все еще скользит легко- легко, почти незримо, как тень от крыльев зимней бабочки по бледным лепесткам декабрьской розы, последняя тень Атлантиды – золотого века, прошлого, а может быть, и будущего – первая тень.
И, наконец, пятый знак, самый для меня счастливый, таинственный, – то, что я кончаю эту книгу о рождестве человечества, в день Рождества Христова.
III
Ночью, при блеске молнии, путник в горах видит вдруг с высоты весь пройденный путь; так, говорят, умирающий видит всю свою жизнь; так же и я, в этой книге о древних таинствах, увидел – вспомнил, в одно мгновение, всю жизнь человечества, ибо знают ли это люди или не знают, хотят или не хотят, – все во всемирной истории движется от таинств к таинствам, как в теле человека – от сердца и к сердцу льющаяся кровь.
Все, что мы узнали, увидели в этом мгновенном видении, – весь, от начала мира до сегодняшнего дня, пройденный человечеством путь – можно бы выразить в трех словах: тайна таинств – Христос.
IV
«Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Лук. 7, 19.) – этот вопрос – соблазн Иоанна Предтечи, как будто забывшего свои же слова: «Идет за мною Сильнейший меня», повторяют ученики Господни, уже после явлений Воскресшего, как бы не веря в них и снова влагая персты в крестные язвы Распятого. Вот что рассказывает Петр, в своем «Возвещении», Kerygma:
«Мы же, раскрывши книги Пророков, возвещающих Христа Иисуса, то в темных притчах и образах, то в ясных словах, и увидевши, что в них предсказаны Его пришествие, и смерть, и крест, и воскресение... все, что было и будет, – поверили, ибо познали, что все сие, воистину Бог совершил» (Clement Alex., Strom., VI, 15, 128. – Preuschen, Antilegomena, 1901, p. 54, 145).
по «незаписанному» слову Господа (Epiphan., Haeres., XXIII, 5. – A. Resch, Agrapha, 207).
Где же эти пророки, только ли в Израиле? Нет, во всем человечестве.
Дух дышит, где хочет, не в одном углу земли, а по всей земле, «ибо Господня земля и что наполняет ее» (Пс. 22, I); Дух говорит не на одном языке, а на всех; тот же Дух в древних таинствах, как в пророках Израиля; тот же «свет к просвещению язычников», fos eis apokalypsin ethnon (Лук. 2, 32), только в призме иной, в иные цвета преломляемый; та же звезда, ведущая в вертеп Вифлеемский, волхвов с Востока и богов Атлантиды с Запада.
V
Кто такая Сибилла эллинно-римская? Древневавилонская schebiltu (А. Jeremias, 88), Гераклитова Пифея, что «гласом своим в Боге, проницая тысячелетия, вещает исступленными устами грозное» – начало и конец всего, – дохристианская душа человечества – «перворелигия». Вот почему гимн Фомы Челанского (Thomas da Celano) о кончине мира, повторяемой органными гулами средневековья, соединяет Сибиллу с Давидом, пророком Израиля:
Вот почему, и в росписи на сводах Сикстинской капеллы, каждого из двенадцати ветхозаветных пророков сопровождает Сибилла.
Тайна Востока и тайна Запада – как бы две колеи, проложенные Иакховым шествием на Елевзинской Священной дороге.
Ныне грядущему Господу путь уготован.
Первый завет – путь ко второму, Отчий – к Сыновнему, не только в Израиле, но и во всем человечестве.
«Когда говорят посвященные в таинства, – вот, Я Сам говорю», – мог бы сказать Иисус Неизвестный.
VI
В Капернауме-городке, у Тибериадского озера, маленькие, бедные домики построены из черных базальтовых плит; только одна синагога – из белого известняка, подобного мрамору. Венцы колонн и архитравы ионического ордена, а также львы, орлы, кентавры и боги-дети с цветочными вязями, в украшающих стены ваяниях, – все напоминает эллинский храм (P. Rohrbach. Im Lande Jahwes und Jesu, 1911, p. 344–345). Как бы два девственных, живому телу Персефоны подобных мрамора – тот, в синеве елевзинского, и этот – галилейского неба. Здесь, в Капернаумской синагоге, начал Иисус проповедывать.
Рабби Иоханану, галилейскому книжнику, учителю Израиля, фарисею из фарисеев, чистому из чистых, чаша с тисненным по краям изображением эллинского бога, может быть, самого Диониса, не казалась нечистою (G. Dalman. Orte und Wege Jesu, 1924, p. 152). Мог ли поднять и Господь такую чашу на Тайной Вечере, когда говорил: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь»? На этот вопрос детски-просто отвечают росписи древнейших катакомб, где хлебный колос Деметры и виноградная гроздь Диониса означают хлеб и вино Евхаристии (Champagny, Les Antonins, 1863, v. II, p. 304).
Греческий язык, на котором написано Евангелие, так называемый «общий», koine, всемирный язык Александра Великого и самого Диониса, – как бы золотая чаша с тисненным по краям изображением всех богов мистерии, богов Атлантиды, и самого небодержца, страстотерпца, Атласа.
Раз уже из чаши такой причастился – спасся; может быть, и снова, причастится – спасется погибающий мир.
VII
говорит ап. Павел о пророчествах Израиля (Кол. 2, 17). Мог ли бы он это сказать и о древних таинствах?
«Став Павел среди Ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано:
Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17, 22–23).
Кто этот «Неведомый Бог», знали посвященные в мистерии. – «Сын есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари. Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое... Все Им и для Него создано. И Он есть прежде всего» (Кол. 1, 15–17). Это знает Павел, знает и Гераклит, посвященный в Елевзинские таинства:
Люди до христианства знали, что Христос будет, так же как мы знаем, что Он был: это и есть тайное знание мистерии. Вот почему Павел, апостол язычников, первый, а за ним и вся Церковь, до наших дней называет величайшие святыни свои, таинства, тем же словом, какое произносилось и в Елевзинском и в Самофракийском святилище: mysteria. Слово это понятно всем народам, от Вавилона и Египта до Перу и Мексики; всем векам, от начала мира до сегодняшнего дня.
Вот что значит: тайна таинств – Христос.
VIII
«Это есть тень будущего, а тело во Христе». По облику черной, на белой стене движущейся, человеческой тени, можно узнать не только самого человека, но и то, что он делает; так мы узнаем по символам древних таинств, не только самого Христа, но и то, что Он сделает. В них, говоря словами «Возвещения» Петрова, «пришествие Господа и смерть Его, и крест, и воскресение... все, что было и будет предсказано». Эта откинутая назад, до начала мира – «Атлантиды», простершаяся тень так неотразимо-
