— Итак, ты не знаешь, как она выглядит? — продолжала свои расспросы Джудит.
— О нет, как раз это мне известно. Уверен, она похожа на сосновую шишку: такая же крохотная, сморщенная и кожа у нее такого же цвета.
— Она старая?
— Ну, скажем, это молодая сосновая шишка. Это было произнесено с такой тоской в голосе, что Джудит не удержалась и рассмеялась.
— Четыре брата — и все разные. Гевин вспыльчивый: только что он был холоден как лед, а в следующее мгновение он уже объят пламенем. Рейн словно соткан из смеха и шуток, а Майлс…
— Не пытайся описать мне характер Майлса, — улыбнулся Стивен. — У меня сложилось впечатление, что он намеревается заселить своими детьми всю Англию.
— А ты? Какой ты? Ты средний сын, и, как мне кажется, понять твой характер труднее всего. Стивен отвел взгляд.
— У меня было не такое-то простое детство. Майлс и Рейн всегда были вместе, а Гевин с головой окунулся в дела поместья. Я же…
— Ты же остался один.
Стивен с изумлением посмотрел на невестку.
— Ты заколдовала меня! Ты вынудила меня в двух словах рассказать тебе больше, чем кому-либо!
— Если эта наследница будет плохо с тобой обращаться, дай мне знать, и я выцарапаю ей глаза.
— Для начала нужно, чтобы у нее были оба глаза. Давай надеяться, что она не кривая. Они расхохотались.
— Надо побыстрее съесть ягоды, иначе нам придется делиться. Если не ошибаюсь, к нам приближается Старший Братец.
— Неужели ты всегда будешь проводить время в обществе мужчин? — нахмурившись, спросил Гевин.
— Неужели ты всегда будешь выражать мне свое недовольство при встрече? — отпарировала Джудит.
Стивен не смог сдержать веселого смеха.
— Полагаю, мне стоит вернуться в лагерь. — Он наклонился и поцеловал Джудит в лоб, — Если тебе понадобится помощь, сестричка, дай мне знать, и я займусь кой-чьими глазами.
Гевин схватил брата за руку.
— Она и тебя очаровала?
Стивен посмотрел на Джудит. Ее губы стали ярко-красными от сока ягод.
— Да. Если она не нужна тебе…
— Рейн уже просил меня об этом, — злобно прошипел Гевин. Стивен улыбнулся и направился к лагерю. — Почему ты ушла? — спросил Гевин, усаживаясь рядом с женой и набирая горсть ягод.
— Завтра мы будем в Лондоне, не так ли?
— Да. Надеюсь, тебя не пугает встреча с королем и королевой?
— Нет, меня пугает встреча не с ними.
— А с кем же?
— С придворными… дамами.
— Ты ревнуешь? — рассмеялся Гевин.
— Не знаю.
— Разве я могу найти время на других женщин, когда ты рядом? Ты до такой степени выматываешь меня, что я едва не падаю с лошади.
Но его слова не вызвали улыбку на губах Джудит.
— Я боюсь только одной женщины. Один, раз ей уже удалось поссорить нас. Не дай ей… Гевин помрачнел.
— Не смей говорить о ней. Я хорошо к тебе отношусь, забочусь о тебе. Я не выпытываю у тебя, что произошло у Демари, ты же лезешь мне в душу.
— Значит, эта женщина — твоя душа? — быстро спросила Джудит.
Гевин посмотрел на жену. Ее золотистые глаза излучали тепло, кожа была нежной и казалась прозрачной. Он вспомнил, с какой страстью она отвечала на его ласки.
— Не надо говорить об этом, — прошептал он. — Единственное, что я знаю, — что моя душа не принадлежит мне.
Первое, на что обратила внимание Джудит по приезде в Лондон, была страшная вонь. Ей казалось, что в своем замке, где обитает множество людей, она познакомилась со всеми запахами, витающими в человеческом жилище, особенно в летнее время. Однако то, с чем она столкнулась в Лондоне, превзошло все ее ожидания. Вдоль улиц с каменными мостовыми по обеим сторонам тянулись открытые сточные канавы, до краев заполненные всевозможными нечистотами: от рыбьих голов и гниющих овощей до содержимого ночных горшков и объедков.
Трех — и четырехэтажные деревянные дома с каменным первым этажом стояли настолько близко друг к другу, что солнце никогда не проникало в разделявшие их узкие переулки. Должно быть, на лице Джудит отразилось охватившее ее отвращение, потому что ехавшие рядом с ней Гевин и Стивен расхохотались.
— Добро пожаловать в город королей, — объявил Стивен.
Когда они въехали в стены Винчестера, вонь стала слабее, а шум тише. К ним подошел слуга, чтобы забрать лошадей.
Как только Джудит спешилась с помощью Гевина, она тут же бросилась к повозкам с мебелью и багажом.
— Нет, — остановил ее Гевин. — Уверен, король уже знает о нашем приезде. Он будет недоволен, если ему придется ждать. И вряд ли ему понравится, если ты займешься обустройством его дворца.
— Мое платье в порядке? Не очень помято? В это утро Джудит уделила особое внимание своему туалету. На ней были рыжевато-коричневый шелковый фрипон и ярко-желтый бархатный модест. Длинные рукава и подол были отделаны нежнейшим русским соболем.
— Ты выглядишь замечательно. А теперь пошли. Дай королю взглянуть на тебя.
При мысли о том, что сейчас она встретится с королем, сердце Джудит учащенно забилось. Она тщетно пыталась справиться с охватившим ее волнением.
Войдя в замок, Джудит едва сдержала удивленный возглас: меньше всего на свете она ожидала увидеть самый обычный зал — такой, как в любом замке. Он был полон народу: мужчины и женщины негромко беседовали, играли в шахматы и другие игры. Три женщины сидели на скамеечках возле ног красивого мужчины, игравшего на псалтерионе. И никто из присутствующих не выглядел так, как должен выглядеть король.
Джудит пришла в крайнее изумление, когда Гевин приблизился к невзрачному мужчине средних лет с крохотными голубыми глазками и жидкими седыми волосами. У него был чрезвычайно усталый вид.
Оправившись от шока, Джудит поспешно присела в реверансе.
Король Генрих взял ее за руку.
— Подойдите ближе к свету и дайте мне взглянуть на вас. Я много слышал о вашей красоте. — Будучи шести футов роста, он возвышался над нею, словно башня. — Слухи оказались верны: вы действительно красивы. Иди сюда, Бесс, — позвал король Генрих, — познакомься с леди Джудит, женой Гевина.
Джудит повернулась и увидела довольно привлекательную женщину. По ее царственной осанке, по уверенности в себе, сквозившей в каждом ее движении, можно было безошибочно узнать в ней королеву, в то время как заурядная внешность Генриха никак не вязалась с образом короля. Доброжелательный взгляд королевы был устремлен на Джудит.
— Ваше величество, — проговорила она и сделала реверанс.
Елизавета протянула ей руку.
— Графиня, — сказала она, — я рада, что вы некоторое время побудете при дворе. Вас чем-то удивили мои слова?
Джудит тепло улыбнулась ей.
— Просто меня никто никогда не называл «графиней». Ведь прошло так мало времени со смерти моего
