— Приеду завтра первым же поездом, — Юки показалось, что она слышит еще чей-то голос. — Прямо сейчас я ухожу на работу, а потом буду свободна до послезавтра. Может, и на послезавтра отпрошусь.
— А почему не сегодня?
— Я же сказала: ухожу на работу. Сейчас поздно отпрашиваться.
— Не понимаю: у нас такое горе...
Юки подумала: что за спешка? Что изменится?
— Приеду утром первым поездом. Прости, бабушка, но я не могу отпрашиваться в последнюю минуту меня просто уволят. Как смогу, тут же побегу на вокзал. Жди меня, ладно?
Юки вспомнился телефонный разговор с бабушкой шесть лет назад, она позвонила ей сразу после смерти матери. Связь была плохая, приходилось повторять одно и то же несколько раз. Наконец, бабушка спросила:
— Это что — твой очередной глупый розыгрыш?
— Какой розыгрыш? — Юки была в шоке. — Такими вещами не шутят! Мама умерла. — И она положила трубку.
Бабушка вскоре перезвонила: «Мы с дедушкой уже выходим. До полуночи приедем. Я только позвоню твоей тете Айе, чтобы она тоже приехала как можно скорее. Жди нас».
Их поезд опоздал, и пока они добрались до Кобе, Юки уже заснула. Встретились они с бабушкой на следующее утро на кухне — бабушка готовила завтрак.
...В коридоре показался Исаму.
— Что-нибудь случилось?
— Дедушка только что умер. Завтра утром надо ехать в деревню.
— Твой дедушка?
— Ну да. Я ездила к ним в июне.
— Прими мои соболезнования. Ты как?
— Не поняла еще. — Юки направилась в комнату, чтобы захватить свою сумочку и форменные туфли официантки. — Просто не верится... Мне следовало бы почаще с ним видеться.
Исаму положил ей руку на плечо, пытаясь остановить:
— Может быть, тебе не стоит сейчас выходить на работу?
— Я не имею права отпрашиваться в последний момент, — твердо сказала Юки и повернулась к Исаму: — Поехали!
Мотоцикл стоял у дома. Юки села позади Исаму, обхватив его за талию.
— Держись покрепче и сиди спокойно. В прошлый раз ты так вертела головой во все стороны, что чуть не свалилась.
— Ладно.
Мотоцикл взревел, и в ушах ее засвистел ветер. Исаму прибавил газ.
Надо было чаще видеться со стариками... Юки вспомнила свою последнюю поездку в деревню: после нудного и бессмысленного спора с бабушкой она выскочила в сад — заняться прополкой цветов! — лишь бы оборвать разговор. Почему я так мало времени уделяла дедушке? Надо было наплевать на отцовские запреты и ездить к ним почаще. Она корила себя и ни о чем другом не могла думать. Даже плакать не могла.
— Юки! — крикнул Исаму, перекрывая шум мотора. — Я тебе велел крепче за меня держаться. Свалишься!
— Слушаюсь! — она наклонилась вперед и крепче обхватила его. — Не свалюсь!
Исаму затормозил у тротуара напротив двери ресторана.
— Заехать за тобой после работы?
— Нет. Попрошу, чтобы кто-нибудь наших ребят подвез.
— Ну, тогда утром на вокзал тебя подброшу
— Хорошо, спасибо.
— Постой! — Исаму слез с мотоцикла. — Позвони мне после работы, если захочется поговорить.
— Ладно... Спасибо тебе.
Исаму чуть тронул ее плечо:
— Я буду думать о тебе. Держись!
В семь вечера в ресторане час пик. Юки обслуживала несколько столов, где сидели парочки, семьи, а также большая компания бизнесменов. Дельцы потягивали коктейли, каждый из них платил сам за себя. Она уже готовилась отнести им по третьей порции, когда ее позвал парнишка, убиравший со столов грязную посуду.
— Вот те, — он показал на одно из семейств, — требуют счет.
— Придется им подождать, — отмахнулась Юки и поспешила к бару. Пока бармен будет смешивать коктейли, она посчитает, сколько должны эти торопыги. Заказав бармену напитки, она вытащила из кармана фартука пачку счетов. Пролистав их, нашла нужный. В приглушенном свете бара она с трудом разбирала свой мелкий небрежный почерк. Строчки налезали одна на другую. В детстве дедушка так старался приучить ее писать поаккуратней. Вглядываясь в свои каракули, Юки снова вспомнила дедушку.
— Эй! — за ее спиной опять возник пар- нишка-уборщик, — эти типы действительно спешат. Попросили меня принести им счет.
Бармен, смешивая очередной коктейль, бормотал:
— Значит, так. Два мартини, два джин-то- ника, коктейль «Манхеттен», два «Восхода» с текилой. Что еще? Ты сказала «лимонный коктейль с виски» или «виски отдельно»?
— Не помню, — растерянно ответила Юки.
— Что значит «не помню»? Это твоя работа.
— Ты слышишь меня? Давай счет, — не отставал уборщик.
— Да отвяжитесь вы от меня. Оба отстаньте! — в сердцах выкрикнула Юки.
Все моментально обернулись. Бармен, смешивавший коктейль с текилой, застыл на месте. Гранатовый сироп, который он наливал в бокал, продолжал медленно капать.
В памяти Юки всплыли цветы — пурпурные вьюнки ее дедушки, изумляющие своими тонкими оттенкам. По осени он собирал их семена, раскладывал в пакетики и своим красивым почерком аккуратно надписывал каждый из них, указывая год сбора, цвет и сорт.
Ошарашенный бармен тупо уставился на Юки.
— У меня сегодня умер дедушка, — произнесла она хриплым голосом.
— Отдохни, Юки. Приди в себя, — опомнился бармен. — Посетители подождут. Выйди на балкон, подыши воздухом.
Забившись в дальний конец балкона, она долго глядела на желтые и белые огни города. Дом стариков где-то далеко отсюда. Там, в деревне, уже совсем темно. Бесконечные ряды рисовых чеков, заполненных водой, похожи на озеро. Во время последнего приезда они с дедушкой часто сидели в темноте под звездами, слушали пение сверчков. Дедушка говорил, что когда она была маленькой, они так же вместе глядели на звезды, и это одно из лучших воспоминаний в его долгой жизни.
Юки перевела взгляд от городских огней на темное небо — стоял туман, и звезд не было видно. Внизу сновали автомобили, их шины мягко шуршали. На балконе никого не было, и Юки долго стояла там в полном одиночестве, прислушиваясь к успокаивающему шуму машин.
Глава 15
За те четыре дня, что Юки пробыла у бабушки, у Исаму за окнами кухни в пансионате, где он жил, успел расцвести лук-резанец. Его пурпурные головки весело выглядывали из узких зеленых листьев. Исаму решил сварить кофе, а Юки, сидя за столом, разглядывала три черно-белых снимка, которые он сделал за день до ее отъезда. На заднем фоне виднелась поляна в окрестностях Нагасаки, где они устроили небольшой пикник. На всех трех фотографиях Юки беззаботно смеялась и выглядела счастливой. Она тогда и подумать не
