оборачивались и смотрели им вслед.
– Странно мы, должно быть, выглядим, – сказал Роберто. – Ты просто великолепна, как сверкающий изумрудный факел, а я, наверное, смотрюсь оборванцем рядом с тобой. Я так увлекся покупкой этого костюма, что совершенно забыл о себе. Но ничего уже не изменишь. Придется тебе смириться с моим соседством.
– Ты прекрасен, милый. И какое нам дело, что думают люди.
– Ты права. И в контрасте есть своя прелесть. Сегодня все будут особенно завидовать мне.
У входа их встретил метрдотель. Сначала он неодобрительно посмотрел на потрепанные джинсы Роберто, хотел уже что-то сказать, но узнав его, расплылся в улыбке и воскликнул:
– Синьор Орицио, какой сюрприз! Добро пожаловать, синьорина. Ваш любимый столик, синьор, как раз свободен. Прошу.
Он провел их через зал на террасу, увитую диким виноградом, и усадил за угловой столик у самой воды. Паола огляделась. Почти все столики были уже заняты. Отовсюду раздавался разноголосый приглушенный говор. Из зала доносились нестройные звуки, там музыканты проверяли свои инструменты. Официант зажег свечку под розовым кружевным колпачком и принес меню.
– Не надо, – остановил его Роберто. – Принесите нам для начала целую гору королевских креветок с фирменным соусом и вина на ваше усмотрение. Не возражаешь? – спросил он Паолу.
Она кивнула. Ей было так хорошо, что ничего не хотелось говорить. Просто смотреть на его лицо в мерцающем розовом свете свечи.
– Люблю это место, – нарушил молчание Роберто. – Когда сидишь вот так, спиной ко всем, кажется, что…
– Плывешь на корабле в неведомые страны, – подхватила Паола.
– Именно. Может быть, даже в неоткрытую еще Америку, как Колумб. Только мне повезло больше, чем ему. Его окружали только грубые матросы, а у меня есть ты.
Он потянулся через стол и взял ее руку. Словно электрическая искра пробежала между ними. Роберто вздрогнул и убрал руку.
– А это, оказывается, небезопасно. Можем спалить все это заведение. Интересно, где у них тут огнетушители. Так, на всякий случай.
Официант принес блюдо с креветками, соус и высокие бокалы на тонких ножках. Разлил вино и величаво удалился.
Роберто обмакнул креветку в соус и протянул Паоле. Она откусила нежную ароматную мякоть.
– М-м-м, восхитительно. Видишь, я уже ем у тебя из рук. Ты меня приручил. Помнишь «Маленького принца» Сент-Экзюпери? Там Лис сказал: «Мы в ответе за того, кого приручили». Так что ты теперь отвечаешь за меня. Тебе не страшно?
– Немного. Боюсь, не надоест ли тебе.
– Как знать? Все может быть, но ты первый узнаешь об этом. Ты можешь обещать мне то же?
– Обещаю. Но имей в виду, я так просто от тебя не отстану. Я слишком долго ждал тебя.
Роберто поднял бокал.
– За нас.
– За нас, – эхом отозвалась Паола. – Значит, есть уже такое понятие «мы». Как новое созвездие в небе.
– За то, чтобы оно долго светило.
Они выпили. Вино было терпким и освежающим. Оркестр в зале заиграл медленную обволакивающую мелодию.
– Потанцуй со мной, – попросила Паола.
Роберто встал, отодвинул ее стул и они вошли в зал. Под потолком медленно вращался огромный зеркальный шар, отбрасывая на стены сверкающие блики. По всему залу на разных уровнях висели подсвеченные модели парусников. Паола положила руки на плечи Роберто, он слегка прижал ее к себе, и они закачались в такт музыке.
Через тончайшую, невесомую ткань она чувствовала, как вибрирует, наливается желанием его сильное тело. Сознание своей власти над ним возбуждало ее. Прохладное прикосновение шелка к коже только усиливало чувственность. Я становлюсь Мессалиной, со сладким ужасом думала Паола. Я готова заниматься с ним любовью круглые сутки, где угодно и как угодно, хоть здесь, на танцевальной площадке. Паола подняла голову, нашла губами его губы и принялась целовать. Он прижал ее к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание, и горячечно зашептал:
– Сладкая моя, любимая, уйдем отсюда, иначе я не выдержку и возьму тебя прямо здесь. Плевать мне на всех этих людей.
– Как раз к этой мысли я тебя и подвожу.
– Ты сумасшедшая, Паола, я обожаю тебя.
Его нетерпеливые пальцы пробрались под шелк и дотронулись до ее напрягшейся груди.
– А ведь ты тоже очень хочешь меня, правда?
– Да.
– Скажи мне это.
– Я очень хочу тебя, Роберто.
Он нагнулся и поцеловал набухший сосок. Тут неожиданно зажегся свет. Паола быстро привела в порядок свой костюм и огляделась.
У микрофона стоял знакомый метрдотель и пытался привлечь к себе внимание присутствующих.
– Синьоры, дамы и господа, уважаемые гости. Сегодня среди нас находится восходящая звезда нашего рока. Наверняка его имя многим хорошо известно. – Он выдержал эффектную паузу. – Синьор Роберто Орицио!
Свет снова погас и луч прожектора выхватил из темноты улыбающееся лицо Роберто. Он взглянул на Паолу, слегка пожал плечами и пошел к оркестру. Вокруг свистели и хлопали. Паола вдруг почувствовала, что он уходит от нее в этот свист и аплодисменты, туда, где ей места уже нет. Ей стало неуютно. Только что все было полно Роберто, его теплом, его любовью, а теперь он больше не принадлежал ей, он принадлежал всем.
Роберто подошел к гитаристу, взял у него гитару, перекинулся парой слов с ударником и, приладив микрофон повыше, поднял руку вверх, призывая к тишине. В ответ раздались еще более мощные аплодисменты. Роберто тряхнул головой и взял несколько аккордов на гитаре. Шум не смолкал. Паола смотрела на него и не узнавала. Он буквально купался в неистовом восторге толпы. Выждав еще немного, он произнес в микрофон:
– Эту песню я посвящаю моей любимой.
Наступила мертвая тишина, и он запел лирическую балладу в стиле средневековых менестрелей. Его неповторимый, обволакивающий голос проникал прямо в душу, заставлял сердца биться быстрее.
Паола посмотрела вокруг. Все взгляды были устремлены на Роберто, и какие взгляды! Похоже, все присутствующие женщины, независимо от возраста, готовы идти за ним на край света, помани он их пальцем. Прямо перед сценой сбились в стайку несколько совсем молоденьких девушек. Они смотрят на него, как на Бога, с раздражением подумала Паола. Вот-вот выпрыгнут из своих платьев. Умом она понимала, что это неотъемлемая часть его жизни. Он музыкант, артист, поклонение публики для него своего рода допинг, источник вдохновения. Но тем не менее настроение испортилось, захотелось уйти, не видеть всего этого. Я веду себя, как последняя дура, твердила себе Паола, но это мало помогало.
– Эту песню я посвящаю своей любимой, – раздался над ее ухом издевательский голос. – Он забыл только добавить: очередной любимой.
Паола резко повернулась. Перед ней стоял смуглый мужчина средних лет с залысинами и небольшим брюшком. Губы презрительно оттопырены, в глазах за ироническим смешком прячутся озабоченность и боль.
– Зачем вы так говорите? Вы же совсем не знаете его.
– Деточка, мало кто знает его так, как я. Посмотрите, одна из этих малолеток там, у сцены, моя дочь. Вон та, с черными волосами до самой задницы. Готова ради него спрыгнуть с небоскреба. Вся комната
