завершиться?
— Но позвольте, а как же ваш пример! Он доказывает, что путешествия во времени возможны, мое изобретение гениально, нужно только немного доработать его, возможно, перенастроить, — глаза Шутина лихорадочно двигались. Он готов был пойти на что угодно, чтобы уговорить шамана.
Маклер продолжал стрелять в пустоту, но патронов в рожке больше не осталось, спусковой механизм жалобно щелкал.
— Не нужно стрелять, убив меня, вы не решите проблемы, — уверенно сказал Карлос, видя, что рука Владимира Петровича дернулась, чтобы вытащить пистолет из кобуры на бедре.
Однако безумного ученого было уже не остановить, он рванул рукоять на себя. Его руки тряслись, а пот застилал глаза. Возможно, в замкнутой экосистеме его экзоскелета кончился кислород. Карлос всем своим существом ощутил темный порыв ветра, ворвавшийся в комнату.
В следующий момент раздался негромкий хлопок. Повисшую на миг тишину прорезала автоматная очередь. Шаман упал на пол, инстинктивно прикрывая голову руками. На пороге в клубах дыма стоял Седой. В руках его был странной конструкции автомат Калашникова. В том, что это был именно АК, у Карлоса сомнений не было. Точно черные ленты — капли мертвой воды свисали с подствольника.
Из пульта управления S-полем повалил черный жирный дым. Экзоскелет Шутина был пробил, точно картонка, и сам он сейчас распластался в луже крови с бесполезным браунингом в руке.
— Уходи, — сказал Седой, и голос его отразили закопченные стены небольшого бункера, — ты выполнил то, что должен, — род человеческий не безнадежен. Ты — шаман, и ты будешь жить.
Карлос с трудом поднялся на ноги; несмотря на противогаз, становилось труднее дышать, а резиновые части костюма начинали ощутимо жечь кожу. В помещении начался пожар, и пламя его не было похоже ни на какое другое, которое доводилось видеть шаману.
Он выбирался на ощупь. Сложно было сказать, что именно помогало ему выдерживать правильное направление. Черный ветер, источаемый Монолитом, стих, но, несмотря на это, все энергетические потоки вокруг Карлоса прибывали в полном хаосе, закручиваясь небольшими смерчами, вгрызаясь в израненную свинцом и минами землю, выгоняя кенгов и тушканов из их потайных нор.
Шаман медленно двигался вперед, его точно ослепили. Это было похоже на бесконечный гомон голосов в радиоэфире. Карлосу казалось, что еще совсем немного, и он сойдет с ума. С трудом он содрал с рук резиновые перчатки. Кожа на ладонях немного покраснела, и в некоторых местах пошла пузырями. С таким же остервенением он содрал с себя противогаз. Здесь все обстояло гораздо лучше. Резина, из которой он был сделан, являлась гораздо более прочной, и не успела подвергнуться воздействию высоких температур настолько глубоко.
Карлос почувствовал себя гораздо лучше, избавившись от этих деталей экипировки, а как только мокрый холодный нос Лизы ткнулся ему в руку, а шершавый язык прошелся по кончикам пальцем, он улыбнулся.
— Теперь все хорошо, — шепнул он, больше себе, чем собаке, — теперь все будет хорошо. Нам бы добраться домой…
Болотный Доктор строго настрого запретил нам подходить к ПДА, а сам снимал некоторую необходимую информацию при помощи зеркала и артефакта «пленка». Мы с Варом изнывали от безделья и неизвестности. Мне казалось, что если пройдет еще один час и мы не узнаем хоть каких-нибудь новостей, то мы плюнем на все и пойдем за Карлосом, пойдем к Припяти, чтобы узнать удалось ли ему и Гуру остановить Шутина, или… О втором варианте думать не хотелось никому, поэтому мы расхаживали из угла в угол то и дело поглядывая на архаичные часы с кукушкой, а Болотный Доктор пытался урезонить нас.
Мне казалось, что прошло уже несколько дней, что я уже совершенно здоров, что могу идти, что я обязательно выдержу. Неизвестность — вот что было страшнее всего. Изоляция.
— Да у вас, друзья мои, похоже, информационная ломка, — констатировал Доктор, качая головой, — всем нам нужно успокоиться, я уверен, что скоро мы все узнаем.
Когда Иван напоил нас каким-то странным чаем, больше похожим на липовый отвар мы действительно успокоились. Вар дремал, а я сидел на колченогом табурете, глядя в одну точку, и думал, что еще совсем немного и тайны мироздания откроются мне.
Кажется, Болотный Доктор был только рад тому, что мы, наконец, утихомирились, и он неслышно вернулся в лабораторию к своим колбам и ретортам. Когда день сменился непроглядной ночью, я очнулся. Как ни странно, я все так же сидел на табурете, глядя прямо перед собой.
— Черт побери! — выругался я в сердцах, какого хрена ты опоил меня!
— Вы оба никак не могли угомониться. Я думаю, мой целебный отвар сохранил вам силы и душевное равновесие, по крайней мере, на какое-то время.
Я успел окинуть Болотного Доктора злобным взглядом, на что тот только развел руками, но ничего не сказал. Вар присоединился к нам хмурый и злой, должно быть, столь же негодующий в душе на небольшую импровизацию Ивана. Хотя, если уж признаваться самому себе, силы нам этот эмоциональный отдых сэкономил знатно.
Когда взаимные обиды улеглись, и мы втроем сидели за столом, допивая настойку, принесенную другими пациентами Дока, неожиданно завибрировал ПДА. Иван отметил, что это что-то важное и отлучился ненадолго. Затем вернулся в комнату к нам. Вид его был обеспокоенный.
— Что-то странное происходит, похоже, ожидается крупный внеплановый выброс, равного по силе которому не было со времен возникновения Зоны. Конечно, это вряд ли, но, полагаю, у ЧАЭС собирается серьезная гроза. Я понимаю ваше нетерпение, и то, что вы оба рветесь в бой. Но, прошу вас подождать еще немного. Нужно дать Карлосу шанс, я уверен, что он справиться.
Мне казалось, что все мои мышцы ныли от безделья, от бесконечной жвачки ожидания хоть каких- нибудь новостей. Когда ночь покатилась на убыль, в дверь неожиданно постучали. Иван был озадачен этим событием, поэтому попросил нас о помощи. Вару два раза повторять не надо, мы встали с двух сторон от входного проема, я готовился резко распахнуть дверь, а Вар вести огонь на поражение в случае, если незнакомец будет настроен враждебно.
Док говорил, что подойти просто так к его жилищу невозможно, но, учитывая сегодняшнюю расстановку сил, и те изменения, которым подвергалась Зона, буквально каждую минуту могло случиться все, что угодно.
Я распахнул дверь, а Вар приготовился вести огонь на поражение, но какого же было наше удивление, когда в круге света на пороге с поднятыми руками мы обнаружили Волка! Если бы контролеру угодно было проверить нашу психику на прочность — он бы сто процентов нанес сильнейший ментальный удар именно в этот момент.
Однако это был Волк, самый что ни на есть настоящий, живой, и относительно здоровый. За ним на крыльцо поднялся приметный малый в полумаске с оплавленным плексигласовым стеклом.
— Всем привет, — как обычно, по-деловому бросил Волк, — знакомьтесь, это Ястреб, он помог мне выбраться из той передряги.
Мы с Варом почти синхронно сделали по шагу назад, пропуская ребят внутрь. Док был удивлен столь поздним визитом, однако пришедших он знал, и, хотя и был обескуражен их присутствием, однако, к себе пропустил.
— Ожидается выброс, — пояснил Ястреб, — до другого укрытия мы бы не дошли. Простите нас за беспокойство, Док, можете выставить счет.
Иван неопределенно махнул рукой, подвигая лавку гостям. Те, зная порядок, прошли в лабораторию, где привели себя в порядок, пройдя дезактивацию. Волка Болотному Доктору пришлось немного подштопать, но тот, не теряя присутствия духа, весело рассказывал о своих приключениях.
— Вы знаете, что меня на самом деле не было на Янтарном озере? Ну, я думаю, вы потом догадались, а там хоть ори через эту фигню, хоть не ори, вы все равно меня не видели, зато я видел вас. Как я понял, по изначальному замыслу, войдя в портал, вы должны были либо погибнуть, либо переместиться в то место, где меня держали. Признаться, я и не знаю точно, то ли это под лабораторией на Янтаре было, то ли под тем местом, где раньше «выжигатель мозгов» стоял. В любом случае, воспользовавшись подземными ходами, вылез я только у железнодорожной насыпи, где и был обстрелян, и, если бы не Ястреб, я думаю, не добрался бы до вас живым. В «100 рентген» мы не пошли, поскольку в сети все наводнено объявлениями о
