Кенну. Я закончил свой рассказ следующими словами:
— Таким образом, сегодня ночью мы, наконец, сможем спать спокойно. Потому что Мак-Кенн перехватит девицу с куклами. А без нее мастерица кукол не сможет ничего сделать. Вы согласны со мной?
Рикори внимательно посмотрел на меня.
— Я согласен, доктор. Вы поступили так, как и я поступил бы на вашем месте. Но… мне кажется, что вы не сказали нам всего, что произошло между вами и ведьмой.
— То же и я думаю, — сказал Брейл.
Я встал.
— Во всяком случае, я сказал вам основное. И я смертельно устал. Я приму ванну и лягу спать. Сейчас 9.30. Девушка выходит около 11, даже позже. Я собираюсь поспать, пока Мак-Кенн не поймает ее. Если этого не случится, я буду спать всю ночь. Это конец. Отложит вопросы до утра.
Ищущий взгляд Рикори ни на минуту не оставлял меня. Он сказал:
— Почему не лечь спать здесь? Это было бы безопаснее… для вас.
Я почувствовал раздражение. Моя гордость и без того была задета тем, что старуха перехитрила меня. И предложение спрятаться за спину ребят Рикори показалось мне оскорбительным.
— Я не ребенок, — сердито возразил я. — Я могу побеспокоиться о себе сам. Я не собираюсь жить под охраной вооруженных людей.
Я остановился, сожалея о сказанном. Но Рикори не обиделся. Он кивнул и облокотился на подушку.
— Вы сказали то, что я хотел знать. Ваши дела плохи, Лоуэлл. И вы не сказали нам… главного.
— Мне очень жаль, Рикори… но…
— Не надо, — улыбнулся он, — я прекрасно понимаю. Я тоже немного психолог. И я скажу вам следующее: неважно, приведет сегодня или нет девушку Мак-Кенн. Завтра ведьма умрет, и девушка вместе с ней.
Я не ответил. Я приказал сиделке и телохранителям быть в комнате. Что бы я ни чувствовал относительно себя, я не имел права подвергать опасности Рикори. Я не сказал ему об угрозе старухи на его счет, но я не забыл ее.
Брейл проводил меня в кабинет. Он сказал извиняющимся тоном:
— Я знаю, что вы чертовски устали, Лоуэлл, и не хочу надоедать вам. Но, может быть, вы разрешите мне посидеть у вас в комнате, пока вы будете спать?
Я ответил ему с той же упрямой раздражительностью.
— Ради бога, Брейл, разве вы не слышали, что я сказал Рикори? Я вам очень обязан, но это относится и к вам.
Он ответил спокойно:
— Я останусь здесь в кабинете и не буду спать, пока Мак-Кенн не приведет девицу, или пока не рассветет. Если я услышу какой-нибудь шум из вашей комнаты, я войду. Когда мне захочется посмотреть, все ли в порядке с вами, я войду. Не запирайте дверь, иначе я ее сломаю. Вам ясно?
Я еще более рассердился.
— Ладно, черт с вами, делайте как хотите.
Я зашел в спальню и захлопнул за собой дверь, но не запер ее. Я очень устал, в этом не было сомнения. Даже час сна был бы для меня большим подкреплением. Я решил не купаться и стал раздеваться. Я снимал рубаху, когда заметил крошечную булавочку на ней, слева против сердца. Я вывернул рубашку — на обратной стороне была приколота веревочка с узелками. Я сделал шаг к двери, открыл рот, чтобы позвать Брейла. И вдруг остановился. Я не покажу ее Брейлу. Это приведет к бесконечным вопросам, а мне хотелось спать. Лучше сжечь ее. Я нашел спички и только хотел зажечь, как услышал шаги Брейла и сунул веревочку в карманы брюк.
— Чего вам надо? — спросил я.
— Просто хотел взглянуть, легли ли вы.
Он немного приоткрыл дверь. Он, конечно, просто хотел выяснить, не запер ли я дверь.
Я ничего не сказал и продолжал раздеваться.
Моя спальня — большая комната с высоким потолком на втором этаже моего дома. Она выходит окнами в садик и является смежной с кабинетом. Два окна обвиты снаружи плющом. В комнате стоит массивный старинный канделябр с люстрой из хрустальных призм, кажется, они называются подвесками. Это длинные висюльки, расположенные на шести кругах, из середины которых поднимается стержень с подставками для свечей. Это одна из копий прелестных канделябров колониальных времен из зала Независимости в Филадельфии и, когда я купил дом, я не позволил вынести канделябр или заменить свечи лампочками.
Моя кровать стоит в конце комнаты, и когда я поворачивался на левый бок, я видел слабо освещенное окно. Тот же слабый свет, установленный призмами, превращается в маленькое мерцающее облачко. Это успокаивает, навевает сон. В саду имеется старое грушевое дерево — остатки сада. Канделябр стоит в ногах кровати. Выключатель находится в головах ее. Сбоку стоит старинный камин, отделанный по бокам мрамором, с широкой полкой сверху. Чтобы хорошо понять, что потом произошло, нужно иметь в виду это расположение.
К тому времени, как я разделся, Брейл, видимо, уверившись в моей честности, закрыл дверь и ушел в кабинет. Я взял веревочку, «лестницу ведьмы», и бросил на стол. Я думал, что в этом был какой-то вызов, хвастовство. Если бы я не был так уверен в Мак-Кенне, я сжег бы веревочку. Я выпил снотворное, потушил свет и лег. Снотворное быстро подействовало. Я все глубже погружался в море сна…
Я проснулся. Огляделся. Что за странное место? Я стоял в мелкой круглой яме, оконтуренной зеленью. Край ямы достигал моих колен. Яма была центром круглого ровного луга, примерно в четверть мили диаметром. Он был покрыт травой, странной травой с пурпурными цветами. Вокруг травянистого круга росли незнакомые деревья: деревья с изумрудно-зеленой листвой и ярко-красные деревья с опущенными ветвями, покрытыми папоротниковидными листьями и обвитыми тонкими лозами, похожими на змей.
Деревья окружали луг, как сторожа… наблюдали за мной, ожидали моего движения… Нет, не деревья! Кто-то прятался среди деревьев… Какие-то злые созданья… злобные существа. Это они наблюдали за мной, ожидая, пока я двинусь. Но как я попал сюда?
Я был одет в голубую пижаму, в которой я лег спать в своем доме.
Как я попал сюда? Я, видимо, не спал… Теперь я видел, что из ямы вели три тропинки. Они выходили на край и протягивались, каждая в своем направлении, в сторону леса. Я чувствовал, что для меня жизненно важно выбрать одну из этих тропинок, единственную, которая пересечет местность безопасно… что две другие отдадут меня во власть этих злобных существ. Яма начинала сжиматься. Я чувствовал, как ее дно поднимается под моими ногами — оно как бы выбрасывало меня наружу.
Я прыгнул на тропинку вправо и побежал в сторону леса. Ее окаймляли деревья и она исчезла в туманной зеленоватой дали. Я бежал по лесу, а невидимые существа собирались на деревьях, окаймляющих тропинку, толпились на ее краях, безмолвно сбегались со всего леса. Что они собой представляют, что они могли мне сделать, я не знал. Я знал только, то никакая агония не могла сравниться с тем, что я испытаю, если они поймают меня. Я все бежал и бежал, и каждый шаг был кошмаром. Я чувствовал, что руки протягиваются, чтобы схватить меня, слышал топот… Весь потный, дрожащий, я вырвался из леса и помчался по обширной равнине, протягивающейся из дальнего горизонта. Равнина была покрыта коричневой высокой травой.
Неважно. Это было лучше, чем полный привидений лес. Я чувствовал на себе мириады злых глаз. Небо было туманно-зеленое. Высоко вверху засветились два туманных круга… черные солнца… это были глаза… глаза мастерицы кукол! Это они смотрели на меня с туманного зеленого неба. Над горизонтом этого странного мира начали подниматься две гигантские руки. Они тянулись ко мне, чтобы поймать меня, швырнуть обратно в лес… белые руки с длинными пальцами… и каждый палец живое существо. Руки мастерицы кукол! Все ближе спускались глаза, все ближе тянулись руки. С неба послышался взрыв смеха. Смеха мастерицы кукол! Этот смех еще звучал в моих ушах, когда я проснулся — или мне показалось, что я проснулся.
Я сидел, выпрямившись на постели в своей комнате. Сердце билось так, что все тело вздрагивало, липкий пот покрывал тело. Подвески канделябра слабо светились, создавая впечатление небесной туманности. Окна тоже слабо светились. Было очень тихо.
Что-то зашевелилось на окне. Я хотел подойти, но почувствовал, что не могу двигаться. В комнате
