ей встать. — Ты не ответил на мой вопрос. Ты обрадовался, когда я сказала тебе о ребенке?
Чувства переполняли его, мысли опережали одна другую.
Ему хотелось закричать, сделать что-нибудь глупое, сплясать джигу, например. Но он лишь обнял ее и прижал к себе.
— Я рад, очень рад.
Трейси удовлетворенно вздохнула и плотнее прильнула к Слейду, обхватив его за талию.
— Я хотела сказать тебе весь день, но… И тут до него дошло, что ее что-то смущает, и ему стало обидно. Немного отодвинув ее от себя, чтобы видеть ее лицо, он спросил:
— Ты чуть было не промолчала. Почему, Трейси?
Зеленые глаза наивно смотрели на него.
— Боялась, — ответила она просто.
— Меня? — Что-то мелькнуло в его сознании, может, ранящая душу картина будущего без Трейси. Теперь ему стало ясно, почему она так хотела расчистить прошлое. Столь же целенаправленно, как любая мать, защищающая свое потомство, Трейси выравнивала тропу в лесу жизни, создавая безопасное пространство для своего малыша. Слейд не очень помог ей в этом, и нечего удивляться, что она колебалась, говорить ли ему о ребенке.
Ругая себя, Слейд притянул к себе на грудь ее голову. Как хорошо, что она рискнула, решилась на это.
Он был счастливее и несчастнее любого, кто заслужил подобное откровение, и переживал оба эти состояния одновременно. Чувство вины боролось в нем с восторгом, неуверенность — с невысказанными обещаниями. Теплая, нежная женщина шевельнулась в его объятиях.
— Слейд!
— Я люблю тебя, — прошептал он, вложив в эти три слова всю свою радость и все смятение.
— Я тоже тебя люблю. Нам еще многое нужно уладить, но мы справимся с этим, милый, — пробормотала Трейси, поднимая голову, чтобы прижаться губами к его шее. Потом, встав на цыпочки, поцеловала его в губы. — Кажется, у нас осталось еще одно незаконченное дело?
Он еще крепче обнял ее, поняв лукавый намек. Да, они отложили самое важное дело. Но…
— А это ничего? — спросил он испуганно. — Тебе можно?…
Ее волшебный смех рассыпался, словно звон колокольчиков в ясный день.
— Конечно, можно.
Слейд хотел было подхватить ее на руки, но вовремя остановился, боясь, что обращается с ней слишком грубо. Обняв ее за талию, он осторожно повел Трейси в свою спальню. Зажег свет и, едва сдерживая себя, тщательно перестелил постель. Он был уверен, что Трейси стала гораздо более хрупкой, чем раньше, и поклялся быть как можно осторожнее. Наконец он разложил одеяла и подушки и повернулся к ней. Ласково погладил ее по лицу, а его поцелуй лишь напомнил о прежней страсти. Трейси видела, что он сдерживает себя, и знала, почему.
Она понимающе улыбнулась.
— Я не стеклянная, Слейд.
— Боюсь сделать тебе больно. — Он осторожно снял с нее свитер.
Она хотела, чтобы он был таким, как раньше, — одержимым, горячим, требовательным, и кокетливо взглянула на него, пока он расстегивал ей лифчик и снимал бретельки с ее рук. Почувствовав свободу, ее соски налились, стали упругими, и она услышала, как мучительно вздохнул Слейд. Трейси взяла руки Слейда и положила на свою грудь.
— Люби меня, — прошептала она взволнованно. — Делай то, что ты хочешь, милый. Я хочу тебя так же сильно, как и ты меня.
— Трейси!.. — воскликнул Слейд, задыхаясь от горячей волны, подхватившей его. Это был зов страсти, и он повалил их на кровать. Его губы овладели одним ее соском, а другой захватили его жадные пальцы.
— Да, — прошептала Трейси хрипло. — Да. Это то, чего я хочу. — Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы на его рубашке, но вместо его горячего тела, к которому она жаждала прикоснуться, наткнулась на нижнее белье. — Сними, — нетерпеливо попросила она.
Слейд стянул нижнюю рубаху, потом расстегнул пряжку ремня и молнию джинсов. Словно в лихорадке, они разделись за несколько секунд, но и эти секунды показались им вечностью. Наконец Слейд лег радом, укрыв их обоих мягкой фланелевой простыней и одеялом. И заключил ее в свои объятия.
— Какая ты красивая, — простонал он хрипло, лаская ее. — Ты само совершенство. Глаза Трейси закрылись. Она была поглощена его телом, таким крепким — грудь, живот, длинные ноги, покрытые жесткими волосами. И особенно это волнующее воплощение его мужской сути… Трейси спустила руку, ее пальцы сжались, нежно лаская его.
Слейд приподнялся на локтях и прильнул к ее губам в долгом и жадном поцелуе.
— Я люблю тебя больше жизни, — прошептал он, любуясь красотой ее лица. — Трейси, ты выйдешь за меня замуж, правда?
Она тихо вздохнула.
— Как ты можешь сомневаться, у нас ведь будет ребенок! — Трейси была не в силах говорить, она притянула к себе на грудь голову Слейда. — Поцелуй меня, — прошептала она. — Я мечтала об этом так долго.
Губы Слейда целовали ее губы, искушая, призывая, проникая в ее сердце, ее душу. Жар его тела разжигал в ней желание, пробуждая ощущение такой близости, такого родства, какое она не могла себе даже вообразить. О да, вожделение связывало ее и Слейда, она уже не сомневалась в этом. Но у их любви было много граней, и каждая имела свои особенности, дарила свои ощущения. Если в основе любви между мужчиной и женщиной не лежит желание, разве они любят друг друга?
Слейд имел огромную сексуальную власть над ней, но именно этого она и хотела. Мужчина, сильный и подчиняющий себе женщину, и женщина, которую согревает его огонь. В этом была суть их отношений, и Трейси нежилась в его теплых и надежных руках.
Его руки скользили по ее телу, разжигая страсть до ослепительного сияния. Она чувствовала внутреннюю дрожь и силу его тела и знала, что ничуть не преувеличила, когда сказала Слейду, что никого не любила так сильно. Его поцелуи не просто волновали ее, точно наркотик, они стали ее жизненной потребностью. Она никогда не сможет насытиться им, никогда!
Но скоро поцелуи уже не могли удовлетворить ее, она жаждала более сильных ощущений, ее тело томилось ожиданием, призывало его. Трейси сгорала от желания, и, когда его рука по гладкой коже ее живота спустилась к бедрам, он обнаружил, что ноги ее раздвинуты в ожидании.
Его нежные и чуткие прикосновения сказали Трейси, что он знает все женские тайны. Ответом на этот зов было острое, точно электрический шок, наслаждение, и пульсирующие волны страстного возбуждения мгновенно стерли в ее сознании прошлое, настоящее и даже будущее. Она застонала, припав к нему в неземном упоении.
Сердце медленно успокаивалось, он обнимал ее, убирая пряди с ее лба, гладя щеки, плечи, руки.
— Ты околдовал меня, у тебя какие-то особые чары, Слейд, — бормотала она, сотрясаясь от счастливого смеха.
Он мягко улыбнулся.
— Мы с тобой оба околдованы этими чарами. Так было всегда, с самого первого дня.
— Да, — кивнула она. — Так было всегда. Его нежный поцелуй растаял на ее губах.
— Люблю тебя, — прошептал он.
— Я тоже люблю тебя. — Она притянула его к себе и оказалась под ним. — Люби меня, — прошептала она.
У него перехватило дыхание.
— Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Мне не может быть лучше. Не жди больше, милый. Я вижу, тебе тяжело.
Со стоном Слейд погрузился в нее. Держа ее ягодицы в руках, он начал двигаться в восхитительном ритме. Она обхватила его ногами и закрыла глаза, каждой своей клеткой сливаясь с ним.
В этой ночи смешались все звуки — ветер за окнами охотничьего домика, потрескивание догорающих
