что забавно было бы призвать адского слугу с петлей из женских волос и отдать меня ему – подобно Картрайту?
Как и Картрайт, я изучал лицо Сатаны. Оно было непроницаемо, мне нечем было руководствоваться. И тут, гораздо ярче, чем тогда, когда я смотрел на беднягу, которого тащили на пытку, понял я адскую изобретательность этой игры. Ибо теперь я должен был играть в нее.
Я отвел взгляд от Сатаны. И посмотрел на пылающие отпечатки, а вслед за тем на золотой трон. На нем горели корона и скипетр. Их драгоценные огни манили и звали меня. Снова я почувствовал прилив возбуждения, напряжен был каждый нерв.
Если бы я смог их выиграть! И все то, что они дают!
Сатана нажал рычаг между двумя тронами. Я услышал жужжание контрольного механизма и увидел, как семь отпечатков детской ноги засверкали еще ярче.
– Ступени готовы, – провозгласил Сатана и сунул руки под плащ. – Они ждут своего покорителя, избранного счастливца! Вы ли он? Поднимитесь – и узнаете.
Я подошел к ступеням, поднялся и без колебаний поставил ногу на первый след. Я знал, что за мной его символ загорелся на шаре…
На стороне Сатаны или на моей?
Я снова стал подниматься, медленнее на этот раз, и остановился у следующего отпечатка. Но остановился не для того, чтобы взвесить вероятность хорошего и плохого результата. На самом деле меня охватила лихорадка азарта, и я почти забыл свое решение в первый раз ограничиться только двумя следами.
Здравый смысл подсказывал замедлить движение и постараться успокоиться. Здравый смысл, борясь с возбуждением, заставил меня пропустить след и медленно подняться к очередному.
Я наступил на него. На шаре загорелся еще один символ…
Мой… или Сатаны?
Лихорадка полностью овладела мной. Глаза сверкали, как у Сатаны. Сердце билось, как барабан, пальцы похолодели, голова была охвачена сухим электрическим жаром. Маленькие огненные отпечатки танцевали и дрожали в своем нетерпении вести меня дальше.
– Возьми меня! – звал один.
– Нет, меня! – призывал другой.
Звали к себе драгоценная корона и скипетр. Я увидел на троне призрак – самого себя, торжествующего, увенчанного короной, со скипетром в руке, за моей спиной Сатана, а весь мир у моих ног!
Может быть, правда, что у мыслей есть оболочка, что сильные эмоции и желания оставляют за собой нечто материальное, оно остается, живет где-то, откуда его можно вызвать, разбудить, пустить рыскать по свету, и когда появляется кто-нибудь, одержимый такими же желаниями, они почти материализуются, занимают предназначенное им место. Во всяком случае как будто призраки желаний всех, кто поднимался по этим ступеням до меня, устремились ко мне, призывая к осуществлению, заставляя идти вперед.
Но их желания были и моими. Меня не нужно было подстегивать. Я хотел идти дальше. В конце концов те два отпечатка, на которые я наступил, могли быть и счастливыми. В худшем случае, если учитывать наиболее вероятное, счет наш равный. Но если так, то нет особого риска в том, чтобы наступить еще на один след.
Что на шаре?
Ах, если бы я мог знать! Если бы мог знать!
И вдруг меня охватил холод. Как будто призрак отчаяния всех тех, кто поднимался передо мной и проиграл, отогнал голодные призраки желаний.
Блеск короны и скипетра потускнел и стал зловещим.
На мгновение мне показалось, что передо мной сверкают не отпечатки детских ног, а – все семь – следы копыт!
Я взял себя в руки и взглянул на Сатану. Он сидел, наклонив вперед голову, глядя на меня, и с сильным шоком я понял, что он всей силой своей воли заставляет меня подниматься выше. И сразу после этого восприятия пришло и другое. Как будто рука коснулась моего плеча, подталкивая вперед, и тут же, как будто чьи-то губы прошептали это мне прямо в уши, послышалась противоположная команда, приказ:
– Остановись! Остановись немедленно!
Голос… Евы!
Целую минуту стоял я, сотрясаемый этими противоположными импульсами. И вдруг мозг мой прояснился, лихорадка прекратилась, очарование сияющих следов и страсть к короне и скипетру прошли. Я снова повернул лицо, мокрое от пота, к Сатане.
– Достаточно… на этот… раз! – выдохнул я.
Он молча смотрел на меня. Мне показалось, что за холодным блеском его взгляда чувствовался гнев от неосуществленной цели и какое-то злобное удивление. Он заговорил.
– Право игрока. Вы можете остановиться, когда хотите. Оглянитесь.
Я повернулся и взглянул на шар.
Оба отпечатка, на которые я наступил, принадлежали – Сатане!
10
Я слуга Сатаны на год, обязанный выполнить любой его приказ.
Остальную часть дня я провел в своей комнате, размышляя и надеясь услышать кошачью поступь
