обнаженной груди. Он сорвал с нее блузку и приник к ее груди.
— Как ты прекрасно пахнешь, — задыхаясь, произнес он, — словно полевые цветы в солнечный день. — Он поднял Дину и понес на кровать.
В ней пылал жаркий огонь. Все ее проблемы, заботы и тревоги затмило эйфорическое чувство полной раскованности. Завтрашний день вернет ее в реальный мир, но эта ночь принадлежит ей…
— О Боже… — простонала она, когда Рай опустил ее на кровать.
Он сел рядом с ней, оперся рукой на подушку возле ее головы и нагнулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Она тоже смотрела в его глаза — смотрела без тени смущения или неловкости.
— Ты так прекрасна, — произнес он низким, хриплым голосом.
На этот раз она не стала возражать, может, потому, что действительно чувствовала себя прекрасной. И настоящей женщиной, как никогда привлекательной, а Рай был воплощением мужской силы и красоты.
— Ты тоже прекрасен, — сказала она, ловя его улыбку.
Но вот его улыбка медленно растаяла; он оторвал руку от подушки и прикоснулся к Дине, проводя пальцами по ее руке — от ладони до плеча. Затем наклонился, чтобы поцеловать ее, и, прежде чем коснуться губами ее губ, произнес:
— До тех пор пока я не встретил тебя, я не знал, что в моей жизни чего-то не хватает…
Его поцелуй не дал ей возможности ответить, но, закрыв глаза и ощущая нарастающее наслаждение, она подумала, что это, вероятно, самые приятные слова, которые она когда-либо слышала от мужчин. Они наполнили ее душу теплом и добавили уважения к Раю. Если она не влюбилась в него прежде, то это определенно происходило с ней теперь. Она обвила руками его шею и подарила ему ответный поцелуй, полный страсти, нежности и любви.
Ей льстило то, что он не спешил заняться с ней любовью. Его ласки были утонченными и неторопливыми, похоже, он наслаждался изгибом ее шеи и упругостью ее груди. Оторвавшись от ее губ, он осторожно снял с Дины лифчик. Она сбросила с его плеч рубашку, и та упала на пол.
Казалось, они танцуют танец любви. В промежутках между поцелуями — то страстными, то нежными — они без тени смущения расстались с остатками одежды. Любовь моя!.. — восхищенно думала Дина, упиваясь его объятиями.
— Бог мой, Рай, — прошептала она. — О!.. — Его рука скользнула между ее бедер. Она напряглась.
— Когда мужчина и женщина в первый раз оказываются в постели, — мягко прошептал он ей на ухо, — они идут путем проб и ошибок. Скажи мне, если я сделаю что-то такое, что тебе неприятно.
Дина нервно сглотнула. После Томми никто не прикасался к ней в этом чрезвычайно интимном месте, и, хотя сегодня вечером она была готова ко всему, инстинкт заставил ее насторожиться, но, чтобы показать ему, что готова к этому, она расслабила бедра и раздвинула ноги. А после очередного поцелуя она уже ничего не стеснялась, совсем ничего — даже если это чудо продлится всего лишь одну ночь.
Она подвергала себя риску и осознавала это, тем более что отдавалась мужчине, поклявшемуся никогда больше не связывать себя узами брака. Она-то давала подобную клятву с оговоркой: «Я выйду замуж только в том случае, если встречу идеального мужчину».
Что ж, идеальных людей не бывает, но Рай Хардин был чертовски близок к идеалу. Прикосновения его пальцев поднимали ее на все новые высоты удовольствия. Ее тело ритмично двигалось, отзываясь на касания его рук, по нему разливалось блаженное тепло.
И вдруг…
— Подожди, — задыхаясь, сказала она, перехватив его руку. — Я…, лучше бы… — Она не могла подобрать нужных слов.
Но Рай уже все понял. Еще раньше он положил под подушку маленький серебристый пакетик. Теперь он достал его, надорвал край и извлек презерватив. Он терпеть их не мог, но понимал их необходимость и никогда не пренебрегал ими. Единственное исключение — это первые несколько месяцев его недолговечного брака, когда он надеялся, что у них будет ребенок. Но вскоре он узнал, что его жена все это время принимала противозачаточные таблетки. И спала не только с ним…
Он помотал головой, стараясь избавиться от воспоминаний. Они уже не причиняли ему боль, но сейчас было отнюдь не время думать о прошлом, Дина была совсем не похожа на Кейт. Она не была похожа ни на одну из встречавшихся ему женщин.
Ослепительной молнией вспыхнула мысль: «Я люблю ее!»
Он ничего не сказал ей, ведь нужно было еще многое обдумать. Не сейчас. Позже, когда он будет один и сможет рассуждать здраво. А сейчас его сердце колотилось все быстрее, от этого у него шумело в голове, и он желал Дину еще сильнее, чем прежде.
Возвышаясь над ней, он, опираясь на локти, всматривался в глубину ее глаз, ища там ответы на вопросы, которые внезапно стали исключительно важными. «Почему ты так поступаешь? Любишь ли ты меня?»
Не подозревая о том, насколько глубоки его мысли, Дина обвила ногами бедра Рая и пригнула его голову к себе, чтобы поцеловать его в губы.
— Ну давай же… — прошептала она. — Я хочу тебя. Боже, как я хочу тебя! — Желание переполняло ее, оно было таким настойчивым и жгучим, что Дина почувствовала себя совсем другой женщиной. Рай тоже почти утратил самоконтроль. Он обхватил руками ее бедра и приподнял ее. Дина изогнулась, судорожно хватая ртом воздух. Жар его плоти сжигал ее изнутри, заполняя все ее существо, и вожделение превратилось в неконтролируемое и неподвластное рассудку чувство. — Рай! — вскрикнула она, впиваясь ногтями ему в спину.
Встревожившись, он остановился. Ведь она такая хрупкая, а он такой большой.
— Я сделал тебе больно?
— Нет, нет, нет! — простонала она. — Мне так хорошо…
Он прерывисто вздохнул. Стоило ей попросить остановиться — он подчинился бы, без жалоб перенося болезненные последствия неудовлетворенного желания. Обхватив ладонями ее лицо, он вгляделся ей в глаза. Неужели она действительно никогда не испытывала такого наслаждения, как с ним?
— Никогда? — спросил он взволнованным, хрипловатым голосом.
— Никогда, — ответила она настолько тихо, что он едва расслышал ее слова.
Его переполняла страсть и гордость; они распирали его грудь, сжимали горло. Упершись ладонями в подушку по обе стороны от ее головы, он возобновил движения, наблюдая за выражением ее лица. Когда она закрыла глаза, он произнес грудным шепотом;
— Открой глаза. Я хочу видеть, что ты чувствуешь…
Она подчинилась. Глядя ему в глаза, она не только острее чувствовала его близость, но и испытывала новую, ни с чем не сравнимую нежность. Тяжело дыша, она облизнула губы кончиком языка.
— Дина… — прошептал он, — если бы ты только знала…
Она уже не могла спросить, что он имеет в виду, поскольку была поглощена собственными ощущениями настолько, что весь мир вокруг нее мог бы развалиться на части и она ничего не заметила бы.
Она начинала ощущать приближение финала — словно волна, зародившаяся на просторах океана, все ближе подкатывала к берегу. Она еще крепче обхватила Рая, вновь и вновь повторяя его имя. Ее голова заметалась по подушке, а глаза влажно заблестели.
Заметив эти признаки, Рай дал волю чувствам… На несколько минут они словно сошли с ума. Кровать содрогалась в такт их неистовым движениям. Мир вокруг них перестал существовать. С их губ срывались слова, которые никто никогда не решится произнести в другой ситуации…
— Да… Боже мой, да!.. — вскрикнула Дина; судороги наслаждения становились все сильнее, словно заполняя ее вены огненной вулканической лавой. Она впилась пальцами в его спину и нашарила губами его губы.
Один яростный поцелуй — и последний взрыв удовольствия…
— Дина! — вскрикнул Рай.
Она, дрожа, прильнула к нему, чувствуя слабость во всем теле. Из ее глаз на подушку брызнули слезы, и наступившую тишину нарушили негромкие всхлипывания.
