— Эбби… Черт возьми! — Он сделал шаг к ней, а она опять отступила.
— Это… нелепость, — прошептала она.
— Это жизнь, — пробормотал Корд, — это реальность, Эбби. Мы женаты. Мы живем в одном доме. Когда я ночую здесь — неужели ты считаешь, что я могу не думать о тебе, лежа в постели в соседней комнате?
— А когда ты ночуешь не здесь? О ком ты думаешь тогда, Корд? — Она уперлась спиной в шкафчик, дальше отступать было некуда.
— Тогда я стараюсь вовсе не думать. — Он сжал ладонями ее запястья, и ощущение близости с ним пронизало ее с головы до ног.
В ее глазах мелькнул проблеск испуга.
— Зачем ты… делаешь это, Корд?
— А ты как думаешь? — Он придвинулся ближе. — Эбби, я постоянно вспоминаю нашу ночь. Ты не думаешь о ней? Память о ней не тревожит тебя? Не изводит? Как ты можешь вести себя так, как будто между нами ничего не было?
Лицо его дышало волнением. Пальцы еще крепче стиснули ее руки.
— Я… пыталась забыть ее, — подавленно шепнула она, хотя правда буквально рвалась у нее с языка. Ну почему она не может просто сказать ему, что ничего не помнит?!
Он легонько встряхнул ее:
— Почему?
— Корд… пожалуйста, не втягивай нас… — Она увидела, как его челюсти сжались. — Не разрушай…
— Чего не разрушать, Эбби? Мы ходим мимо друг друга на цыпочках. Мы никогда не поднимаем серьезных вопросов — как этот, например, о нашей ночи. — Он смотрел, как краска заливает ее лицо. — И не смущайся опять, черт возьми! Почему нам не говорить об этом? Той ночью мы подарили жизнь нашему ребенку. Как ты можешь делать вид, что ее никогда не было?
Колени у нее тряслись, не столько от вопросов Корда, сколько от его близости, от выражения решимости на его лице.
— Ты просто сбросила меня со счетов, Эбби, — мрачно добавил он. — Узнав о ребенке, ты не захотела открыто и честно прийти и обсудить ситуацию со мной. И меня очень интересует, почему ты решила, что вилять и темнить — самый лучший выход из положения?
Эбби перевела дух. Она дрожала всем телом. Значит, эти вопросы все время скрывались за вежливостью и мягкостью его поведения? Отчего они вырвались наружу? И зачем в таком случае он пошел на все эти излишества, отмечая юбилей, о котором обычно помнят лишь искренне любящие пары?
Затуманенное сознание Эбби смирилось перед неизбежностью: пора открыть всю правду. Губы ее раскрылись, чтобы сказать, чтобы объяснить ему все. Когда она узнала о ребенке, он был для нее настолько чужим человеком, что обман казался ей единственным выходом.
Но уже в следующий миг говорить стало просто невозможно, потому что Корд целовал ее.
Глава восьмая
Изумленно раскрыв глаза, Эбби упивалась губами Корда, их изгибом, их теплой упругостью. Волны потрясения пробегали по телу, заставляя сердце биться в бешеном ритме, а колени слабеть.
Тихий стон вырвался из горла Эбби. Ресницы опустились сами собой и закрыли от нее лицо Корда. Некоторые из поцелуев той декабрьской ночи засели глубоко в ее сознании и сейчас как будто издевались над ней.
Руки Корда обвились вокруг нее и привлекли к себе. Это была та Эбби, которую он помнил. Ее мягкие груди всколыхнули воспоминания. Он наконец смог дать волю своим чувствам, обнимал ее, и в нем вспыхнула страсть. Эта удивительная, чувственная, сексуальная женщина — его жена. Обуреваемый внезапным влечением, он проник языком в ее рот.
Она потихоньку вздохнула и вонзила ногти ему в грудь.
— Эбби… Эбби… — хрипло прошептал он, и их губы слились снова.
Голова Эбби закружилась. Она прижалась к нему всем телом, ощущая мощь его груди, пряжку пояса и внизу — горячее, твердое подтверждение его желания. Ее руки заскользили вокруг его тела к спине, пальцы прошлись по упругим сильным мышцам, по ткани легкого свитера.
Хорошо это или нет, но для Эбби все потеряло значение, когда Корд осыпал поцелуями ее лоб, глаза, губы. Отвечать на его ласки казалось ей гак же естественно, как и дышать, хотя как раз ее дыхание сбилось, да и Корда — тоже. И при всех многочисленных отклонениях от нормы она чувствовала себя в его руках так хорошо. Ей казалось, что она видит, как в ней все расцветает и открывается ему навстречу — ее сердце, душа, страсть.
Ни разу она не подумала об отказе. Она принимала его поцелуи и отдавала их, нежно постанывая от его ласк, и наслаждалась его реакцией на свои прикосновения.
На ней были юбка и блузка навыпуск. Обычно она носила сильно заталенные платья. Теперь, несмотря на почти незаметную полноту, большинство нарядов стало ей тесно. Скоро придется покупать что-то более подходящее, потому что среди ее платьев и костюмов практически не было одежды такого удобного, свободного покроя, как та, что на ней сейчас.
Такой фасон оказался весьма подходящим для соблазнения, подумала она, когда руки Корда проникли ей под блузку. Эта мысль восхитила ее, и она засмеялась глубоким грудным смехом.
Корд содрогнулся от нарастающего в крови возбуждения. Он опять приник жадными губами ко рту Эбби, втягивая ее теплое дыхание в свои легкие, впитывая каждой своей клеточкой. Его руки двигались под мягкой тканью блузки, гладили кружево, шелк, атласную кожу тела. С величайшей осторожностью он тронул ее грудь, так как слышал, насколько нежной она бывает у беременных.
Он сгорал от страсти к Эбби. Этот огонь зажегся в нем три месяца назад, и его не утолила одна- единственная ночь. Огонь этот только сильнее разгорался от постоянного сдерживания, от глупых споров, пустых бесед и непреодолимой бездны взаимной неприязни.
Бездна исчезла, их влечение само преодолело ее. С этого момента, думал он, все будет прекрасно. Все возможно, если между ними такое чувство.
Ему хотелось раздеть ее. Острое желание отдавалось физической болью.
Но кухня — не место для их любви после столь долгого ожидания. Не произнеся ни слова, он вытащил ладони из-под блузки, наклонился и подхватил ее на руки.
Он видел, что она удивилась, но все же обняла его за шею. Окрыленный тем, что она не протестует, он шагнул из кухни и по коридору пронес ее в свою спальню.
Он опустился на кровать и посадил ее себе на колени. Ее припухшие губы манили его. Их ответное движение ударило в голову как вино.
Но, едва оторвавшись от его рта, Эбби прошептала:
— А стоит ли нам делать это?
— Не спрашивай ничего, — шепнул в ответ Корд. — Все правильно. Правильно было в ночь нашей встречи — и правильно сейчас.
Ей тоже казалось все это так несказанно, так волшебно правильно, что она согласилась с Кордом. Может быть, ничего другого ей и не остается, промелькнула у нее быстрая мысль. Никогда раньше она так не хотела мужчину — во всяком случае, не помнила такого. Без сомнения, он точно так же волновал ее той ночью в декабре. Иначе чем можно объяснить безрассудство ее поведения?
Корд поискал пуговицы на блузке, нашел сзади, на изящном воротничке, две крошечные кнопочки и легко справился с ними. Он не прекращал целовать ее, нежно ласкать лицо губами. Ресницы ее поднялись и упали, но он успел поймать чувственный призыв, наполнивший теплом его сердце.
Она вдруг выгнулась и подняла руки к его волосам, шепча его имя, и пальцы ее запутались в темных прядях. Эбби чувствовала, как исчезает ее природная стеснительность. Еще несколько минут она отдавалась все более и более нежным ласкам, прежде чем ощущение своей полной уязвимости и
