— Но она не живет с вами, ведь так?
— Моя мать не выходит из своей комнаты. Профессор Монтгомери, полагаю, нам лучше сменить тему.
Она отвернулась. Хэнк сидел, жевал и наблюдал за ней. Глядя на ее профиль в лунном свете, он вновь припомнил первое впечатление от этой девушки, когда ему показалось, что она явилась из другого времени и пространства, где они были знакомы. Но ее холодность, высокомерие, снобизм показали Хэнку, что он ошибался. Он спросил себя, способно ли вообще на эмоции это маленькое худое тело.
Он обернулся на шум, — из темноты появилась кухарка, неся две тарелки. На каждой громоздились ломти пирога.
— Подумала, вдруг вам еще чего захочется, — сказала она, поставила десерт, забрала пустую тарелку Хэнка и ушла.
Хэнк предложил тарелку Аманде, но она покачала головой.
— Ну, как угодно, хотя пирог отменный. «Маленькая ханжа, — подумал он. — Такая неприступная, что даже кусок пирога не возьмет. Вне всякого сомнения, она боится подвергнуть свою непорочность угрозе, если хотя бы коснется этого дьявольского кушанья. Интересно, целуются они с Тейлором? Если да, то поцелуй, должно быть, такой же безвкусный, как и сегодняшняя рыба».
Аманда не осмелилась поднять на него глаза, пока он ел пирог. В желудке у нее урчало, от запаха рот наполнялся слюной. Но она не решилась съесть ни кусочка — Тейлор обязательно узнает это по запаху изо рта или увидит у нее между зубами шоколадные крошки. Ему не понравится, что она оказалась настолько слабовольной, что съела кусок пирога, которого не было в расписании.
— Ну вот, теперь лучше, — заявил Хэнк, отставив в сторону пустую тарелку, откинувшись назад и вытянув ноги. — Что вы запланировали на завтра? Вы ведь расписали мой завтрашний день, правда?
Аманда нахмурилась, услышав его тон, затем начала пересказывать расписание, составленное Тейлором.
— Утром мы едем в музей Кингмана, затем возвращаемся домой к обеду, после чего поедем обозревать окрестности. Потом вернемся на ужин.
— А чем вы занимаетесь в свободное время?
— Рисую акварели и вышиваю, — ответила Аманда, улыбнувшись самой себе. Тейлор всегда ставил ей высший балл за акварели, и, если она хорошо выполняла остальные задания, в награду ей разрешалось порисовать.
— С ума сойти, какое удовольствие, — пробормотал он. — А как вы с женихом развлекаетесь в городе по вечерам?
— Мы не ездим в город, — смущенно ответила Аманда. Тейлор говорил, что Кингман слишком провинциален для своего времени и что он сам никогда не поедет в город меньший, чем Сан-Франциско. Туда он выбирался раз в год купить одежду и другие нужные вещи. Кроме этой двухнедельной поездки, он редко покидал ранчо.
— Вы, наверное, слишком хороши для города? — спросил Хэнк и отметил, что становится желчным. Ее чопорность, надменность, нежелание унизиться даже до куска шоколадного торта вывели его из себя.
Он встал.
— Я иду спать. Вы идете?
— Да, — тихо отозвалась она, бросив последний взгляд на смутную тень тарелки с пирогом.
Через несколько минут она уже была в своей комнате. На столике лежали листки с основными датами истории Кингмана, которые она должна была выучить на память, прежде чем ложиться спать. Тяжело опустившись на стул, она в тысячный раз пожалела, что этот профессор Монтгомери приехал к ним. По непонятной причине он невзлюбил ее, и эта нелюбовь усиливалась с каждой минутой. Стало быть, ей придется вдвое больше работать, пропускать еду и периодически навлекать на себя гнев Тейлора только из-за этой нелюбви?
Значит, сегодня вечером ей придется прозаниматься допоздна, завтра они отправятся в музей, а там, как бы она ни пыталась быть хорошим экскурсоводом, он, несомненно, останется недоволен. Почему ему угодить так трудно, а Тейлору — так легко? Если она в точности выполняет то, что написал Тейлор, в том же порядке, строго по графику, Тейлор счастлив. Может, стоит спросить профессора Монтгомери, чего он от нее хочет. Хотя нет, не надо. Если желания профессора Монтгомери пойдут вразрез с расписанием Тейлора, на них придется не обращать внимания.
Она посмотрела на настенные часы и решила, что пора оставить рассуждения и браться за работу.
Хэнк стоял на прохладном балконе, глядя на звезды, вдыхая насыщенные ароматы ночи и мечтая о виски. Слева от него находилась спальня Аманды. Сквозь занавески пробивался свет, и Хэнк даже различал ее фигуру за столиком. Достаточно перелезть через перила на крышу веранды, и тогда от ее окна его будут отделять всего несколько шагов.
«Ну и что дальше? — подумал он. — Мисс Аманда сообщит ему, на сколько футов его балкон отстоит от ее окна? А что она сделает, если он ее поцелует? Расскажет ему историю поцелуя?»
Хэнк вернулся к себе, разделся и лег. Заснул он моментально, но через пару часов проснулся, повинуясь внезапному порыву, оделся и вышел на балкон. Свет в комнате Аманды по-прежнему горел, а сама она все так же сидела, склонясь над столом.
Хмурясь, Хэнк вернулся в постель. Чем бы там ни занималась эта маленькая ханжа, делала она это крайне прилежно.
Утром он проснулся поздно и понял, что дом уже давно ожил. Торопливо одевшись, Хэнк сбежал по лестнице. Аманда и Тейлор стояли в дверях столовой. Тейлор смотрел на карманные часы, Аманда покорно стояла позади него.
— Полагаю, я опять опоздал, — беззаботно сказал Хэнк и протиснулся мимо них в столовую. На приставном столике стояли серебряные подносы с яичницей, бисквитами, соусом, ветчиной, нарезанными ананасами, вафлями и сиропом.
— Ax, — воскликнул он тоном голодающего при виде изысканных блюд.
Наполнив тарелку, Хэнк уселся, поднял глаза и увидел, что Аманда и Тейлор смотрят на него. На холодном безукоризненном лице Тейлора лежала гримаса отвращения, зато на лице Аманды… На какое-то мгновение ему показалось, что по ее лицу скользнула не то тоска, не то голодное выражение, но оно тут же пропало, и она опустила глаза на свое яйцо всмятку.
После завтрака их уже поджидал шофер с машиной, и Хэнк еле сдержал стон. Еще один день экскурсий и лекций.
Через час они стояли в музее Кингмана. Насколько Хэнк мог судить, музей был целиком посвящен семейству Колденов.
— Мой отец приобрел одновременно четыре плантации, — рассказывала ему Аманда. — Они обошлись ему очень недорого, потому что шлаки из близлежащих шахт вызвали разлив реки Гласе, которая разнесла шлаки по землям. Отцу удалось, хотя и с большими затратами, снять шлаки и очистить плодородную землю под ними. Кроме того, он положил конец горному делу в районе.
— Да уж, он сумел, — пробормотал Хэнк.
— Затем он провел мелиоративные работы, и…
— Разбогател, — вставил замечание Хэнк. Аманда отвернулась. Вот он снова дает понять, что ему не по душе ни она ни ее семья.
— А когда ваш отец приобрел музей? — спросил он, проверяя внезапно возникшую догадку.
— Два года назад. — Аманда не поняла, почему он рассмеялся, услышав это.
— Ну ладно, пойдемте, я уже насмотрелся. Давайте выбираться.
— Но ведь еще не время. Нам нужно провести здесь еще сорок две минуты.
— Я намереваюсь провести эти сорок две минуты на свежем воздухе.
Аманда с неохотой последовала за Монтгомери. Она надеялась, что Тейлор не узнает о том, что они покинули музей раньше времени. И что теперь делать с профессором? Она направилась к лимузину, поджидающему их, но он не последовал за ней. Обернувшись, она поглядела, как он стоит где стоял, руки в карманах брюк, похожий больше на маленького мальчика, чем на мужчину. Как бы ей хотелось, чтобы он стоял прямо, как… как Тейлор.
— Далеко ли до города? — спросил он.
