общества. Он сидел в неестественном молчании рядом с твердолобым стариной Тейлором, жуя телячью котлету, в то время как Тейлор ел отварную рыбу. Хэнку стало интересно: что ест Аманда у себя в комнате, когда Тейлор ее не видит? Отварную рыбу, или, может, жареную курочку?
После ужина, как только часы по всему дому пробили 7.15, в гостиной появилась Аманда. Хэнк выглянул из-за газеты, коротко кивнул ей и снова спрятался за газетные страницы. «Интересно, — подумал он, — уйдет она или нет, когда увидит, что ее обожаемый Тейлор не один?"
Тейлор объявил, что Аманда будет читать для них.
— Ради бога, не обращайте на меня внимания, — отозвался Хэнк из-за газеты, но понял по повисшему в комнате молчанию, что от него ждут искреннего внимания к выступлению. Он неторопливо сложил газету, отложил ее в сторону и благовоспитанно уселся, положив руки на колени, как порядочный молодой джентльмен.
Аманда, одетая в скромное, без украшений голубое платье с непритязательным кружевным воротником, стояла перед ними безукоризненно прямо, держа в руках открытый томик стихов. Как он и предполагал, она начала читать самые занудные стихи из когда-либо написанных — «Оду утру» Уильяма Коллинза и «Гимн красоте ума» Шелли. От искушения заснуть его удерживала только возможность поглядеть на Аманду: длинные, толстые косы, полные губы, соблазнительно двигающиеся, когда она говорила. Он вслушивался в ее голос, слушал, как любовно она произносит слова, и гадал, как бы звучал этот голос, если бы она шептала ему слова любви.
Но если она и скажет что про любовь, так только Тейлору. Хэнк посмотрел на Тейлора и увидел, что тот не столько наслаждается, сколько оценивает ее чтение. Он был похож на учителя, слушающего ученицу, а не на мужчину, внимающему женщине, которую он любит.
До Хэнка дошло, что Аманда уже прекратила чтение и направляется с книжкой к Тейлору. Он проводил ее взглядом. Протянув томик Тейлору, она нежно, робко улыбнулась ему и почти шепотом произнесла:
— Пожалуйста.
Хэнк ощутил укол ревности, когда холодный, неулыбчивый Тейлор принял книгу у нее из рук. Он подумал, что, улыбнись Аманда ему и обратись к нему с какой-нибудь просьбой, он бы, по крайней мере, улыбнулся в ответ. На самом деле, он бы сделал просто все, чего бы она ни попросила. Но Тейлор всего лишь взял книгу, раскрыл ее и начал читать «Утро Рождества Христова» Джона Мильтона.
Пока Тейлор монотонно читал, Хэнк наблюдал за Амандой. Она смотрела на жениха, как будто он был богом, имеющим власть над живыми и умершими. Тейлор же просто не обращал внимания на ее обожание. Внезапно Хэнк почувствовал гнев из-за того, что Аманда дает так много и так мало получает взамен. Если бы она принадлежала ему, он бы давал ей все. Он бы дал ей все, что она сможет взять, и еще немного больше. Будь она помолвлена с ним, он бы не тратил вечера на чтение поэзии, он бы увлек ее в жасминовые поля и целовал бы, стягивая с ее плеч это ужасное платье. Он бы…
— Профессор Монтгомери? Голос Аманды вырвал его из грез. Она протягивала ему томик стихов.
— Не хотели бы вы прочесть нам что-нибудь?
Хэнк был так увлечен своими мыслями, что в первый момент даже не понял, что она говорит.
— Профессор Монтгомери — экономист, — вмешался Тейлор в своей обычной неприятной манере. — Сомневаюсь, что поэзия интересует его.
Хэнк не притронулся к книге, но поднял на Аманду глаза, в которых отражались его чувства, и начал читать наизусть стихи Уильяма Батлера Йетса «Леда и Лебедь»:
Когда он закончил читать, в комнате повисла тишина. Все, что он видел — прелестный румянец, заливающий шею и лицо Аманды.
— Не могу сказать, что это стихотворение в моем вкусе, профессор Монтгомери, — отстраненным голосом произнес Тейлор. — Аманда! — резко окликнул он девушку, возвращая ее внимание к себе. — Я думаю, тебе следует прочесть еще что-нибудь.
Внезапно Хэнк почувствовал, что больше не в силах находиться в одной комнате с ними двумя.
— Извините, — произнес он и, не дожидаясь, пока его извинят, покинул гостиную. Он вышел на улицу, но и там не смог избавиться от комка в горле, от ощущения, будто он задыхается и не может глотнуть воздуха. Ноги понесли его к большому гаражу, где стояла машина, и, прежде чем он осознал, что делает, он уже сидел за рулем «мерсера» и катил прочь.
Холодный ветер, обдувающий лицо и тело, привел его в чувство. Он гнал по неровной пыльной дороге все быстрее и быстрее, выжимая из «мерсера» все, что возможно. Он знал, что тормоза у «мерсера» не годятся ни к черту, но ему были просто необходимы скорость и ощущение свободы. Ему было нужно оторваться от этого дома. «…скользят по бедрам, — проносились у него в голове мысли, — …слишком слаб отпор девичьих рук…"
Машина мчалась со скоростью шестьдесят миль в час, когда он заметил девушку. Она стояла посреди дороги, ошеломленная настигшим ее светом фар. Она не шевелилась, словно приросла к месту, а Хэнк приближался быстрее, чем что-либо, виденное ею ранее.
Хэнк обладал рефлексами хорошего гонщика и успел свернуть буквально в футе перед нею, врезавшись в изгородь. Машина снесла ограду футов на пятьдесят, пока Хэнк отчаянно жал на тормоза. Пропахав дорогу футов в двадцать в колденовских посадках хмеля, он в конце концов остановился.
Несколько секунд он неподвижно сидел, приходя в себя и глядя на поля, освещенные светом фар. Затем он задвигался, обрывая лозу и подвязки, чтобы выбраться с той стороны, где не было двери. Ноги подкашивались, но по мере того как он шел обратно к дороге, силы начали возвращаться, так что, когда он добрался до девушки, он уже бежал.
Было темно, но он различал фигуру, сидящую посреди дороги. Сперва ему показалось, что он избежал столкновения, но теперь он не был уверен в этом.
— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросил он, опускаясь рядом с ней.
— В жизни не видела, чтобы кто-то так быстро ехал, — удивленно проговорила она.
Осматривая ее, Хэнк почувствовал запах спиртного и понял, что девушка пьяна. Бережно взяв ее за локоть, он поднял ее на ноги.
— Давайте я отвезу вас домой. Она с улыбкой повисла на нем, точно резиновая кукла.
— А ты тот тип, что приехал к Колденам?
— Он самый. Пойдем-ка. Если мне удастся вытащить машину, я отвезу тебя домой.
— Меня домой? Аманде это не понравится.
— Она даже не заметит, — ответил Хэнк, обняв девушку за талию и ведя ее к автомобилю.
Ему пришлось оборвать еще несколько лоз и подвязок, чтобы усадить ее на место пассажира.
— Славно, — пробормотала она и откинулась на кожаное сиденье.
Еще несколько минут Хэнку пришлось освобождать машину и осматривать грунт. Земля была сухая, так что он решил, что выберется и без посторонней помощи. Расчистив проход в сломанной изгороди, он сел за руль.
Свет шел только от луны да от фар автомобиля, но он все же разглядел, что девушка молода и красива немного кричащей красотой. Ее резко очерченное лицо покрывал густой слой косметики, а красная помада приковывала внимание к губам.
Заметив, что он смотрит на нее, она медленно, соблазнительно улыбнулась.
— Люблю мужчин, которые быстро ездят. Он завел мотор и начал задним ходом выбираться на дорогу.
— Куда тебя доставить?
— В «Придорожный домик Чарли», — ответила она.
С минуту Хэнк колебался, затем сказал:
— Поехали. — Может, в обществе живых людей ему станет полегче. — Только если там не устраивают чтения стихов.
Она рассмеялась так, что он сразу понял — она не впервые едет к Чарли и уверена, что стихов там читать не будут.
