вышестоящим командованием, но оно же несет ответственность за последствия запрета.
ПВО страны должно отвечать только за НЕПРИНЯТИЕ своевременных эффективных мер к пресечению полета нарушителей.
Это же касается и отношения к вторжению кораблей иностранных ВМС. Если они отказываются покинуть территориальные воды СССР, то против них должно применяться оружие. Поскольку пославшее их командование преследует свои интересы, то целесообразно удовлетворение и своих военно-технических интересов за счет интересов потенциального противника. В частности, имевший место «абордаж» “Йорктауна” с “Беззаветным” для обеих сторон интереса не представлял; но что было бы с “Йорктауном” в результате ракетного залпа по нему даже не самой новой ракетой — представляет ВЗАИМНЫЙ интерес для ВМФ СССР и ВМС США. Если же принято решение, что вторжение “Йорктауна” — просто идиотская шутка Пентагона, то нечего и спектакль с «абордажем» устраивать; это не оправдано ничем и представляет опасность для своего корабля.
НАТО ведет себя безответственно нагло: единственный способ вырабатывать в нём ответственность и здравомыслие — бить по зубам в случае вторжения в территориальные воды и воздушное пространство СССР. Потокание провокациям не ведет к снижению напряженности, но парализует свои вооруженные силы и снижает военный рейтинг страны, поскольку в понимании западного толпаря в медной каске все это выглядит так: “Раз нас не бьют — значит нас боятся!”[211]. Иного в их головы не вмещается. Такого рода дурь, как показывает опыт истории, большей частью выбивается из головы вместе с мозгами в результате применения оружия, но при этом умнеют и проникаются гуманизмом и многие оставшиеся в живых.
Поэтому ЗДРАВОМЫСЛЯЩЕЕ правительство должно оценивать улучшение международной обстановки не по фактам пассивности своих вооруженных сил, деморализованных правительством же, в провокационной обстановке, а по СОКРАЩЕНИЮ ЧИСЛА ПРОВОКАЦИЙ, предпринимаемых против страны.
Фактически же с брежневских времен проводится та же политика в отношении Вооруженных Сил СССР, что и в 1941 г.: «не поддаваться на провокации». И делают это подчас те же люди, что критикуют И.В.Сталина за все, включая и требование «не поддаваться на провокации». Но сторона, идущая на провокацию, также не желает влезать в незапланированную ею войну, как и мы сами не хотим войны. Причина же, позволяющая принять к исполнению очередной план “Барбаросса”, — падение военного рейтинга, в том числе и за счет игнорирования провокаций и боязни низших начальников пресечь провокацию, поскольку по-прежнему, как и во времена Сталинизма, высшего начальства и руководства государства они боятся больше, чем потенциального противника. Все это вкупе создает предпосылки к возникновению иллюзии или обоснованной уверенности в безнаказанности, и потенциальный агрессор развязывает горячую войну.
К июню 1941 года имело место и нарушение сбалансированности сухопутных войск: укомплектованность средствами радиосвязи составляла от 30 до 60 % по разным видам; была нехватка автоматического стрелкового оружия. Массированный удар по небоеспособным войскам и инфраструктуре привел к уничтожению на земле большей части авиации западных округов, что еще более усугубило разбалансированность сухопутных войск и обеспечило господство немцев в воздухе.
Диверсии и военное уничтожение объектов проводной связи в сочетании с нехваткой средств радиосвязи привели к потере управления войсками, после чего оперативный план Генштаба на 1941 год стал бесполезной бумагой, т.е. произошло опрокидывание существовавшей концепции ведения войны и наступило концептуальное безвластие над вооруженными силами. Оно длилось до восстановления управления войсками на всем протяжении линии фронта.
Характерно, что Одесский военный округ не потерял управления войсками и его авиация в меньшей степени пострадала на земле, чем авиация его северных соседей. Причина этого не столько в том, что он находился в стороне от направления главного удара Германии, сколько в том, что его командование по собственной инициативе предприняло меры по повышению боеготовности частей округа, не дожидаясь директив московского начальства.
В перестройку были высказаны мнения, что это было связано с большим личным риском, поскольку де нарушало указание «не поддаваться на провокации». Однако этот “риск” был действительно несколько больше, чем “риск” командующих флотами и Наркома ВМФ, но не по причине “мстительности” единовластца И.В.Сталина, а по причине традиционной для армии верноподданности высокого московского сухопутного начальства.
Д.Г.Павлов (1897 — 1941), командующий войсками Западного Особого Военного округа на направлении немецкого главного удара, не предпринял мер, аналогичных мерам, предпринятым в Одесском военном округе, и был расстрелян фактически за верноподданность. Верноподданные современники осуждают И.В.Сталина и за это. Н.С.Хрущев посмертно восстановил Д.Г.Павлова в воинских званиях с полной реабилитацией его. И.В.Сталин при обсуждении одного назначения на должность сказал: «Толковый специалист, но ставить на руководящую работу нельзя. Слишком угодлив. Такой из любви к начальству наделает вреда больше, чем самый лютый враг. И не спросишь за это — мнение-то согласовано с руководством.»
Катастрофа прекратилась, когда было восстановлено управление войсками на всем протяжении линии фронта и началась стратегическая оборона. Переход от стратегической обороны к стратегическому наступлению стал возможен только после восстановления структурной сбалансированности сухопутных войск, достижения численного равенства и превосходства в технике, обретения реального боевого опыта всем личным составом. Последний фактор имеет особое значение. Даже если бы правительство и командование успели бы к 22 июня 1941 г. реализовать все меры, предусмотренные оперативным и мобилизационным планами, но отсутствие реального боевого опыта все равно не позволило бы выиграть ту войну на вражьей земле малой кровью, могучим ударом.
Из анализа событий 1930-х гг. можно сделать следующие выводы. Дабы у потенциального агрессора не возникло желания начать войну обычными видами вооружений (6 приоритет), необходимо, чтобы:
— поколение военной техники, стоящее на вооружении, не исчерпало своего модернизационного запаса и поддерживалось на качественном уровне, соответствующем уровню потенциального агрессора, или несколько превосходило его;
— спектр средств вооружений был шире, чем у потенциального агрессора;
— к моменту исчерпания 50% запаса на модернизацию существующих образцов вооружений уже имелся новый образец с изрядным модернизационным запасом, готовый к постановке на серийное производство. При этом там, где это возможно, ДОЛЖНА обеспечиваться агрегатная и элементарная преемственность, дабы упрощалась эксплуатация и освоение новой техники войсками и не перегружалось понапрасну народное хозяйство;
— высшее руководство государства отдавало себе отчет в последствиях своего вмешательства в ограничение боеготовности Вооруженных Сил;
— реально существовала единая система управления боеготовностью всех видов вооруженных сил. Характеристики её быстродействия должны быть одинаково хорошо известны и высшему государственному руководству, и командованию;
— было обеспечено непрерывное посменное дежурство в угрожаемый период всех отдельных войсковых частей в приграничных округах и всех частей ПВО/ПРО страны в целях недопустимости превентивного удара, решение о котором может быть вызвано как ошибкой, так и злонамеренностью потенциального противника. Главные силы при этом должны находиться в глубине территории в повышенной готовности, дабы они не подвергались угрозе внезапного массированного удара и не изматывались непрерывным боевым дежурством, а имели время на развертывание боевых порядков до соприкосновения с главными силами противника. По отношению к войне обычными средствами потенциальный агрессор должен быть уверен, что первый массированный удар:
— не выведет из строя главных сил и инфраструктуры управления ими;
— не падёт на небоеспособные части и в силу этого не будет потеряно управление войсками, а стратегическая оборона не будет сломана.
Только при этих условиях он будет уверен, что блицкрига не будет, а будет длительная война с неопределенным исходом до полного истощения и уничтожения военно-экономического потенциала стороны,
