ставили неудовлетворительную оценку. В своих мемуарах П. И . Батов приводит текст послевоенной беседы с генералом Полуэктовым, который в 41-м занимал должность начальника артиллерии 156-й дивизии: «Как помните, ужасно нас донимала немецкая авиация, и мы раздражались, почему же нет наших истребителей. Я и сейчас не скажу почему — самолеты у нас в Крыму были. Скорее всего Владимир Александрович Судеец со своими летчиками выдохся — весьма активно бомбил район Берислав — Каховка при подходе и форсировании немцами Днепра, а к 24 сентября выдохся». — После этой фразы Полуэктова Батов заключает: — Да, ни авиация Черноморского флота, ни воздушные силы самой 51-й армии не прикрывали с воздуха воюющие на Перекопе войска и в течение сентябрьских и октябрьских боев не оказали существенного воздействия на наступающего противника».
При сопоставлении с фактами видно, что генералы правы лишь отчасти — авиация их прикрывала, но не смогла прикрыть. Главные причины поражения в воздушном сражении видятся две: во-первых, отказ адмирала Октябрьского от использования главных сил своей авиации, особенно истребителей новых типов, в боях на Перекопе. В самом деле, из таблицы № 2 видно, что в состав Фрайдорфской авиагруппы было выделено всего 8 Як-1, в то время как в ПВО Севастополя оставалось 35 новых истребителей. В течение сентября ВВС ЧФ получили 13 Як-1, 29 МиГ-3 и 8 ЛаГГ-3, из которых лишь несколько попали на фронт в составе 62-го смап. Адмирал все еще верил, что флоту не придется вести серьезных боевых действий на суше, и ко всем отвлечениям от морского направления относился как к временному явлению. Именно этим и объясняется, что для действий на севере Крыма было выделено не полнокровное соединение, а сводная группа, которая даже не имела нормального штаба и средств связи.
Во-вторых, исход многих боев определялся ошибочной тактикой. Нет, многие из советских пилотов неплохо владели техникой воздушного боя и на своих устаревших «ишачках» и «чайках» умудрялись сбивать куда более совершенные «мессершмитты». Речь о другом — о неумении управлять действиями истребителей над полем боя. Как это делалось у немцев: воздушный патруль в два яруса, управление с земли и связь между собой. Если советские самолеты появлялись где-либо над полем боя, наводчик сразу же отправлял дежурящие группы на перехват. Если советская группа оказывалась очень большой, он успевал вызвать подкрепление из Чаплинки, которая находилась всего в 25 км за линией фронта. Точно так же он мог организовывать штурмовые действия против советских контратак. Советская же сторона по части тактики ушла не дальше времен Первой мировой войны — воздушное патрулирование над ближним тылом своих войск. Если самолеты видели противника, они вступали в бой, если не видели, то не происходило ничего, даже если на соседнем участке десятки бомбардировщиков перемешивали советские войска с землей. Рассчитывать приходилось только на себя — связи не было не только с наземными частями, но да же со своим аэродромом. В этих условиях противник теоретически каждый раз мог сосредотачивать против воздушного патруля превосходящие силы и наносить ему тяжелые удары. К счастью, на самом деле так происходило далеко не всегда — у немцев просто не хватало истребителей для выполнения всех задач и организации охоты на каждый русский самолет.
Не имели особого успеха и советские удары по наземным войскам. Почему? В основном по той же самой причине — отсутствие связи со своими сухопутными войсками. Точнее, она была, но работала крайне неоперативно. Допустим, в течение дня оборону советских войск на каком-то участке обстреливала вражеская батарея. Командование дивизии обращалось в штаб армии с просьбой подавить батарею ударом с воздуха. Вечером эту заявку включали в план действий ВВС на следующий день и, поскольку в ВВС 51-й армии долгое время не было собственных штурмовиков (появившийся с 24 сентября 103-й шап немцы быстро сократили до шести машин), ночью передавали в штаб Фрайдорфской группы. К утру штаб группы разрабатывал план удара — определял, сколько от какой эскадрильи выделяется самолетов, во сколько взлет, где место встречи. Проходили сутки, и только тогда авиация выполняла заявку. Если батарея за это время успевала сменить дислокацию, то удар мог прийтись и по пустому месту, а в лучшем случае — по запасной цели. Именно по причине такой организации советские ВВС в 1941 г. практически никогда не действовали по целям на поле боя, предпочитая бомбить цели в ближнем тылу — батареи, аэродромы, обозы, подходящие резервы. Как бы ни было это важно, но главная цель — атакующие войска противника оказывались вне их сферы деятельности. Именно поэтому активные действия ВВС 51-й армии и Фрайдорфской группы даже не были замечены генералами Батовым и Полуэктовым. В противоположность этому бомбардировщики люфтваффе практически бессменно висели над полем боя, нанося удары то по укреплениям, то по артиллерийским позициям, то по контратакующим танкам. При этом следует учитывать, что по весу боевой нагрузки один Ju-87 соответствовал четырем И-15бис, а один Ju-88 или Не-111 — двум СБ или Пе-2. Так, немецкие двухмоторные бомбардировщики брали по четыре 250-кг бомбы или по ше стнадцать 50-кг бомб в дополнение к одной тяжелой бомбе калибром до 1000 кг. Пе-2 брали по четыре ФАБ-100, а СБ — по шесть. Если помножить это на то обстоятельство, что «юнкерсы» сбрасывали бомбы с пологого пикирования с высоты до 800 м, а советские бомбардировщики с горизонтального полета с высоты 1800—2000 м, то получится, что люфтваффе в ходе боев на Перекопе наносило удары в десятки и даже сотни раз более эффективные, чем противостоящая сторона. Единственное, чего не удалось немцам, так это уничтожить советскую авиацию и полностью устранить ее влияние на ход боевых действий. В будущем это принесло немцам немало проблем.
Глава 4. ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
Обстановка на Перекопе в начале октября продолжала оставаться сложной. Обе стороны боролись за улучшение позиций перед будущими боями. Активность люфтваффе в воздухе снизилась, в то время как активность советской авиации продолжала оставаться на уровне 200—250 самолето-вылетов в сутки с учетом того, что от 40 до 80 из них ежедневно приходились на ночное время. Постепенно в воздухе герман ская сторона перешла от наступления к обороне, что, впрочем, не мешало ей периодически наносить серьезные потери своему противнику.
1 октября при прикрытии своих наземных войск и сопровождении Пе-2 советская сторона зафиксировала четыре воздушных боя, в которых посчитала сбитыми три Bf-109 и один PZL-24 (самолеты этого типа действительно состояли на вооружении румынских ВВС, но в то время над Перекопом не действовали). Немцы не подтверждают этих потерь (в этот день они потеряли два истребителя в воздушных боях с самолетами ВВС 9-й армии), зато сами сбили три советских истребителя. Четвертый пропал без вести, очевидно, подбитый огнем зенитной артиллерии, а старший сержант Топонкин из 253-го иап при приземлении на аэродроме Сарабуз врезался в Пе-2, в результате чего оба самолета сгорели. Итог следующего дня сложился, наоборот, в пользу советской стороны — единственной жертвой воздушных поединков оказался фенрих Kurt Ameln из эскадрильи 5/JG 77. После этого случая воздушных боев не было до 8 октября, поскольку обе группы немецкой истребительной эскадры перебазировались на аэродромы Донбасса, где тем временем стремительно разворачивалось наступление немецкой 1–й танковой группы.
Еще 29 сентября танки генерала Клейста начали наступление во фланг 9-й советской армии из района Запорожья и 7 октября смогли окружить шесть советских дивизий севернее Мариуполя. Люфтваффе, как обычно, активно обеспечивало наступление своих войск, но для этого IV авиакорпусу вре менно пришлось оставить без поддержки армию Манштейна. Советский фронт в Донбассе оказался прорван, 14 октября пал Таганрог, и начались бои на дальних подступах к Ростову. Из-за ухудшения обстановки на южном крыле фронта Ставка Советского Верховного главнокомандования еще 30 сентября приняла решение об эвакуации войск Приморской армии из Одессы, которая к тому времени успешно отразила несколько штурмов румынских войск. В скором времени одесский гарнизон должен был прибыть в Крым и существенно усилить оборону на Ишуньских позициях.
Главное же внимание обеих сторон тем временем было приковано к событиям на московском направлении. Там в начале октября под Вязьмой попали в окружение четыре советские армии Западного и Резервного фронтов. После этой, одной из крупнейших в истории Второй мировой войны военной катастрофы (погибло, пропало без вести и попало в плен около миллиона солдат Красной Армии) дорога на Москву оказалась открытой. Многим и в Германии, и в России в этот момент казалось, что дни советской столицы сочтены. Не был исключением и штаб люфтваффе, который предусмотрел переброску части сил 2
