посланного мощным ударом в центр площадки. Он мчался, едва касаясь ногами выгоревшей на солнце травы, как бы скользя над ней, пока ни ухватился за хвостовое оперение самолетика и ни побежал вместе с ним, крепко держась за хвост и скользя ногами но земле.
Выхлопы мотора били ему прямо в лицо. Римо постарался опустить пониже хвост прыгающего по неровностям самолета. Впереди, у дальнего конца площадки, всего лишь примерно в сорока ярдах, стоял грузовичок и около него трое мужчин. Пилот выключил мотор и начал тормозить. В этот момент Римо сильно надавил на хвост самолета, отчего нос его резко пошел вверх, колеса оторвались от земли, сделав тормоза бесполезными. Затем нос самолета снова опустился, Римо опять нажал на хвост и, слегка подтолкнув его влево, заставил самолет двигаться правее. Сделать это было совсем нетрудно, и он направил самолет прямо на грузовичок, сбив одного из мужчин еще вращавшимся пропеллером. Двое других только теперь схватились за оружие. Римо слышал, как в пилотской кабине что-то кричали по-французски. Он мог только представить, какие ругательства обрушиваются сейчас на голову пилота.
Теми, кто находился в самолете, он решил заняться потом.
Римо перепрыгнул через хвостовое оперение к правому крылу самолета и заглянул под него. Молодой мужчина в белых штанах и рубашке лежал на земле и целился из карабина ему в пах. Одним быстрым движением Римо перебросил свое тело через крыло и, прыгнув на этого человека сзади, вонзил большой палец ему в глаз и затем прямо в мозг.
Другой человек, тоже в белом, выронил ружье и стоял не веря своим глазам. На это ему была отпущена всего лишь доля секунды, потому что в следующее мгновение он подвергся лоботомии. Череп его был проломлен коротким, неуловимым для глаза ударом костяшек пальцев, сжатых в кулак. Пропеллер самолета и то нанес бы меньше повреждений.
После этого Римо откинул дверцу пилотской кабины и вскочил туда. Один из сидевших в самолете все еще орал что-то по-французски пилоту. У обоих между колен были зажаты легкие автоматы. Голова пассажира, как оказалось, держалась на плечах не столь надежно, как автомат на коленях.
– Приветствую вас, французские друзья, доставляющие радость через иглы, – произнес Римо.
У пассажира, находившегося ближе к нему, была отличная прическа в стиле Ван Дейка. Прекрасно уложенные седые волосы вдруг залились кровью, кровь растеклась и по лицу.
Римо заметил, как округлились глаза пилота, когда тот увидел, во что превратили лицо его пассажира разящие руки.
– Груз находится прямо за этим креслом, месье. Можете взять его целиком. Я доставлю вас, месье, в любое место. Куда угодно.
– Ты говоришь это, конечно, от большой любви ко мне, – ответил Римо и отвесил пилоту короткий, но сильный удар в голову.
Так, с самолетом покончено. Теперь наружу – к человеку, которого ударил пропеллер.
У того были седеющие волосы, и Римо заметил, что в глаза смерти он смотрит с несомненным благородством, что говорило о силе духа, которая одна только может заставить человека думать в такой момент о достоинстве.
Мужчина едва мог говорить. Но все же он выдохнул:
– Ты тот, о ком предупреждала старуха, да?
Римо пожал плечами:
– Может, в следующий раз, будешь прислушиваться к советам.
– Да, тот самый… – еще тише произнес мужчина.
– А ты, должно быть, Руфес. Я слышал ваш разговор.
– Нет, я не Руфес. Руфес мертв.
– Ах, вот как, извини, приятель. Не хочу, чтобы ты думал, будто все вы для меня на одно лицо. Не такой уж я безразличный.
– Мне теперь все равно.
– О'кей, пока, – весело сказал Римо и прикончил его одним ударом в висок.
Ему не хотелось искать в самолете героин. Может, его просто сжечь? Он поджег самолет, и его едва не сбило с ног взрывной волной.
И все же он был недоволен собой. Затея с самолетом была просто дурацкой. Он не нашел простейшего способа атаковать их. Чиун, его учитель и тренер, много раз говорил ему: «Ты всегда останешься белым человеком, Римо. Вам, белым, только бы в игрушки играть».
Римо подумал об этом, когда бежал обратно к себе в гостиницу. Он нуждался в хорошей пробежке. Уже целую неделю у него не было настоящей работы.
Глава четвертая
Две девушки следили за тем, как толстяк шериф с пластиковым мешком в руках, спотыкаясь, поднимался на небольшой холм. Прохладный бриз превращал далекий восход солнца в мелодию, окрашенную в красные тона, вызывая ощущение истинного покоя. Было смешно наблюдать за Уайтом, ковыляющим по каменистой тропе.
– Дать бы ему хоть разок, – произнесла одна из девушек, – он бы тут же и подох.
– Тогда я бы непрочь.
Они сидели под тополем, вытянув ноги. Тяжело отдуваясь, Уайт добрался до вершины холма.
– Здесь все, – сказал он. – Но Файнштейн создает нам проблемы.
– Никто не создает нам никаких проблем, – проговорила одна. – Это тебе он создает проблемы, а не нам.
Уайт положил пакет на землю и перевел дыхание.
– Файнштейн создает ему проблемы, – сказала одна, обращаясь к другой.
– У свиньи всегда проблемы с либералами, – ответила вторая.
– Не смейтесь, девушки… То есть, женщины. Он собирается сообщить обо всем федеральным властям в Вашингтоне.
– Так застрели его.
– Добавь еще одну зарубку на свой пистолет, – сказала вторая.
– Не могу же я просто взять и застрелить его.
– Ну, а как еще можно убить кого-то, свинья?
– Поросенок, чушка, свинья и хрюшка! Поросенок просто боится стрелять из своего большого дурацкого пистолета.
– Здесь все деньги? – спросила первая девушка.
– Да. Но Файнштейн отправился в Вашингтон доносить.
– Ну, останови его как-нибудь. Ты же заработал эти зарубки на пистолете.
– Я не могу убить его, – повторил Уайт.
– Тогда придется нам, – сказала одна из девиц.
– Но убийство… – проговорил шериф.
– Как во Вьетнаме…
– За убийство нас могут отправить в газовую камеру, – пробормотал Уайт.
– Ты можешь погибнуть, переходя улицу, поросенок.
– Это землетрясение… оно, что, действительно может охватить весь разлом и сбросить Калифорнию в Тихий океан? – спросил Уайт.
– Нельзя изжарить яичницу, не разбив яиц, поросенок.
– А можете вы удержать это под контролем? – спросил Уайт.
– Поволнуйся, свинячий выродок. Помучайся.
– Я и так опасаюсь.
– Вот и прекрасно. Ты и должен опасаться, – сказали девицы в один голос. Затем они объяснили, что ему надо сделать в связи с поездкой Файнштейна. И сказали, что сделают сами, когда тот вернется.
– Без этого не обойтись? – спросил Уайт.
– А ты что, хочешь отправиться в тюрьму?
– Может быть, вы отравите его или зарежете, или еще что-нибудь придумаете? – спросил Уайт.
Девицы отрицательно покачали головами.
– На самом-то деле он не такой уж плохой парень, – сказал Уайт. – Я хочу сказать, не настолько
