– Если мне будет позволено на минуту прервать вашу блестящую политическую карьеру, нельзя ли поинтересоваться, как обстоят дела с вопросом выживания страны?
– А, это… Не волнуйтесь. Всему свое время. Им не поставить проблемы, которую мы не смогли бы разрешить. Им не выстроить баррикад, которые мы не смогли бы взять штурмом, не создать оружия, с которым мы бы не совладали. Мы, новое поколение, рожденное в…
– Срок – к завтрашнему дню, – сказал доктор Смит и бросил трубку. Римо из убийц скакнул прямо в политики, не задержавшись на роли просто человека.
Услышав отбой, Римо повесил трубку и посмотрел на Чиуна. Чиун чрезвычайно высоко оценил «песню» Римо по телевидению и признался, что еще в молодости, когда он жил в родной деревне, мечтал стать великим политическим лидером. Чиун взобрался на кровать, выпрямился во весь рост и, размахивая руками, произнес речь, смысл которой сводился к следующему: «Изгоним захватчиков из священной Кореи!».
– Неплохо, – оценил выступление Римо. – И часто ты выступал?
– Ни разу. Понимаешь, мы, ассасины Дома Синанджу, работаем как раз на захватчиков и угнетателей. Однажды мой отец услышал, как я произносил эту речь в пустынном поле, и объяснил, что именно угнетатели дают нам пищу и крышу над головой. Без притеснений и насилия не выживет Синанджу, а мир состоит из множества маленьких Синанджу.
– Величайший убийца-ассасин изо всех живущих и когда-либо живших – Мастер Синанджу, – сказал Римо.
Чиун с поклоном принял комплимент, естественный в устах того, кому Чиун передал часть своей мудрости.
– У меня сегодня вечером дела. Принести тебе что-нибудь?
– Возвращайся с победой в зубах! – сказал Чиун, рассмешив Римо. Иногда они вместе смотрели телевизор, и самыми забавными были фильмы с жестокостью и насилием. В одном из фильмов о войне встречалась эта фраза: «Возвращайся с победой в зубах!». Чиун не мог ее забыть, настолько она была по- любительски глупой.
– Я принесу немного дикого риса и трески, – сказал Римо.
– Треска жирная, – ответил Чиун. – Сегодня вечером тебе бы неплохо поработать локтями.
– Разве что-нибудь не так?
– Все в порядке, просто иногда нужно включать в работу локти. Купи лучше пикши. Камбалу мы уже ели в понедельник.
– Хорошо, папочка.
Римо оставил Чиуна, продолжавшего стоять на кровати и ораторствовать о том, как бедняки сбросят оковы угнетения и все заживут свободно, в мире и согласии.
Найти этот дом было просто. Он был окружен проволочным ограждением высотой почти четыре метра, находившимся под напряжением. Здание было залито желтоватым светом прожекторов, пробивавших душную тьму ночи. Пахло свежевскопанной землей и только что посаженными деревьями. Римо оставил под кустиком двойной пакетик с рыбой, вытянув вверх руку, прыгнул на верхушку одного из столбов, поддерживающих проволоку, и встал на «шпагат», рукой опираясь на верхушку столба, стараясь, чтобы ноги не попали на проволоку. Во всех электрических оградах, опорные столбы непременно служили изоляторами, так что такое заграждение представляло собой препятствие только для тех, кто никогда не учился, как его преодолевать. Римо пришло в голову, что такие загородки – это фильтр, задерживающий самых безвредных визитеров.
Он окинул землю сверху опытным взглядом. Вроде бы там не было никаких ловушек, но на всякий случай, оттолкнувшись одной рукой, он спрыгнул на землю подальше от ограды, приземлившись, словно кошка – в движении – мягко и плавно. За невысокой стеной виднелся дом, вздымающийся вверх в лунном свете, напоминавший четыре гигантских, расположенных вертикально алюминиевых гроба с медной паутиной между ними. Основание здания было залито лучами прожекторов.
Плавно и бесшумно Римо пересек полоску вскопанной земли, не задумываясь над своими движениями, отточенными годами тренировок, полагаясь на автоматизм мышц. Он шел по подъездной дорожке, а ноги сами избегали камешков – источника шума. Оказавшись у стены, он остановился в темноте, вне досягаемости прожекторов. Над ним было десять этажей. Ни выступов, ни зацепок. Окна – вровень со стеной, словно соструганные гигантским рубанком заподлицо.
Что ж, недурно. Римо боком продвинулся до угла здания, наступив на оставленный кем-то шланг. В воздухе стоял запах свежей краски и кислоты для полировки металлических стен.
Если невозможно проникнуть в здание снизу, попробуем сверху. Никто не станет охранять верхний этаж стоящего отдельно здания. Римо прильнул к углу дома, прижавшись ладонями к холодному металлу. Колени обхватили угол, их усилие было направлено перпендикулярно стене, а не вниз. Руки пошли вверх, ноги пока оставались на месте.
Одновременно пришло в движение тело: одно сокращение соответствующих мышц за другим. Захват – вверх – захват – вверх. Он поднимался мощно и равномерно, с методичностью вгрызающейся в дерево пилы. Быстрее, до точки, где лишняя энергия лишь уменьшала скорость продвижения, а потом – медленнее, до максимального подъема, поддерживая единый ритм, не прерывая момент движения. Вжаться в стену. Отпустить. Вжаться. Отпустить. Руки идут вверх, ноги держат, руки – вверх, ноги – держат. У щеки – запах стены, прохладный металл скользит по животу, все ближе верхние этажи. Вот под руками желоб водостока, подтянуться, рывок – ноги взметнулись вверх, через парапет. Он стоял на крыше.
«Ай да я»! – подумал Римо. Жаль, Чиун не видел. Он бы, конечно, не стал хвалить Римо, но даже критика со стороны Чиуна – уже комплимент. Римо отряхнул руки. Ладони оказались слегка обожжены. Вот черт! Не хватало только спускаться вниз с обожженными ладонями, ведь спуск всегда труднее подъема.
Держась руками за край крыши, Римо повис над десятиэтажной пропастью и ощупал ногой окно верхнего этажа. Все гладко, никаких выступов. Ничего не выйдет. Перехватывая руки, Римо двинулся по периметру здания, словно паук, ногами пытаясь нащупать выступ или углубление, или хоть что-нибудь. Безрезультатно. Так он проверил все четыре стороны. Доступа внутрь не было. Придется вламываться сквозь оконное стекло.
Римо легонько постучал носком ноги по центру стекла одного из окон. Звук подозрительно глухой. Это опасно: может быть, это стекло, а может быть, и нет. Римо не радовала перспектива удариться с размаху о стекло и, отскочив, как мячик, полететь вниз. Слишком рискованно.
Чиун говорил, что бывают старые убийцы-ассасины и бывают дерзкие ассасины, но не бывает старых и в то же время дерзких. Дерзкие до старости не доживают. Рисковать жизнью понапрасну – черта, присущая любителю, но не профессионалу. Подтянувшись на руках, Римо снова оказался на крыше. Ощупал металл под ногами, исследовал конек – ничего.
Придется спускаться вниз той же дорогой, но с обожженными ладонями – основным инструментом спуска и подъема по стенам. Или, подумал Римо, можно подождать до утра, пока кто-нибудь не скажет:
– Что этот идиот там делает, и как он туда попал?
Римо подул на ладони и полез вниз. Поехали, подумал он, и тут же перестарался, слишком сильно прижав ладони к стенам. Тело заскользило вниз. Лишь в последнюю долю секунды ему удалось восстановить контакт с поверхностью из стекла и металла. Падение можно замедлить только постепенным увеличением трения ладоней, а если попытаться прекратить его немедленно, как поступил бы нормальный человек, – свободный полет.
На уровне третьего этажа он все же потерял сцепление со стенами и сорвался. Римо приземлился на ноги на свежевскопанную клумбу, но от удара ощутил резкую боль в груди. Ноги по щиколотки ушли в землю. Прихрамывая, Римо выбрался из ямы.
«Что ж, рискнем и попробуем дверь. Там меня могут увидеть, – думал Римо, – но делать нечего». Дверь, естественно, была заперта. Римо попробовал ее на прочность, и оказалось, что это не металл, а какая-то поверхность из сверхтвердых переплетенных между собой волокон, прогибающаяся под ударом, а потом отталкивающая руку. Даже руку Римо. Он проделал такой же эксперимент с окнами первого этажа – то же самое. Слава Богу, что он не попробовал вломиться в окно на десятом этаже… Итак, в дом не попасть.
У ограды его поджидал охранник, держащий в руках спрятанный Римо пакет с рыбой.
– Ну, как погулял? – спросил охранник.
– Что вы делаете с моей рыбой?
