Слушая ее, Дворшански понял, что не из любви собирается она сделать ему этот подарок – она просто хочет расплатиться с назойливым кредитором. Он посмелел на дочь и сказал:
– Возможно, мы оба в чем-то проиграли.
– Это верно, – вдруг раздался чей-то голос: в дверях стоял Римо. – Вы оба проиграли.
– Кто вы? – властно спросил Дворшански. – Кто этот человек?
Улыбаясь Римо, Дороти поднялась.
– Это Римо. Он представляет мистера Полани. Пожалуй, единственный человек, оказавшийся достаточно прозорливым, чтобы увидеть в мистере Полани человека, который так нужен сейчас Майами-Бич…
– Приберегите это для очередной рекламы собачьих консервов, – оборвал Римо. – Наконец-то у меня открылись глаза! Когда я узнал, почему Тери не явилась на передачу. Вы сделали это только для того, чтобы завладеть городом?
Дворшански кивнул.
– Почему бы и пет? Вы можете предложить более достойную цель? – Маршал говорил легко, почти радостно.
– Но зачем было убивать Фарджера?
– Фарджера? Ах, да! Надо было показать людям Картрайта, что мы не потерпим измены. Но когда вы просто избавились от трупа, не афишируя убийство, его значимость, конечно же, была сведена к нулю.
– А Московитца?
– Московитц был слабый человек. Думаю, он предпочел бы отправиться в тюрьму, чем продолжить игру, где ставки были слишком высоки. Он слишком много знал и мог бы нас выдать. – И всю эту историю с федеральным правительством и документами Лиги вы раздули потому…
– Потому что это был единственный способ оградить Картрайта с его бандой от тюрьмы и добиться его выбора на очередной срок. Я посчитал, что правительство воздержится от каких-либо действий против Картрайта, если само окажется под угрозой его разоблачений.
– Задумано неплохо, – похвалил Римо. – Вы надолго связали мне руки. Я не мог решиться сделать с вами и вашим Картрайтом то, чего вы заслуживаете. И все же вы в конце концов проиграли.
Дворшански улыбнулся, на загорелом лице блеснули белоснежные зубы.
– Нет, друг мой, это не я, а вы проиграли. – С этими словами маршал устремился к небольшой коробочке, лежащей на крышке рояля.
Когда у него в руках мелькнуло шило, Римо наконец понял, что убийца не Картрайт, не Дороти Уокер и не какой-то наемник, а именно этот крепкий старик. Римо было очень важно выяснить это.
Он усмехнулся. Дворшански двинулся на него. Когда маршал оказался рядом, на Римо пахнуло резким запахом сиреневого одеколона.
Маршал не стал тратить времени даром. Он замахнулся, целясь Римо в висок, чтобы шило вошло в ухо по самую рукоятку. Римо отскочил, а потом сделал бросок вперед и перехватил руку нападавшего – она продолжила свой широкий замах и, очертив круг, шило глубоко вонзилось маршалу в шею. Он издал гортанный звук, с недоумением глянул на Римо и рухнул на пол.
Дороти Уокер поднялась. Кинув беглый взгляд на отца, она произнесла:
– Римо, мы все сможем. Ты и я. Завладеем сначала городом, а потом и всем штатом.
– И ты ни одной слезы не прольешь по отцу?
Она подошла к Римо и всем телом прижалась к нему.
– Ни одной, – улыбнулась она. – Я всегда была слишком занята жизнью… любовью… не было времени плакать.
– Может, мне удастся это изменить, – сказал Римо и, прежде чем она успела двинуться или крикнуть, без усилия проткнул ей пальцем висок. Потом уложил ее на пол, рядом с отцом, и закрыл за собой дверь.
Команды на яхте не было. Римо повел судно к южной оконечности Майами-Бич и бросил якорь в двухстах метрах от берега. Матросы, получившие увольнение на берег, не скоро ее найдут. Римо поплыл к берегу. Следующим пунктом повестки дня был мэр Картрайт.
Глава 26
Мэр Тимоти Картрайт открыл верхний ящик стола. Внутри находилась металлическая дверца. Сняв с пояса связку ключей, Картрайт выбрал маленький ключик и открыл сейф. Потом выгреб оттуда пачку банкнот и кинул их в кейс.
Как часто, подумал он, проигрывающие кандидаты вот так же старались отсрочить свое появление перед соратниками в штабе кампании? И как часто у них не хватало времени даже выступить с речью, потому что надо скорее попасть в свой кабинет, прихватить деньги и избавиться от компрометирующих документов?
Впрочем, какое это имеет значение? Он пришел на этот пост честным и бедным, уходит бесчестным, но богатым. Деньги в банковских сейфах по всей стране, драгоценности и облигации за рубежом. Ему не придется думать, как прокормить семью. Город выбрал Мака Полани? Что ж, это его проблемы. Пусть избиратели имеют, что заслужили, а он сам будет уже далеко.
И когда полиция перестанет их защищать, городские службы станут работать все хуже, а потом и вовсе перестанут функционировать, когда город наводнят хулиганы, бродяги и всякие хиппи, тогда они запросят пощады, будут умолять Тима Картрайта вернуться и навести порядок. И он не вернется.
Он представил себе свой штаб и обливающихся слезами активистов. Странно. Один безумный сторонник способен пролить больше слез, чем все проигравшие кандидаты, вместе взятые. Впрочем, ничего странного. Кандидат, не прошедший на новый срок, уже свое нахапал, так о чем же ему плакать?
– Далеко собрались? – прервал его размышления чей-то голос.
– Как вы сюда попали? – вскричал Картрайт, который знал, что главный вход закрыт, а черный охраняется шерифом Мак-Эдоу.
– Шериф решил соснуть. Забыться вечным сном. А теперь ваша очередь последовать его примеру.
– Значит, вы и есть тот самый Римо? – сказал Картрайт, и его рука инстинктивно скользнула к ящику стола.
– Все верно, это я, и если вы дотронетесь до ящика, то лишитесь руки.
Картрайт замер, а потом спросил как ни в чем не бывало:
– А, собственно, в чем дело? Что вы имеете против меня?
– Фарджер. Московитц. Покушение на Полани.
– Вы же знаете, это все маршал. Его идея. Это он виноват!
– Знаю, это он все задумал. Скандал с Лигой. Убийство несчастного Буллингсворта. Нападки на Фолкрофт. На федеральное правительство.
Картрайт пожал плечами и ухмыльнулся – той ухмылкой, которая лучше всего удается политикам- ирландцам, когда их ловят с поличным.
– Ну и что? Все это было истинной правдой, иначе зачем вы здесь?
– Правильно, – согласился Римо. – Но мы оба тут.
– И что дальше?
– А вот что. Садитесь и пишите.
– Хорошо, – кивнул Картрайт. – Вы получите, что хотите. А что я буду с этого иметь?
– Во-первых, сохраните жизнь. Во-вторых, набитый деньгами портфель. И третье – я дам вам возможность уехать из страны.
– Вы не возражаете, если я позвоню маршалу?
– Возражаю. Он сказал мне, что не хочет с вами говорить.
Картрайт смерил Римо взглядом, едва заметно пожал плечами, потом сел за стол, вынул из ящика лист бумаги, а из письменного прибора слоновой кости – ручку и приготовился писать.
– Адресуйте письмо жителям Майами-Бич.
Мак Полани держал в руках какой-то документ. В ознаменование своею избрания на пост мэра он облачился в джинсы нормальной длины, белые кроссовки уступили место кожаным сандалиям, а вместо красной майки на нем была розовая шелковая рубашка с длинным рукавом и эмблемой какого-то спортивного клуба.
– Уже имеются копии этого документа для раздачи прессе, – сообщил он журналистам. – В нем мэр
