Оставив ее там, куда она откатилась, они с Алом осторожно подошли к дверям комнаты 226. Форсайт стоял, молча сжимая и разжимая кулаки и чувствуя, как кровь приливает к кончикам пальцев. Все теперь зависело от кончиков пальцев. Именно они должны подсказать момент, когда он будет психологически готов к броску. Он потер кончики пальцев правой руки о левую ладонь.
— Ты не спишь, Чиун? — тихо спросил Римо.
— Сплю. Хочу, чтобы меня убили во сне.
— Чего они ждут там под дверью?
— Кто знает? Может быть, они просто потирают кончики пальцев.
Форсайт посмотрел на часы и начал потихоньку вставлять ключ в дверной замок. Он не сразу попал в замочную скважину, поскольку не сводил глаз с фосфоресцирующего циферблата своих наручных электронных часов «Таймекс».
Стоящий позади него Ал нервно переминался с ноги на ногу. Он переносил вес сначала на правую ногу, потом на левую, потом снова на правую — опять и опять. Чисто случайно ему удалось найти это единственно возможное для человека положение, при котором он находится в состоянии неустойчивого равновесия.
Когда секундная стрелка на часах Форсайта приостановилась на мгновение на цифре одиннадцать, он весь напрягся — оставалось всего пять секунд.
Вынул из пиджака пистолет 32-го калибра, изрядно поизносившийся за те несчетные часы, которые проводил с ним Форсайт на тренировочных стрельбах в тире, повернул в замке ключ, резко распахнул дверь и ворвался в комнату. За ним ринулся его помощник. Форсайт резко остановился; не ожидавший этого Ал налетел на него, и Форсайт, спотыкаясь и взмахивая руками, точно крыльями, сделал еще несколько шагов вперед. В комнате стало светло от лампы, горевшей в холле. Римо посмотрел на Чиуна и сожалеюще покачал головой. Остановившись, наконец, и восстановив равновесие, Форсайт увидел Римо в кровати и ухмыльнулся. Лежащего в Углу на соломенной подстилке Чиуна он не видел.
Форсайт снова ухмыльнулся, ожидая, что вот-вот в окне покажутся два других помощника. Капкан захлопнется, и жертву можно будет брать с двух сторон, как берут насекомое пинцетом.
Все молча ждали. В комнате висела тишина. Стоящий рядом с Форсайтом Ал чувствовал себя неуверенно и досадовал, что Форсайт не разрешил взять с собой револьвер. Шеф настоял на том, чтобы никто, кроме него, не брал оружия.
Подождали еще. Наконец секунд через тридцать, по подсчету Римо, что-то скрипнуло за окном. Поднявшиеся по пожарной лестнице агенты изо всех сил дергали окно, пытаясь поднять раму, но, будучи недавно покрашенной, она не подавалась.
— О Господи! — сказал Форсайт.
— Послушай, приятель, — обратился к нему Римо, — это смахивает на налет.
Голос Римо напомнил Форсайту о его долге и ответственности.
Посчитав, что двое на пожарной лестнице теперь не нужны, Форсайт жестом приказал им убираться. Прижавшись носами к стеклу, они пытались рассмотреть, что происходит внутри. Форсайт поднял руки над головой, замахал на пялившихся в окно агентов и заорал «Проваливайте!» Римо видел, как они, помешкав секунду-другую, пожали плечами и отлепились от окна. Через несколько секунд внизу опять раздался скрежет опустившейся выдвижной секции.
Секундой позже скрежет повторился: агенты спустились на землю, и лестница поползла вверх, на свое место.
Форсайт стоял неподвижно, глядя в окно, за которым больше не маячили силуэты его помощников.
— Давайте скорее, — поторопил Римо Форсайта, — не ждать же мне всю ночь!
— Я полагаю, вам хочется узнать, ради чего вам предстоит умереть, — сказал Форсайт. Он отвел концы губ назад, растянув рот в тонкую полоску, пытаясь изобразить улыбку.
— Разумеется, старина.
— Ваша смерть послужит на благо Соединенных Штатов Америки.
— Так это имеют в виду, когда говорят «выполни долг и погибни»?
— Правильно, — подтвердил Форсайт. Запоздало спохватившись, что кто-нибудь, проходя по коридору, может заглянуть в открытую дверь и найти подозрительным вид человека, целящегося в другого, он бросил Алу через плечо:
— Включи свет и закрой дверь.
Ал включил стоявшую на столе лампу и направился к двери.
— Сначала закрой дверь! — рявкнул Форсайт. — Свет потом. Сначала дверь!
— Извините, шеф.
Нагнувшись к лампе, Ал снова выключил ее и пошел в темноте к двери, закрыл ее, вернулся и снова включил лампу. Форсайт тем временем возмущенно сопел носом.
В тот момент, когда Форсайта и Ала ослепил свет лампы, Чиун незаметно встал с циновки. Когда Ал подошел к двери, Чиун вытолкал его в коридор, шепнув: «Иди домой, ты больше не нужен», и закрыл за ним дверь.
Ал очутился в коридоре перед запертой изнутри дверью. Для того, чтобы вернуться, надо было постучать в дверь, но если постучать, шеф может отвлечься и потерять контроль над ситуацией. Ал решил, что лучше тихонько подождать.
Чиун за спиной Форсайта подошел к столу и включил лампу.
— Молодец, Ал, — сказал Форсайт. — Теперь ты все сделал правильно. — Он посмотрел на Римо. — Ага, вы сегодня без старика-китайца...
— Нет, почему же, он здесь.
— Не ври, парень. Его постель не тронута.
— Он спит в углу, на полу.
Взглянув, куда указывала рука Римо, Форсайт увидел в углу циновку.
— Он что, вышел?
— Нет.
— А где же он?
— Позади вас.
Не оборачиваясь, с саркастической улыбкой по поводу старого и всем известного трюка, Форсайт, не сводя с Римо глаз, спросил через плечо:
— Ал, ты видишь китаезу?
Ал не мог ответить, так как находился в коридоре, за дверью, и не мог слышать вопроса.
— Черт побери. Ал, я к тебе обращаюсь!
— Здесь нет мистера Ала, — сказал Чиун.
Подпрыгнув, как от удара током, Форсайт резко обернулся и, увидев Чиуна, отскочил к окну, чтобы оказаться вне досягаемости и не выпускать обоих из поля зрения.
— О, это вы! — воскликнул он.
— Я — всегда "я", — подтвердил Чиун.
— Надеюсь, старина, мне не придется вас убить, — сказал Форсайт, но если вы шевельнете хотя бы пальцем, то я это сделаю. Без малейшего колебания разнесу вас вот из этой штуки. — Он кивнул на пистолет.
— Осторожнее, Чиун, — сказал Римо. — Ты имеешь дело с хладнокровным убийцей.
Форсайт повернулся к Римо:
— Я собирался рассказать вам, почему вы должны умереть.
— Давайте закругляться, — зевнул Римо. — Мне еще надо немного поспать.
— Вам предстоит очень и очень долгий сон, — сказал Форсайт.
— Отлично.
— Но сперва я все-таки объясню вам, почему вы должны умереть. Я обязан это сделать, — продолжал Форсайт.
Римо обреченно посмотрел на Чиуна, спокойно примостившегося на краешке стола. Если этот идиот собирается говорить вечно, это отнюдь не означает, что Чиун согласен вечно слушать его стоя.
Форсайт объяснял тем временем, что жизнь Римо — цена, которую потребовал мистер Гордонс за свой
