— Что ж, теперь мне ясно — ты не в бассейне.
Неожиданно он почувствовал, что не может пошевелить ногой. Тогда он изо всех сил дернул ею, но она не двинулась с места. Ее словно зажали в тиски.
— Помогите! — заорал Уолтер Матиас Бликден. Жена тут же отшвырнула сценарий и бросилась к бассейну. Нога оказалась зажатой между перекладинами лестницы. Освободив ее, Валери вернулась к своим сценариям.
— Но этой лестницы раньше здесь не было, — сказал Бликден. Ему было около шестидесяти; на покрывавших грудь седых волосах блестел лосьон для загара.
— Может, ты просто не заметил, — бросила Валери.
— Нет, я точно помню, — упорствовал Бликден.
— А может, ты начитался Фанона и в тебе говорит комплекс вины белого человека?
— Я уже прошел стадию, когда испытывают комплекс вины, и вступил в стадию активной деятельности. Чувство вины должны испытывать лишь те, кто находится вне борьбы. Моя следующая картина будет очень значительной. В социальном и нравственном плане. Я не желаю испытывать чувство вины — это буржуазный предрассудок.
— Лучше бы твоя новая картина имела кассовый успех.
— Я об этом и говорю. Произведения, значительные в нравственном плане, всегда имеют кассовый успех. Фильмы о неграх и бедных всегда приносят хороший доход.
— Кстати, я видела неплохую разработку индейской темы. На повозки колонистов нападают бандиты, и колонистов спасают индейцы племени сиу.
Но Уолтер Бликман не ответил — он сражался с шезлонгом. Каким-то образом его голова оказалась между каркасом и тканью шезлонга, ручки которого больно вцепились режиссеру в запястья. Валери изо всех сил тянула его, но освободить так и не смогла. Сжатое шезлонгом, лицо Бликмана посинело, и в момент наивысшего напряжения он мог бы поклясться, что услышал голос:
— Позвони Ванде Рейдел.
Было такое впечатление, будто голос идет из ножек кресла.
— Хорошо, — прохрипел он и почувствовал, что Валери легко вытащила его.
— Господи, как странно, — произнесла Валери. — Зачем ты пытался себя задушить?
— Меня душил шезлонг.
— Давай уйдем с солнца, дорогой, — предложила Валери.
— Это он меня схватил!
— Конечно, дорогой. Только с солнца все равно лучше уйти.
Расположившись в просторной гостиной с кожаной мебелью, прикрученной к полу, Уолтер Матиас Бликден налил себе виски и, все еще не в силах прийти в себя от происшествия с шезлонгом, выпил стакан до дна. Потом хлопнул в ладоши, вызывая слугу, но тот не появился. Уолтер Бликман больше всего на свете не мог терпеть двух вещей — угнетения национальных меньшинств и наглых слуг.
— Где этот чертов слуга? — прорычал Бликден.
— Придет, куда он денется? В конце концов, мы живем в реальном мире, а не вымышленном, где царствует Ванда Рейдел.
— При чем тут Ванда Рейдел? Кто сказал: Ванда Рейдел?
— Она пытается сколотить команду, которую возглавишь ты и этот даровитый сценарист, Бертрам Муэллер. Правда, тема банальная — подражание «Птицам» Хичкока. Мебель и все окружающие предметы ополчаются против человека. Вульгарно. Просто чудовищно.
— Она обещала мне Марлона Брандо, а теперь хочет подсунуть Биффа Бэллона. Я с ней даже разговаривать не хочу.
— Очень мудро с твоей стороны, дорогой. Он неудачник.
Бликден кивнул и пребывал в прекрасном расположении духа до тех пор, пока не захотел по малой нужде. Однако стоило ему открыть дверь в ванную и заглянуть внутрь, как он вернулся в гостиную, забыв застегнуть ширинку.
Подняв трубку телефона, он набрал номер.
— Здравствуй, Ванда, дорогая, — произнес он, глядя прямо перед собой расширившимися от страха глазами. — Я слышал, ты хотела со мной поговорить.
Удивленная Валери заглянула в ванную комнату. Там на коленях перед ванной стоял слуга; голова его плавала в воде. Он уже даже не пускал пузыри, а вокруг шеи у него был обмотан массажный шланг.
— Передавай от меня привет, — крикнула мужу Валери.
Бертрам Муэллер заканчивал сценарий для «Уорнер брозерз», как вдруг ему показалось, что оранжевый ящик из-под бутылок, на котором он сидел, двигается под ним. Муэллер печатал свой опус на оборотной стороне использованных листов, колотя по клавишам пишущей машинки, к вторую в свое время приобрел в «Вулворте» за тридцать пять долларов девяносто восемь центов. Его фильмы никогда не собирали меньше пятнадцати миллионов, хотя в диалогах у него не встречалось ни одного слова с буквой "у". Она стала западать еще в 1960-е годы, когда сколоченный им собственноручно стол развалился и машинка загремела на пол. Вообще-то такое незначительное падение не должно было бы повредить даже дешевой машинке, но дело в том, что пол настилал тоже сам Муэллер.
Ему понадобилась целая неделя, чтобы отрыть машинку, провалившуюся в подпол. Муэллер просто ненавидел тратить деньги на предметы не первой необходимости. Зачем тратиться на мебель, когда ее можно смастерить самому? И зачем покупать новую машинку, если и без "у" вполне можно писать сценарии к фильмам, которые дают не меньше пятнадцати миллионов?
Муэллеру показалось странным, что ящик, на котором он сидел, вдруг начал двигаться. Он ведь не сам его делал.
Он поглядел в окно — оттуда открывался вид на Тихий океан. Муэллер недавно снял этот дом за восемь тысяч долларов в месяц. Если уж он пошел на такие траты, то ни за что не согласится отдать сорок два доллара за стул. Восемь тысяч в месяц — вполне значительная плата за жилье, тем более что супермаркет устроил распродажу оранжевых ящиков для бутылок.
Снова возникло ощущение, будто его кто-то схватил, и чувство удушья.
Надо поменять сорт сигарет. Голова была как в тумане, словно кто-то обвил вокруг шеи провод. Комната погрузилась в темноту, и он отчетливо услышал слова: «Позвони Ванде Рейдел!»
Очнулся он на полу. Это было первое странное происшествие. Затем он обнаружил, что кто-то поднял его газонокосилку и бросил в океан — вскоре волны сомкнулись над ручкой. И он вновь услышал шедший словно ниоткуда голос:
— Позвони Ванде Рейдел.
Это было странно слышать от пляжного песка.
Вернувшись в дом, он позвонил Ванде.
— Ты меня искала? — спросил он.
— Да, Берт. У меня к тебе предложение.
— Это про то, как вдруг взбунтовалась окружающая среда? Как называется фильм? «Любовник- аферист»?
— Бликден согласен выступить в качестве режиссера.
— Как тебе удалось его заполучить?
— Так же, как и тебя.
— Что ты сделала с моей мебелью?
— Ты же знаешь меня, Берт. Я делаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить клиентов. Кроме того, вряд ли стоит беспокоиться из-за картонных коробок.
— Если хочешь знать, у меня теперь деревянная мебель.
— Держись меня — скоро будешь купаться в золоте, дорогой!
— Но только не с «Любовником-аферистом».
— Но ведь Бликден согласился!
— Я не хочу, чтобы мое имя ассоциировалось с тем жалким фарсом, который ты стараешься протащить.
— Два пункта, — сказала Ванда, имея в виду, что Муэллер получит два процента с прибыли.
