— Жалкие полицейские марионетки, — согласился брат Джордж.
— Полиция выдает журналистам удостоверения для того, чтобы их пропускали на место происшествия при пожаре и прочих подобных ситуациях, — добавил брат Че. Это был тощий человек с бородатым лицом, которое выглядело так, будто его однажды вымазали машинным маслом и с тех пор никак не могут отмыть.
— Не доверяю полицейским, — заметил брат Джордж.
— Давайте кончать с ним, — вмешалась сестра Алекса. Соски ее заметно напряглись под легкой белой блузкой в сельском стиле. Она явно получала от происходящего сексуальное наслаждение.
Римо улыбнулся ей, и она опустила глаза на пистолет; бледное лицо залилось краской. Костяшки пальцев, сжимавших оружие, побелели, словно она боялась, что оружие заживет собственной жизнью, если его как следует не сжать в кулаке.
Брат Че протянул удостоверение брату Джорджу.
— Ладно, — сказал он. — Деньги при вас?
— При мне, если у вас есть товар.
— А какие гарантии, что мы получим деньги, если покажем его?
— Но я у вас в руках. Вы вооружены.
— Не доверяю я ему, — произнес брат Джордж.
— Все в порядке, — отозвался брат Че.
— Давайте прикончим его. Прямо сейчас, — снова вмешалась сестра Алекса.
— Ни в коем случае, — ответил брат Че, засовывая за пояс свой «смит-вессон».
— Мы можем сами все напечатать. Выпустить так, как захотим. Скажи ему! — снова заговорила сестра Алекса.
— И прочтут это все те же двести человек, которые и так разделяют наши взгляды. А «Таймс» сделает это достоянием мировой общественности, — сказал брат Че.
— Кому какое дело, что подумает общественность в Мексике? — не унималась сестра Алекса.
— Не доверяю я ему, — упрямо твердил брат Джордж.
— Давайте соблюдать революционную дисциплину, — предложил брат Че и сделал знак брату Джорджу встать у двери, а сестре Алексе — у входа а ванную. Шторы на окнах были опущены.
Римо знал, что они находятся на двенадцатом этаже. Кивком головы брат Че предложил Римо присесть к журнальному столику, сверкающему хромированными и стеклянными поверхностями.
Сестра Алекса привела из ванной какого-то бледного очкарика и помогла ему подтащить к журнальному столику большой черный чемодан с новенькими кожаными застежками. Очкарик выглядел так, словно солнце ему всю жизнь заменял свет люминисцентных ламп.
— Мы получили гонорар? — поинтересовался он, глядя на брата Че.
— Сейчас получим, — ответил тот.
Очкарик неуклюже положил чемодан на пол и откинул крышку.
— Я сейчас все объясню, — сказал он, достал из чемодана стопку компьютерных распечаток, затем — конверт из плотной бумаги, где, судя по всему, хранились вырезки из газет, и, наконец, чистый белый лист. Сняв колпачок с шариковой ручки, он приготовился писать. — Это самое громкое дело, о каком вам только доводилось слышать. Похлеще, чем Уотергейт. Чем любое политическое убийство. Чем подрывные действом ЦРУ в Чили и незаконное прослушивание телефонных разговоров сотрудниками ФБР. Настоящая сенсация. И вы сможете опубликовать ее раньше, чем другие газеты...
— Он и так согласен ее купить, — перебил его брат Че. — Не будем терять времени.
— Я работаю на компьютере в одном санатории на берегу залива Лонг-Айленд, в местечке Рай, Нью- Йорк. Называется Фолкрофт. Хотя вы вряд ли слышали о таком.
Римо пожал плечами, но это была ложь.
— У вас есть его фотографии? — спросил он.
— Там не запрещается фотографировать. Вы сами можете сделать снимки.
— Речь сейчас о другом, — вмешался брат Че.
— Думаю, так оно и есть, — согласился очкарик. — Не знаю, понимаете вы что-нибудь в компьютерах или нет, но для их программирования вовсе не нужно лишней информации. Только самое необходимое. Так вот, четыре года назад я начал делать кое-какие вычисления. Понятно?
— Понятно, — ответил Римо. Ему сообщили, что три года назад некто Арнольд Килт — тридцати пяти лет, проживающий по адресу Мамаронек, Раволт-стрит, 1297, женат, трое детей, окончил в 1961 году Массачусетский технологический институт — получив степень магистра естественных наук, начал проводить «собственные изыскания» и за ним было установлено наблюдение. Накануне встречи Римо получил его фотографию. Впрочем, по ней не было видно, до какой степени в лице Килта отсутствуют естественные цвета.
— Грубо говоря — думаю, так вам будет понятнее, — я начал подозревать, что мне дают минимум информации. Так было специально задумано, чтобы не дать мне выйти за узкие рамки служебных обязанностей. Позже я вычислил, что в организации служат тысячи подобных мне «винтиков» и что любой участок работы, который мог бы дать человеку более полное представление о целях его деятельности, разделен между несколькими сотрудниками, чтобы исключить любую возможность проникнуть в суть.
— Другими словами, трое выполняют работу, с какой мог бы справиться и один, — объяснил брат Че, видя, как человек по имени Римо скучающим взглядом смотрит на зашторенное окно. — Один может как следует разобраться в работе, но если ту же работу выполняют трое, ни один не может понять, в чем заключается ее смысл.
— Понятно, — бросил Римо. Он заметил, что соски сестры Алексы расслабились.
— Мы разделены даже тем, что в организации существует полдюжины столовых, и люди, работающие над одной программой, лишены возможности общаться друг с другом. Я, например, обедал с парнем, который занимался только фиксацией цен на зерно...
— Короче! — с нетерпением перебил брат Че. — Давай ближе к делу.
— Главное — задачи, которые ставит перед собой Фолкрофт. Так вот, я начал присматриваться и прикидывать. Обедал в разных столовых. Подружился с секретаршей доктора Смита (доктор Смит — это наш директор). Кажется, я полностью завоевал ее доверие, но она была как каменная стена.
Ему следовало бы познакомиться с самим Смитти, чтобы узнать, что такое каменная стена, подумал Римо.
— Полагаю, репортеру интереснее будет послушать о том, что вы выяснили, а не как вам это удалось. Выкладывайте, что вы там накопали, — произнес брат Че.
— Речь идет о незаконной тайной деятельности. В Америке действует организация, которая является государством в государстве. У нее под колпаком не только киты преступного мира, но и службы по охране правопорядка.
Вы никогда не задавались вопросом, откуда идет утечка информации? Почему вдруг какой-нибудь прокурор начинает ни с того ни с сего предъявлять обвинения всяким шишкам? Не надо сильно напрягать мозги — это наша контора. Многое из того, что она делает, часто списывают на ЦРУ и ФБР. Она настолько законспирирована, что вряд ли о ее существовании знают больше двух-трех человек. Она разоблачает банды террористов, воздействует на полицию, чтобы та строго придерживалась закона, — короче, это второе, тайное правительство, заставляющее конституцию работать.
— Расскажи про киллеров. Вот это новость так новость!
— У них есть киллеры. У вас может сложиться впечатление, что организация является наиболее уязвимой в этом плане, поскольку десять, двадцать или тридцать наемных убийц, которых нанял бы тобой разумный человек, точно знали бы, чем они занимаются, не так ли? — спросил очкарик.
— Думаю, что так, — ответил Римо.
— Так вот, у них нет такого количества убийц. И у меня есть точные доказательства. — Очкарик указал на компьютерные распечатки. — У них на службе состоит всего один наемный убийца — ассасин, но на его совести больше пятидесяти убийств. Он способен на невероятные вещи. Быстро появился, сделал свое дело, и его уж след простыл. Его отпечатков пальцев нет ни в одной картотеке. Он настолько уверен в себе, действует настолько быстро, решительно и точно, что ему нет равных во всем западном мире. Он может буквально творить чудеса. Если бы я не располагал точными сведениями, то мог бы поклясться, что
