любила Саманта — не то что эти современные, которые совсем не пахнут.
Повернувшись, она улыбнулась Майку.
— Отличная работа.
— Спасибо, — сказал он, кажется, по-настоящему польщенный услышанным.
Вдохнув аромат роз и подумав о комнатах наверху — комнатах ее отца, — она прошептала:
— Я остаюсь.
— Прекрасно. Может, завтра я смогу показать тебе несколько мест, где можно прикупить мебель. Я уверен, ты захочешь сменить обстановку в квартире, ведь она не совсем подходит для женщины. Моя сестра — дизайнер, и я смогу через нее достать кое-что по оптовым ценам. Так что…
Она строго взглянула на него.
— Мистер Таггерт, большое спасибо за это предложение, но я хочу, чтобы все было предельно ясно: я не нуждаюсь в друге, любовнике или гиде. У меня в этом городе есть работа, и как только она будет закончена, я уезжаю. С этого момента и до последнего у меня нет ни малейшего желания… заводить какие-либо отношения. Понятно?
Он посмотрел на нее очень серьезно, показывая всем видом, что отлично ее понимает.
— Все предельно ясно. Ты не хочешь иметь никаких отношений со мной. Хорошо. Твои ключи лежат на кухонной стойке. Один ключ от входной двери, другой от всех дверей в твоих апартаментах. Твой отец желал, чтобы ко всем дверям подходил один ключ, дабы не возиться со связкой.
— Спасибо, — поблагодарила она и пошла в дом.
— Саманта, — обратился он к ней, когда она проходила мимо, — у меня есть к тебе одна просьба.
Она не обернулась, но, подбадривая себя, спросила:
— Какая просьба?
— Иногда мы будем встречаться, в частности, на кухне. И я хотел тебя попросить… — Его голос стал тише. — Если ты будешь спускаться ночью или ранним утром, не надевай ничего такого кружевного, белого цвета. Ну, ты знаешь, такое, развевающееся. Я нормально отношусь к ночным пеньюарам красного или черного цвета. Или голубого. Тогда я еще могу совладать с собой. Но если я увижу белую кружевную рубашку, — я за себя не отвечаю.
Не взглянув на него, Саманта вбежала в дом, схватила ключи и понеслась по лестнице наверх.
Глава 3
Первую свою ночь в Нью-Йорке Саманта проспала в кровати, выбранной ее отцом, и весь кошмар прожитого дня как-то смягчился. Но едва проснувшись, она почувствовала себя хуже, чем когда ложилась спать. Действительность как будто навалилась на нее всей своей тяжестью. Все бы было хорошо, если бы она очутилась дома, в Луисвилле. Но теперь она была в незнакомом доме, кругом были посторонние люди. Никогда еще она не оставалась совсем одна. Не то что никогда не оставалась наедине с собой, но у нее были родители, дед, затем муж. А теперь она действительно оказалась совсем одна.
Услыхав какой-то шум на улице, Саманта вылезла из постели и подошла к окну взглянуть на небольшой садик внизу. Этот человек — ее домовладелец — поливал растения. Но в тот самый момент, когда Саманта отдернула занавеску, он обернулся и помахал рукой, как будто услышал ее. Это заставило Саманту отпрянуть от окна и вновь задернуть занавеску.
Ей пришла в голову мысль, что она не просто одна в этом мире, а окружена хищниками. Представилось, что она затеряна в море и борется со стихией лишь в одном спасательном жилете, и видит, как рядом проплывает океанский лайнер, полный счастливых, смеющихся людей, которые так веселятся, что даже не слышат ее криков о помощи. А вокруг плавают акулы. И все они похожи на Майка Таггерта. Она приняла душ, оделась, зачесала волосы назад и стала ждать, пока не услышала, как открылась, а затем захлопнулась входная дверь. Лишь тогда она спустилась вниз и остановилась в замешательстве у двери — ей не хотелось выходить на улицу. Не хотелось покидать этот дом. Но нужно было купить продукты и открыть в банке счет для перевода денег из Кентукки.
Нью-Йорк ее пугал. Пока она выглядывала из-за занавески на окружающий ее город, в голове промелькнуло все, что она когда-либо слышала или читала о нем. Для всего мира этот город олицетворял что-то вроде пугала для взрослых. Когда что-то страшное случалось в любой другой точке США, люди обычно говорили: «Наш город стал таким же, как Нью-Йорк» или «Слава Богу еще, что мы живем не в Нью- Йорке». Но она оказалась в настоящем Нью-Йорке. И ей предстояло столкнуться с ним один на один. Через застекленную дверь она видела проходящих мимо женщин. Некоторые прогуливали на поводке собак, другие не спеша шли куда-то в своих длинных кожаных куртках и мини-юбках, — но никто из них, кажется, ничего не боялся. Набрав побольше воздуха, чтобы чувствовать себя более уверенно, она наконец вышла из дома, заперла дверь, спустилась по ступенькам, дошла до конца улицы и повернула налево. Взглянув на зеленый указатель, сообразила, что теперь находится на Лексингтон-авеню. Идя по ней в северном направлении, она заметила продовольственный магазин с вынесенными на улицу прилавками, полными овощей и фруктов. Затем — обувной магазин, прачечную, отделение «Нью-Йорк Банк», крошечный пункт проката видеокассет, кулинарию, в витрине которой были выставлены только что выпеченные булки и кондитерские изделия, и книжный магазин.
Не прошло и двух часов, как она успела открыть счет в банке, купить продукты, цветы и какой-то дешевый роман. И все это — практически не доходя до следующего угла. Потом она возвратилась назад, снова повернула за угол, дошла до своего дома, отперла входную дверь, быстро захлопнула ее за собой и, опершись о нее спиной, тяжело выдохнула. Саманта была довольна. Она только что совсем одна совершила набег на город Нью-Йорк и вернулась живой и невредимой. Никто не угрожал ей ножом, никто не выхватил ее сумку и не предлагал ей наркотики. Она чувствовала себя так, будто взобралась на вершину горы, установила там флаг и победоносно вернулась домой, чтобы рассказать об этом.
Убрав продукты по местам, она насыпала в миску кукурузных хлопьев, заварила чашку цветочного чая, из пакета с хлебом достала пирожок с клюквенным вареньем и, водрузив все это на поднос, отправилась в сад. В саду села в одно из кресел-качалок, вытянулась и пошевелила пальцами ног. Саманта не чувствовала одиночества. Напротив, она думала о том, как это прекрасно — не иметь никаких обязанностей и дел. Иногда ей казалось, что всю свою жизнь она за кем-то ухаживает. А уж с тех пор, как вышла замуж, у нее не было ни секунды для самой себя. Ее мужу всегда было что-нибудь от нее нужно. Если он не был голоден, то просил ее что-то для него найти, или ему нужна была чистая одежда, или чтобы она выслушала его жалобы о том, как несправедлива к нему судьба.
При этой мысли Саманта стиснула губы. Лучше вообще не вспоминать о бывшем муже и его «художествах».
— Вижу, ты посетила продуктовый магазин.
Саманта чуть было не подпрыгнула от неожиданности, когда услышала этот голос. Она тотчас села, как ученица за партой — выпрямившись, потупив взор, руки на коленях, как будто никогда в жизни и не сидела в свободной и ленивой позе.
— Были какие-нибудь проблемы? — поинтересовался Майк, глядя на нее сверху вниз и внутренне закипая при мысли, что его, кажется, по-прежнему принимают за бывшего уголовника, убийцу и сексуального маньяка.
— Нет, никаких, — она встала и направилась к дому.
— Тебе нет необходимости уходить, когда я здесь, — сказал он раздраженно.
Она даже не удостоила его взглядом.
— Конечно, мне не обязательно уходить. Просто у меня дела. Вот и все.
Майкл хмуро наблюдал, как она возвращается в дом, понимая, что причина ее ухода именно в нежелании быть с ним рядом.
Саманта прошла в комнаты, которые выбрал ее отец, комнаты, которые напоминали о нем, комнаты, в которых она чувствовала себя в безопасности. Устроилась в полосатом кресле и начала читать только что купленный роман. Впереди у нее был целый день, и она могла позволить себе делать именно то, что ей захочется. По правде говоря, у нее еще вся жизнь впереди, и она сможет посвятить ее только себе. Все, что
