глубины. И как бы глубоко он ни входил, он ощущал только тепло и нежное ритмичное сжатие, и к нему впервые пришло понимание того, что значит настоящее, страстное, полное соединение с женщиной.
Сладостные ощущения полностью вытеснили мысли и парализовали волю Рено.
— Ева…
Рено не мог говорить из-за бешеного тока крови.
Ева услышала его и поняла, что он беспокоится, не больно ли ей. Но она не в состоянии была ответить.
Кольца пламени исходили из той точки, которая соединяла их. Волны наслаждения проходили по телу девушки, и Ева тонула в них. Она была слита с Рено, в них обоих стучало одно сердце, бился один пульс, и на каждую его сладостную судорогу ее тело отвечало чудесным чувственным дождем, который облегчал ему путь.
Рено дважды был на краю наслаждения и все отдалял его конец, но затем огненная буря настигла его. Он погрузился в сладостные глубины до конца, содрогаясь от всепоглощающего экстаза. Он забыл о своем решении пощадить ее хрупкое тело и распластался на ней всей тяжестью. Это вызвало у Евы новый прилив страсти. Застонав, она задвигалась под ним, чувствуя, как ее пронзает молния.
Ее движение вызвало у Рено встречную волну пламени. Он медленно пошевелился — после затишья начинался новый виток блаженства.
Рено наслаждался вдвойне, слыша ее приглушенные вскрики. Ее плоть словно таяла при нажатии. Он не представлял себе, что женщина способна столь откровенно наслаждаться его присутствием в ней. Он не предполагал, что его так захватит наблюдение за тем, какая она в страсти. По ее лицу, изменяя его, пробегали улыбки, судороги, гримасы. Рено не мог оторваться от созерцания страсти, которую он сам вызвал к жизни.
Не знал он и о том, что его тело было способно повторно почувствовать сладкие иглы пламени в то время, когда он находился внутри потайного грота.
— Думаю, что ты была права, когда говорила о многих жизнях, gata.
Ева приподняла ресницы. Ее глаза еще были влажны от пережитого наслаждения.
— Что? — произнесла она хрипло.
Голос ее прервался, потому что в это мгновение Рено стал медленно входить в нее.
— Тебе нравится это? — спросил он, уходя и приходя вновь.
То были недалекие, можно сказать, разведочные походы.
— Боже мой, еще бы!
— Не больно?
В ответ Ева негромко засмеялась и стала гладить ребром ладони вдоль его позвоночника. Она слегка задержалась на пояснице, а затем положила руку на ягодицы. Упругость мускулов привлекала и манила ее. Дыхание Рено прервалось, когда ее рука скользнула между бедер. Ева повторила ласку, заставив Рено содрогнуться.
— Не надо больше, — сказал он, отводя руку Евы.
— Тебе не нравится?
— Слишком много, — признался он. — Оставь на следующий раз.
— На следующий раз?
— Да, gata. На следующий раз. Тогда, возможно, это понадобится. Сейчас, это уж точно, мне не требуется.
— Я не понимаю.
Рено снова пошевелился внутри Евы, легонько лаская ее.
— Если я стану покрепче, это слишком быстро кончится. А я хочу, чтобы это длилось очень-очень долго.
— О-о!
Он нагнулся и приложил свою щеку к ее. Тепло девичьей кожи поразило его.
— Ты покраснела? — спросил он.
Ева зарыла лицо в его шею и слегка ударила его кулачком в плечо.
— Как можно совмещать такую страстность и такую застенчивость! — голос Рено перешел в не громкий смех. — Не сердись, это пройдет.
Она приглушенно возразила, что сомневается в этом.
— Взгляни на меня, моя сладкая девочка.
Когда Ева покачала головой, он осторожно поднял ее лицо.
— Стыдливый ночной цветок, — сказал Рено, осыпая ее пылающее лицо беглыми поцелуями. Если бы ты знала, какая ты редкость, то не стыдилась бы, а гордилась.
Он увидел, как блеснули глаза девушки.
— Ты действительно редкость, — прошептал он, наклонившись к ней.
— Я просто…
Что собиралась сказать Ева, неизвестно, поскольку он приник к ней ртом. Тихие вскрики и стоны Евы действовали на Рено, как горящая спичка на сухую солому. Он ушел из нее и вновь вернулся, разнося огонь по ее телу. Затем снова ушел.
Задыхаясь и шепча его имя, Ева двигала бедрами, призывая вернуться в ее лоно.
— Благодаря тебе я почувствовал себя мужчиной, который впервые познал пламя страсти, — грудным голосом произнес Рено.
Он медленно и ритмично покачивался на ней, обнимая и лаская всюду, куда мог дотянуться, не оставляя нетронутым ни единого уголка ее тела.
— Не больно? — спросил он тихо.
Прерывистый вздох удовольствия был ему ответом.
— Скажи, если будет больно.
Рено слегка изменил позу, подвел руки под ее колени, согнул и приподнял гибкие девичьи ноги, прижал их к ее телу и медленно вошел на такую глубину, которая до этого казалась ей немыслимой.
— Ева! — прошептал он.
— Боже мой! — простонала она, содрогаясь от наслаждения.
Ей хотелось смеяться и кричать одновременно.
Рено ушел из нее, унося с собой пламя наслаждения.
— Нет! Вернись, вернись…
— Я думал, тебе больно…
— Только когда ты покинул меня.
Она благодарно застонала, когда Рено медленно вернулся в ее лоно и возобновил ритмичные покачивания. Она снова ощутила мерцающие, нежные токи пламени.
— Я думаю… — прошептала Ева.
Рено пошевелился, и языки пламени полыхнули, лишив ее голоса.
— Что ты думаешь? — спросил он.
— Я думаю, что… впервые костер… развела женщина… Потому что пламя у нее внутри. Я это поняла… сейчас.
Рено услыхал отзвуки экстаза в голосе Евы, почувствовал ритмичные содрогания ее тела, и ему захотелось кричать о своем триумфе, чтобы его слышали звезды.
Но ему не хватало дыхания, потому что то пламя, которое он зажег в Еве, перекинулось на него, накрыло своими языками, и ритм этих языков совпадал с ритмом ее содроганий. Он замер, превозмогая себя, чтобы не присоединиться к ней. Он до поры не спешил с этим, ибо пока не познал до конца ее возможности.
Однако слишком обольстительно было нагое горячее тело Евы. Видя, как она извивается и мечется, Рено почувствовал, что мир раскалывается серией мягких взрывов. Повторяя имя Евы, он подчинился потоку страсти.
У Евы остановилось дыхание, и она ошеломленно ахнула, когда, обнимая Рено, ощутила мелкие подрагивания его тела. В течение этих бесконечных сладостных минут ее тонкие пальцы ласкали спину и плечи Рено. Их мощь она чувствовала даже сейчас, когда Рено расслабленно лежал, спрятав лицо у нее на
