— Что?! — завопил Чиун.
Римо расхохотался.
— Черт побери! По-моему, у наших Элиз Дулитл все получается превосходно. Пора выводить в свет.
— Тихо... вонючка. — Чиун сплюнул и устремил на молодых людей взгляд карих глаз. — Так, снова. Но на этот раз правильно.
— Я. Буду. Соблюдать. Закон, — медленно и тщательно выговорили трое парней. — Еще раз.
— Я буду соблюдать закон. — На этот раз получилось быстрее.
— Очень хорошо, — сказал Чиун.
— Мы пойдем, масса?
— Не масса. Мастер. Мастер Синанджу.
— Братья, — произнес Тайрон.
Трое черных юношей развернулись и уставились на него. В глазах их был написан ужас, и даже радость встречи с другом Тайроном этот ужас не развеяла.
— Повторите урок для этого доброго джентльмена, — велел Чиун.
Все три головы повернулись обратно, словно Чиун разом дернул их за веревочку.
— Я буду уважать старших. Я не буду ни красть, ни убивать. Я буду соблюдать закон.
— Очень хорошо, — сказал Чиун.
Римо ткнул большим пальцем в сторону тела в углу.
— Неспособный ученик?
— У меня не было возможности это выяснить. Чтобы их чему-то научить, сначала надо было привлечь их внимание. Он оказался самым лучшим средством для этого — он прикоснулся ко мне.
Чиун перевел взгляд на трех юношей.
— Можете встать.
Все трое медленно поднялись с пола. Они чувствовали себя неуютно. Тайрон, не прошедший курс обучения в чиуновой школе изящных манер, быстро разрешил эту проблему, заняв их сложной процедурой рукопожатий и приветствий: руки в стороны, руки вместе, ладони вверх, ладони вниз, ладонь о ладонь. Все это, на взгляд Римо, напоминало игру в ладушки в дурдоме.
Четверо чернокожих друзей сгрудились в углу и принялись перешептываться. Потом Тайрон подошел к Римо, чтобы передать ему сообщение. Остальные с подозрением следили за ним.
— Передобный Уодсон, он хочет с вами говорить.
— Кто? А, барыга, что ли?
— Ага. Он хочет вас видеть.
— Хорошо. Я тоже хочу его видеть, — сказал Римо.
— Они говорят, он что-то знает о миссис Мюллер, — сообщил Тайрон.
— Где его найти? — спросил Римо — У него большая квартира в Гарлеме. Они вас туда отведут.
— Хорошо. Ты тоже можешь пойти с нами.
— Я? Это зачем?
— На случай, если мне понадобится переводчик. А вы, трое, уберите за собой мусор, — сказал Римо, указывая на тело Пожизненного Руководителя, который, соприкоснувшись с Чиуном, больше никем не руководил. Равно как и не жил.
Ингрид не нравился преподобный Джосайя Уодсон, поэтому в течение дня она то и дело принималась поигрывать рычагом-выключателем на черной коробочке, то сжимая, то разжимая кольцо. И улыбалась, когда получала в награду рев Уодсона, тщетно искавшего укромный уголок в квартире, где бы он мог спокойно отдохнуть.
Еще до того как войти в квартиру Уодсона накануне вечером, она уже примерно представляла себе, как эта квартира выглядит. Кричащая, экстравагантная, дорогая мебель, купленная на деньги, предназначавшиеся беднякам, о печальной судьбе которых он беспрестанно твердит.
Но стиль жизни Уодсона оказался чересчур роскошным, даже сверх ее ожидания. И очень необычным.
При нем постоянно находились две горничные — обе юные, обе белые, обе числились координаторами программы «Жилье для всех — 2» и получали жалованье от федерального правительства. Обе выглядели как выпускницы высших курсов массажисток. Одеты они были как опереточные дивы и, когда Ингрид и Уодсон прибыли в эту квартиру на окраине Гарлема, обе держали в руках хрустальные стаканы с виски.
Самая большая комната в квартире была набита до отказа, как мусорное ведро на кухне. Всюду куда ни глянь — живопись, скульптура, бронзовые статуэтки, золотые медальоны и драгоценности.
— Где ты раздобыл все это барахло? — спросила она Уодсона, предварительно отпустив обеих горничных и сообщив им, что весь остаток недели они могут отдыхать — благодарное правительство жалует им отпуск за верную службу.
— Это дары верных последователей, помогающих мне в богоугодных делах.
— Другими словами — то, что ты состриг с доверившихся тебе бедняков.
Приняв слова Ингрид за милую шутку, Уодсон было улыбнулся — такова, мол, жизнь — и показал в улыбке все тридцать два зуба вместе с золотыми коронками на большинстве из них.
Но Ингрид сказала с отвращением:
— Так я и думала.
И чтобы подчеркнуть свое отвращение, передвинула рычажок на черной коробочке на миллиметр вперед. Боль в паху заставила Уодсона опуститься на колени.
Но что воистину привело ее в крайнее изумление, так это прочие комнаты в квартире. Обжитыми были только гостиная, кухня и две спальни. Но имелось еще шесть комнат, и все они от пола до потолка были забиты телевизорами, радиоприемниками, разнообразной посудой, стереомагнитофонами, автозапчастями. Переходя из комнаты в комнату и рассматривая эту сокровищницу, она вдруг поняла, что такое Уодсон. Он был скупщиком краденого — всего, что добывали уличные банды.
Решив проверить догадку, она спросила, правда ли это.
Он знал, что лгать нельзя. А потому снова улыбнулся.
Ингрид оставила его стонать на полу гостиной, а сама пошла на кухню приготовить себе кофе. И только когда кофе был готов, остыл и был наполовину выпит, она ослабила давление кольца-удавки.
Уодсону понадобилось около часа, чтобы, перерыв все вверх дном, отыскать, наконец, устройство, украденное в квартире Мюллеров. Он протянул его Ингрид, надеясь заслужить хоть какое-то одобрение.
— А теперь иди спать! — приказала она.
Когда Уодсон уснул, она позвонила Спеску, описала секретное устройство, и они вместе посмеялись.
Ночь она провела в кресле рядом с кроватью Уодсона.
Она не отпускала его от себя, пока он втолковывал Саксонским Лордам, как важно найти худощавого белого американца и старика-азиата. Тут выяснилось, что они похитили одного из Лордов, Тайрона Уокера. Уодсон разговаривал с Лордами елейным голосом, и Ингрид доставляло удовольствие поигрывать рычажком и заставлять лоб преподобного покрываться потом, а его самого — спотыкаться о собственные слова.
Она не отходила от Уодсона и сейчас, когда он, сидя в кресле, разглядывал стройного белого американца, древнего старика-азиата и худого черного мальчишку — их спутника.
— Зачем он здесь? — спросил Уодсон, указывая на Тайрона. — Зачем этот ребенок участвует в делах мужчин? — Он поморщился — боль напомнила ему об Ингрид, стоящей у него за спиной. — И женщин.
— Он здесь, потому что нужен мне, — сказал Римо. — Итак, чего вы от нас хотите?
— Я слышал, вас интересует миссис Мюллер.
— Слух у вас — лучшей не бывает.
— Лучше, — сказал Тайрон.
— Что? — не понял Римо.
— Ты сказал «лучшей», — объяснил Тайрон. — Это неправильно. Надо говорить «лучше». Так в школе учат.
— Заткнись, — сказал Римо. — Меня интересуют две вещи, — обратился он к Уодсону. — Первое —
