осматривать сочленения стальных труб.
Дюйм за дюймом осмотрев всю нижнюю часть сооружения, ничего подозрительного он, однако, не обнаружил. Не вызвал подозрений и деревянный настил. Римо тщательно ощупал доски в надежде обнаружить скрытые полости, но надежда оказалась напрасной.
Кончики пальцев Римо осторожно постукивали по трубам — неожиданно изменившийся звук указал бы, что в трубе что-то спрятано. Но звук не менялся.
Сквозь щели деревянного настила над его головой уже проглядывали первые лучи солнца. Римо слышал, как часовые по обеим сторонам его платформы тяжело переминаются с ноги на ногу. В неподвижном рассветном воздухе, который не тревожило даже малейшее дуновение ветерка, чуткий нюх Римо уловил сильный аромат мяса — часовые плотно поужинали. Тот, что стоял справа, пил еще и пиво — по ноздрям резанул запах перебродившего солода. А ведь когда-то Римо и сам любил пиво...
— Дерьмо все это, — сплюнул один из солдат.
Говорил он с сильным питтсбургским акцентом — гнусавая фермерская скороговорка с жесткими согласными, вбитыми в нее, точно костыли.
— Что «это»? — спросил напарник.
— Да какого черта мы торчим тут всю ночь? Чего они, спрашивается, боятся? Муравьи, что ли, к утру доски сожрут?
— Не знаю, — ответил напарник.
Римо узнал протяжный, несколько в нос выговор. Нью-Йорк. И подумал о том, что труднее всего опознать по произношению вашингтонца. У них и произношения-то нет — невообразимая мешанина всех возможных вариантов американского выговора. Да еще появилась мода растягивать гласные — в подражание нынешнему президенту... При мысли о том, что через несколько часов подражать, возможно, будет некому, Римо похолодел.
— Может, опасаются какой-нибудь заварушки? — предположил Нью-Йорк.
— Если бы так, то к чему весь огород городить, — возразил ему Питтсбург. — Небось Сам сидел бы тогда в Белом доме и носа не высовывал.
— Да, так, наверное, все бы и было. Если бы у них хватало мозгов, — Нью-Йорк захихикал.
Это точно, согласился про себя Римо. Если бы хотя бы у кого-нибудь хватило мозгов, то президента заперли бы в Белом доме и не выпускали, пока не устранят источник опасности. Да и вообще — его абсолютно не волнует, что там думает хозяин Овального кабинета о своих обязанностях! Он, Римо Уильямс, принял решение — и президент сегодня останется дома.
Выбравшись из-под платформы, Римо направился вверх по лестнице к зданию — и увидел, что навстречу ему спускается мисс Виола Пумбс, разглаживая на ходу складки на белой юбке.
— Римо! — позвала она, увидев его.
Часовые обернулись на звук ее голоса. Исчезать Римо на этот раз не пожелал — просто стоял и смотрел, как сокращается расстояние между ними.
— Сверхурочная работа? — прищурился он.
— Но вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши колкости. К тому же у вас, как я вижу, тоже?
— Нет. Я тут просто гулял.
Они медленно шли вниз по лестнице.
— А ваш восточный друг согласится помочь мне с книгой? — спросила она.
— Вне всякого сомнения. Он только об этом и мечтает. Я имею в виду — прославиться.
— Вот хорошо! — обрадовалась Виола. — Значит, книга выйдет что надо, и деньги я буду грести просто тоннами!
— Вы будете платить налоги тоннами.
— Только не я, — отрезала Виола. — Уж я найду способ избежать этого.
— А-а, швейцарские банки?
Сойдя с лестницы, они вышли на тротуар, уводящий их от Капитолия. Сейчас они скроются из поля зрения часовых, а потом он как-нибудь и от нее отвяжется.
— Швейцарские банки? Это только начало, — Виола презрительно вздернула нос «Ой, от кого же я все это слышала?» — Деньги только вначале переводят в Швейцарию, а потом — на разные счета, лучше всего в африканские страны... А уж там за ними никто не сможет проследить, вот!
Опередив Виолу на шаг, Римо повернулся к ней лицом и осторожно сжал ее локти.
— А откуда вы все это знаете — про Швейцарию и африканские счета?
— Не знаю. Сама даже не пойму, с чего вдруг я это все сказала. А почему вы так на меня смотрите? Что я такого...
— Вы, должно быть, все же знаете что-нибудь, раз так уверенно говорите об этом, — покачал головой Римо. — Может, от кого-то из конгрессменов? Уж не ваш ли Пупси вам все это рассказал?
— Пупси? Нет Только не он, — поджала губки Виола.
— А кто тогда?
— Я не знаю. Но зачем это вам?
— Затем, что парень, которого я ищу, проделывал со своими деньгами точно такие фокусы. А я непременно должен найти его.
Римо сжал пальцы так, что локти у Виолы заныли.
— Поймите, это очень важно, мисс Пумбс!
— Дайте мне подумать И отпустите меня, пожалуйста! Мне же больно!
— Это поможет вам вспоминать. Чтобы не отвлекались.
От боли Виола закусила губу.
— Все, все, отпускайте! Я вспомнила!
— Ну, и кто же?
— Сначала отпустите! — топнула ножкой Виола.
Римо убрал пальцы с ее локтей.
— Монтрофорт, — сказала она.
— Монтрофорт? А кто это?
— Ну, тот карлик с белыми зубами, — Виола сама удивилась собственным словам.
— Главный в «Палдоре»?
Виола кивнула.
— Я была как-то у него — и он рассказал мне про все эти штуки. Про деньги и африканские счета.
События того вечера начали потихоньку оживать в ее памяти.
— А вы что сказали ему? — поинтересовался Римо.
— Сказала, что если он начнет приставать ко мне, я задвину его в камин.
— Разумно. Виола, вам придется сделать мне одно одолжение. Сможете передать Чиуну то, что я скажу вам?
— А почему просто не позвонить ему?
— У него странная манера говорить по телефону — после этого обычно остаются куски пластмассы и вырванные с мясом провода.
— А-а... Передам, ладно.
— Поезжайте к Чиуну и скажите ему, что теперь мы знаем — это Монтрофорт. Вы запомнили?
— Я не дура, к вашему сведению. Так что передать?
— Передайте, что мы знаем — это Монтрофорт. Я отправляюсь за ним. А Чиун должен помешать президенту оказаться сегодня у Капитолия.
— Да... А как он собирается это сделать?
— Первое, что он сделает — известит вас о том, что я идиот. А потом что-нибудь придумает. Поспешите, прошу вас. Это очень важно.
Римо назвал Виоле номер и адрес гостиницы, и, махнув на прощанье рукой, исчез в утренней толчее вашингтонских улиц.
Глава шестнадцатая
В квартирке Осгуда Харли они начали собираться с пяти утра.
Конечно, прежней оравы друзей и коллег по движению борцов за мир у него уже не было. Осталось
