запроса. Главное достоинство системы заключалось в том, что людям, находящимся на другом конце компьютерной цепи, совершенно не обязательно было знать, для кого и зачем они собирают эту информацию. На шефа могли работать тысячи людей, но ни одни из них не догадывался о цели своей работы.
Уэнделл Блич не сомневался в успехе этой великой миссии. Вот он сидит, изучая расположение городских улиц и площадей, куда он намеревается повести своих парней. Они аккуратно сделают все, что надо, а потом уйдут. И ничто — ни закон, ни армия — не сможет им помешать.
Блич подготовил три варианта рейда. Они родились в его голове не сегодня, а несколько месяцев тому назад. Он пропустил их через компьютер, выдавший их сравнительную оценку. Речь шла не о том, какой план может удаться или не удаться. Годились все три. Вопрос был в том, какой план сработает лучше.
Полученные ответы ему понравились. Задание представлялось простым. Не рейд, а прогулка на свежем воздухе.
Сомнения были лишь относительно этих двадцати. Это были субъекты без ясной линии поведения. Их встречали то в баре, то в пивной, куда заглядывают инспектора благотворительных фондов, то в каком-то заброшенном здании. Не исключено, что некоторые из них могут находиться сейчас в полицейском участке.
На основании ответов компьютера Уэнделл Блич уточнил некоторые детали. Он устал, в животе у него урчало от голода, когда он подал сигнал открывать люк.
Часовые осветили себя прожектором, и настенный экран показал их изображения. Убедившись, что на посту стоят его охранники, Блич отпер дверь, вышел и посмотрел на часы: со своими молодцами они доберутся до места в считанные часы. Свой расчет он строил на том, чтобы до самого последнего момента сохранять все в тайне, а потом сделать решающий бросок.
Они выступят при свете дня, что-нибудь около девяти. В этот час их «клиенты», вероятнее всего, еще не проснутся, и их можно будет взять в постелях. Это оптимальное время.
Когда Блич увидел, как отобранные им группы садятся в оливкового цвета автобусы, сердце его возликовало. Одно дело — планировать рейд, совершенно другое — видеть свой план в действии.
В белых беретах и синей форме, в белых гетрах, с буквами «БП» на нарукавных повязках, они выглядели совсем как береговой патруль, появление которого близ военно-морской базы ни у кого не вызовет подозрений. Только сам полковник был одет в военную форму защитного цвета.
К восходу солнца они прибыли в окрестности Норфолка. Блич распорядился, чтобы автобусы свернули на набережную, по которой они могли продвигаться дальше, обходя «горячие» точки.
В решающий момент Блич еще раз проверил снаряжение: боеприпасы, оружие, новейшие нейлоновые цепи, которые были предпочтительнее обычных металлических, наручники, одноразовые шприцы для введения наркотиков и сильнодействующего снотворного. Все было на месте.
Автобусы миновали Оушен-бридж и в 8.37 остановились на Гренби-стрит. Боевики пошли на задание. Стояло яркое солнечное утро. Улицы были пусты — все взрослое население было на работе.
Начали они с «Мастерской натуральных африканских париков» на Джефферсон-стрит, принадлежавшей Р. Гонзалес. Боевикам понадобилось всего несколько минут, чтобы проникнуть через застекленную дверь, высадив ее двумя ударами. Красивая мулатка со светло-коричневой кожей и угольно-черными глазами стояла в салоне, напротив входной двери, со щеткой в руках. Ее мгновенно оттолкнули в сторону.
Четверо коммандос поднялись по лестнице в спальню, расположенную справа от входа. Вскоре они вернулись, неся на руках мертвецки пьяного молодого негра.
— Это Люшен Джексон, сэр! Сомнений быть не может, это он.
— А та, что стояла у входа, наверное, его сестра? — спросил Блич и огляделся по сторонам. — Куда она подевалась?
— Это была его сестра, сэр.
— Ладно, идемте!
Боевики шли по улице. Одни группы входили через двери, другие — через окна. Полковник Блич убедился, что не может лично следить за захваченными, поскольку должен обеспечивать слаженность действий своих офицеров и солдат.
Спустя полторы минуты они перешли на другую улицу. А еще через восемь секунд Р. Гонзалес появилась у входа в мастерскую с «магнумом» 44 калибра в руках. Увидев, что улица пуста, она разразилась проклятиями. Ей так хотелось пристрелить кого-нибудь из негодяев собственной рукой!
Блич был в состоянии, близком к экстазу. Никто из его парней не допустил ни единой ошибки. Транквилизаторы действовали безотказно. Натренированные руки засовывали во рты пластмассовые кляпы, чтобы одурманенные наркотиками люди не задохнулись от своего собственного запавшего языка. На заломленные за спину руки жертвы надевались наручники, ноги связывались, и ступни притягивались к запястьям. В таком виде их, точно тюки грязного белья, засовывали в багажные отделения автобусов, которые в отличие от нормальных «грейхаундов» и «трайлвейсов» были снабжены баллонами с кислородом.
В четырех кварталах этой части города взяли четырнадцать мужчин. На это ушло двадцать две минуты. Блич стоял перед выбором: искать ли пятнадцатого запланированного «клиента» и тем самым подвергнуть весь отряд опасности или уехать сразу, имея в наличии четырнадцать захваченных жертв. Он предпочел второе. Это было правильное решение. Он не был бы назначен на этот пост, если бы умел думать только о себе. И он дал отбой.
Рядовой Дрейк пришел, конечно, последним. С ним надо будет разобраться.
Два автобуса военно-морских сил с грузом людей, спрятанных в специальных багажных отделениях, медленно и осторожно выехали на главную улицу. Все боевики были на месте.
Блич приказал водителю своего автобуса ехать к тоннелю, идущему под мостом возле Чесапикского залива. Это распоряжение было передано по рации во второй автобус.
В тоннель въехали два автобуса военно-морских сил, а выехали автобусы частных фирм с соответствующими эмблемами и номерными знаками. Закрывавшие окна щиты убрали, и теперь можно было видеть внутренность салона, где сидела большая компания студентов, направляющихся домой в Мэриленд.
Они следовали по дороге номер 13, пока не достигли окрестностей Эксмура. Там «студенты» вышли из автобуса, прихватив с собой багаж. В рюкзаках с наклепками Свартморского колледжа лежала униформа военно-морского патруля и оружие.
На Бличе теперь были зеленые бермуды и белая тенниска с надписью «Штат Свартмор», на шее висел свисток. Если бы их остановили, он вполне мог сойти за спортивного тренера.
Живой груз был оставлен в багажных отделениях, куда подавался кислород, чтобы связанные люди не задохнулись.
После того как отряд прошагал примерно с милю по проселочной дороге, пролегавшей через широкий луг, Блич приказал всем сесть на траву и ждать.
Если бы у него не было наручных часов, он был бы готов поклясться, что прошло не десять минут, а все тридцать.
Секундная стрелка еле-еле ползла, и здесь, под этим палящим солнцем, Блич узнал, какой долгой может показаться одна минута. Но вот из-за холма, покрытого начавшей желтеть травой, донесся грохот вертолетов. Их сине-белая окраска радовала глаз, а главное, они прибыли вовремя. Теперь все было в порядке.
Когда приземлился первый вертолет, пилот передал полковнику устное послание.
— Четырнадцать, тройной успех, сэр, — сказал летчик, не понимавший, что означают эти слова.
Блич, однако, их понял. Первое слово означало, что из автобусов извлекли четырнадцать пленников, два последних — что на всех трех стадиях операция прошла успешно. Блич со своими боевиками вошел и вышел из Норфолка без всяких помех; число пленных соответствовало заданию, все идет хорошо, захваченных людей уже везут к окончательному месту назначения.
Блич погрузил парней в вертолеты. Рядовой Дрейк забрался на борт последним и при этом споткнулся.
По возвращении в лагерь Дрейка надо будет обвинить в самоволке и отправить в тесный и душный бокс, раскаляющийся на летнем солнце. Потом Блич отведет своих ребят в лес, на трехдневные учения. За
