скорее всего, она поехала именно туда. — Он кивнул, как бы соглашаясь сам с собой.
Римо включил первую скорость, и машина тронулась с места.
Плюх. Плюх. Плюх.
— Что, черт возьми, происходит? — воскликнул Римо.
— Четыре колеса перестали быть круглыми, — прокомментировал Чиун.
— Неужели все четыре? — не поверил Римо.
Чиун кивнул.
— Она проткнула нам шины, чтобы мы не могли ее догнать! — дошло, наконец, до Римо.
— Не расстраивайся, — успокоил его Чиун, — тебе это не идет.
Римо остановил автомобиль и заглушил мотор. Выскочив из машины, они с Чиуном побежали вперед. На углу Первой улицы они заметили такси и прыгнули на заднее сиденье.
Такси явно было гордостью хобокенского автопарка — ему удалось пронести по жизни и сохранить все изначально приданные ему крылья и колеса. А это было совсем непросто, особенно если учесть, что, хотя городская полиция не покладая рук боролась против трехрядной парковки автомобилей на Вашингтон-стрит, центральной магистрали города, эта улица шириной в сто футов была настолько забита машинами, что езда по ней на чем-либо, кроме велосипеда, служила серьезным испытанием крепости человека и стали.
Шофер вопросительно взглянул на них.
— Вообще-то я собрался домой, — произнес он.
— Сначала в Ньюаркский аэропорт, а уж потом домой, — сказал Римо.
— Не-е-е, — протянул шофер, — домой я еду прямо сейчас.
Тогда Римо взялся за виниловое покрытие переднего сиденья и рванул на себя. Из сиденья вылетел большой клок поролона, обнажив стальные пружины. Шофер посмотрел на Римо, на изуродованное сиденье, потом снова на Римо, кивнул и тронулся с места.
— Собственно, Ньюаркский аэропорт тут недалеко.
Глава девятая
Предполагалось, что после того, как строительство Линкольновского и Голландского туннелей под Гудзоном окупится, портовые власти Нью-Йорка и Нью-Джерси отменят плату за проезд по ним. Однако портовые власти всегда умудряются избегать подобных проявлений великодушия. Туннели были пущены в эксплуатацию, но плата за проезд сохранилась. А когда построили новые, то плата для автомобилистов даже поднялась, хотя стоимость туннелей уже десять раз окупилась за счет налогов.
Помимо прочих проектов, портовая администрация осуществила реконструкцию Ньюаркского аэропорта. Аэропорт получился в четыре раза больше, чем планировалось. Огромная площадь и разветвленная сеть лишь наполовину загруженных дорог делали его самым надежным и удобным аэропортом на всей континентальной части США.
Поездка Римо с Чиуном стоила четырнадцать долларов пятьдесят центов. Римо дал шоферу двадцать долларов и сказал, что тот может оставить сдачу себе. Чиун назвал это расточительством.
— Он должен получить двадцать долларов только в том случае, если так написано на маленькой коробочке. Зачем же ты дал ему двадцатидолларовую бумажку, если на коробочке написано всего четырнадцать?
— Это чаевые, — объяснил Римо. — В Америке так принято.
— Что принято?
— Добавлять немного денег за хорошую работу.
— Можно подумать, ты заплатишь меньше, если работа сделана плохо? — заметил Чиун.
— Нет.
— В таком случае ты идиот. Сейчас же получи сдачу.
Весь этот разговор происходил на заднем сиденье такси. Шофер, который еще не успел обзавестись новейшими нью-йоркскими достижениями в области безопасности, а именно пуленепробиваемой электрифицированной стеклянной перегородкой, отделяющей его от пассажиров, проблесковыми маячками, которые видны за четыре мили, и сиреной, которая способна мертвого разбудить, перегнулся через сиденье и прислушался. Он явно был на стороне Римо и одобрительно кивнул, когда тот сказал:
— Мне сдача не нужна.
— А мне нужна, — заявил Чиун и обратился к шоферу: — Сдачу, пожалуйста.
Шофер покачал головой.
— Это американский обычай, приятель. Послушай своего дружка, он все правильно говорит. Такие крутые ребята, как я, всегда получают на чай. Чуть больше, чем причитается.
— Так тебе хочется чуть больше? — спросил Чиун.
Шофер кивнул. Тогда Чиун взялся за переднее сиденье — по краям дыры, оставленной Римо, — и сделал едва заметное движение рукой. Теперь в сиденье недоставало еще двух больших клоков. Старый кореец открыл дверь и вышел из такси.
Воспользовавшись его отсутствием, Римо протянул таксисту еще две двадцатидолларовые банкноты.
— Починишь сиденье, — бросил он.
На улице он сказал Чиуну:
— Ты, я вижу, в прекрасном настроении.
— Сам виноват. Кто познакомил меня с этим животным, превращающим детей в преступников? Весь вечер мне испортил.
— Для него это знакомство тоже было не из приятных, — парировал Римо.
Они уже подходили к автоматическим дверям аэровокзала, как возле их такси затормозил какой-то черный автомобиль. Из него вышли двое в строгих темно-синих костюмах. Войдя в двери, Чиун произнес:
— Видел их?
— Ага, — не оборачиваясь, ответил Римо. — Двое. Возможно, это наш шанс.
Чиун кивнул. Они с Римо двинулись в южный конец здания, стараясь идти как можно медленнее и не забывая убедиться в том, что мужчины из черного автомобиля не потеряли их из виду.
— Я знаю, почему ты так злишься, — начал Римо. Чиун хранил гордое молчание. — Ты расстроился из- за того, что я не стану просить Смитти послать тебя на Олимпиаду.
— Ничего страшного, — ответил Чиун. — Я сейчас прорабатываю альтернативный вариант.
Они поднялись на второй этаж. Сходя с эскалатора, Римо почувствовал, как лента напряглась — это мужчины встали на ступени сзади них. Римо с Чиуном повернули налево. Впереди Римо заметил дверь с табличкой «Вход воспрещен». Они быстро скользнули в нее. Это было багажное отделение. Комната была пуста.
Римо держал дверь приоткрытой достаточно долго, чтобы их преследователи, сойдя с эскалатора, поняли, куда идти. Затем прошел вдоль дальней стены и шепнул Чиуну:
— А теперь веди себя прилично.
— Я и пальцем не шевельну, — ответил тот, отвернулся к окну и сложил руки на груди.
Тут в комнату ворвались преследователи, держа руки в карманах, где прятали оружие. Они были явно удивлены, увидев, что Чиун повернулся спиной, а Римо небрежно прислонился к стене, словно поджидая их.
— Входите, не стесняйтесь, — пригласил Римо. — Места всем хватит.
Вошедшие оказались смуглыми темноволосыми парнями с узкой полоской усов над верхней губой. Один из них улыбнулся, поплотнее закрывая за собой дверь. Как по команде, они вынули руки из карманов, и на свет появились два автоматических пистолета.
— Хорошо, — произнес Римо, — а теперь представьтесь. Кто вы? Лучше скажите сами, пока в разговор не вступил мой друг.
Мужчины нехорошо улыбнулись. Чиун продолжал стоять ко всем спиной.
— Неважно, кто мы, — у говорящего был сильный акцент, совсем недавно Римо уже где-то слышал такой. — Гораздо интереснее узнать, кто вы.
— А, мы-то... Я Римо. А это Чиун. Мы секретные агенты и работаем на правительство США. А вы?
— Мы представляем... — начал было один.
