— Эй, вы, — крикнул Бобби Джек, — сделайте так, чтоб я вас искал! Мне тут надо перекинуться парой слов с моими арабскими друзьями.
— Мы будем с той стороны, — сказал тот, что повыше.
— Отлично. Ждите меня там. Когда я закончу свои дела, мне нужно будет где-нибудь выпить.
Он проводил их взглядом, пока они не скрылись из вида, потом снова посмотрел на Каффира. Ливиец вспотел, хотя было не выше 90ь по Фаренгейту — достаточно прохладно для летнего дня в Хиллз. Вот интересно, ему и в голову не приходило, что арабы могут потеть. Но если уж они в Америке потеют, то каково же им приходится у себя в Арабии или где они там живут. Ну и запашок же там, наверное...
— Все в порядке, — сказал Бобби Джек вслух. — Они ушли. Так что вас беспокоит?
— А вы знаете, чего мы добиваемся? — ответил Каффир вопросом на вопрос. Двое его спутников стояли рядом и как-то странно выгибали плечи, словно боялись запачкать о пыльную платформу подолы своих длинных, ниспадающих одежд.
— Догадываюсь, но надеюсь, что вы мне объясните поточнее.
— Свободное народное правительство Ливии намеревается покупать у вашего правительства плутоний.
— А я тут при чем?
— Политика вашего правительства направлена на то, чтобы не допустить продажу плутония Ливии. Но мы решили, что вы можете способствовать изменению этой политики, поскольку мы собираемся использовать его в мирных целях — на атомных электростанциях, что даст нам возможность существенно повысить жизненный уровень миллионов людей во всем арабском мире. Это ложь, будто мы хотим создать ядерное оружие и напасть на Израиль. Мы никогда не станем нападать на Израиль, а будем только обороняться.
Биллингс кивнул.
— Если вы даже на них нападете, это меня особенно не огорчит.
— Да что вы говорите! — произнес Каффир.
— Представьте себе. А когда вышвырнете их из Тель-Авива, можете перенести свою деятельность в Нью-Йорк.
Мустафа Каффир улыбнулся тихой, грустной улыбкой, словно он всю жизнь только об этом и мечтал. Его спутники энергично закивали.
— Это не мое дело, сэр, — сказал Каффир. — Я здесь лишь для того, чтобы закупить плутоний для мирных целей.
— И вы хотите, чтобы я попросил зятя разрешить эту сделку? — уточнил Бобби Джек.
— Вот именно, поскольку нам известно, что вы имеете влияние на президента.
— Да, — согласился Биллингс. — Мы с сестрой. Только нас он и слушает. — Он помолчал. — А я-то что с этого буду иметь?
— В подобных международных сделках комиссионные обычно выплачиваются тому, кто все устроил, — объяснил Каффир.
— Сколько?
— Это совершенно законно, — продолжал Каффир.
— Сколько?
— Конечно же, комиссионные должны составить...
— Короче, сколько?! — не выдержал Бобби Джек.
— Миллион долларов, — коротко ответил Каффир.
— Хорошее дело, — согласился Бобби Джек. — В общем, гони двести кусков.
— Простите...
— Двести тысяч наличными. Вперед. Без возврата. Неизвестно, получится или нет, но я должен как-то компенсировать затраченные усилия, даже если мне не удастся получить добро.
Каффир на мгновение задумался, его черные глаза внимательно изучали открытое лицо Бобби Джека Биллингса.
Биллингс поднялся со своего места.
— Вы пока все обсудите, а мне надо отлить.
Он пошел в конец платформы. Можно было не сомневаться: они на это пойдут. Всего-то две сотни кусков, зато не облагаемые налогом, не проходящие ни по какой ведомости. Он уже четыре раза проделывал подобное. Во-первых, пообещал родезийским коммунистам, что обеспечит их признание со стороны США, во-вторых, пообещал делегации из Красного Китая, что Америка вернет Тайвань. В-третьих, обещал иранским фундаменталистам, что Америка не предпримет шагов, направленных на сохранение шаха у власти. Единственное, чего ему не удалось, это уговорить президента послать войска в Уганду, чтобы поддержать прогнивший режим Иди Амина.
Но три удачи из четырех не так уж и плохо, тем более что это ему ничего не стоило, подумал он. В подобных делах он всегда действовал одинаково: брал деньги и тут же забывал о сделке. В большинстве случаев все складывалось хорошо, поскольку внешняя политика его зятя, похоже, разрабатывалась на заднем сиденье личной машины Фиделя Кастро.
Конечно же, тем, с кем он имел дело, не суждено было об этом узнать, да они бы все равно не поверили, даже если бы Бобби Джек сам честно во всем признался. Они были уверены: все сложилось благополучно только потому, что у них есть высокопоставленный друг, Бобби Джек, замолвивший за них словечко президенту.
Дойдя до края платформы, Биллингс оглянулся и увидел, что все три ливийца смотрят на него. Он расстегнул ширинку.
— Только орошу вон ту стенку и вернусь, — произнес он.
Мустафа Каффир кивнул. Биллингс спрыгнул с платформы прямо в пыль, толстым слоем лежавшую вокруг здания вокзала, а Каффир со своими спутниками принялся что-то оживленно обсуждать по- арабски.
Арабы сошлись на том, что надо соглашаться на условия Бобби Джека, В конце концов, двести тысяч не так уж много за компоненты для ядерной бомбы, способной стереть Израиль с лица Земли. Хотя надо сделать вид, что эта сумма кажется им слишком большой: если они будут слишком сговорчивы, Биллингс может потребовать еще. Но он назвал точную цену. А ведь в свое время ему удалось заставить президента воздержаться от признания свободно избранного правительства Родезии и поставить на повстанцев, которых поддерживали коммунисты. И именно он убедил президента игнорировать договоры, существовавшие между Америкой и Тайванем. А разве не он уговорил президента сохранять спокойствие, когда самый надежный союзник Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, шахиншах Ирана, был свергнут разбушевавшейся толпой ненавидящих Америку фанатиков? Пусть от него воняет потом и сам он распоследний болван, зато он знает, как нажимать тайные пружины в американских коридорах власти, думал Каффир. В этом смысле он добился непревзойденных успехов. Всего двести тысяч долларов наличными — да это просто даром!
Каффир и его спутники ждали возвращения Бобби Джека. Через пять минут один из них вызвался отправиться на поиски.
— Он только собирался помочиться, так что уж должен вернуться, — сказал он. Это был ливийский министр финансов.
— Да нет, — отозвался другой, оказавшийся министром культуры. — Может, ему понадобилось сделать кое-что еще.
Министр финансов хихикнул.
— Молчать, — по-арабски приказал Каффир.
Они подождали еще минут десять.
— Может, он забыл о нас? — высказал предположение министр культуры.
— Тот, кто так одевается и писает на стены, не может забыть про двести тысяч наличными, — заметил Каффир. — Ждите меня здесь.
Он отправился в дальний конец платформы и остановился на углу здания.
— Мистер Биллингс, — позвал он. — Вы здесь?
Ответа не последовало. Тогда Мустафа Каффир заглянул за угол, окинув взглядом красную деревянную
