— Может быть, больше нет, — возразил Смит. — Похоже, кто-то вносит элемент нестабильности в ситуацию, но мы не можем точно сказать, кто и как.
— А откуда у вас такие сведения? — поинтересовался Римо.
— Да просто какие-то обрывки информации, которые попали в поле зрения наших компьютеров. Кто-то ищет подходы к людям, имеющим отношение к ядерному оружию в Америке и в России. Кто-то или что-то подключается к линиям связи, проникает сквозь кодовую защиту и внедряется в базы данных. Все это напоминает картинку из точек. Каждая точка сама по себе ничего не значит, но все вместе они складываются в картину.
— Угрожающую картину, — с готовностью поддакнул Чиун.
— А что вы хотите от меня? — спросил Римо.
— Выясните, что происходит.
— Я ненавижу машины. Я перед ними пасую. Я даже не знаю, как обращаться с этим скремблером, который вы мне всучили, чтобы кодировать наши телефонные разговоры.
— Там всего две кнопки, — заметил Смит.
— Точно, — согласился Римо. — Две кнопки, а я никак не могу запомнить, какая для чего. Мне все это не нужно.
— Римо, весь мир может взлететь на воздух, — гнул свое Смит.
— А-й-и-и! — возопил Чиун. — Судьба мира в наших руках, о император, — добавил он.
Его длинные пальцы, направленные в потолок пентхауса, были символом неотвратимости рока.
— Даже Чиун понимает, что происходит, Римо. Это может оказаться концом света. Мы послали одного агента, потом другого, потом третьего, — и все сотрудники всех этих агентств вдруг перестают работать. Их выводят из игры. Их убивают. Их подкупают. Они сходят с ума. Это чудовищная сила, и вполне возможно, что уже начался отсчет последних секунд до начала войны.
— Отсчет секунд? Это ничего не значит. Когда вам понадобится остановить того, кто собирается нажать на кнопку, то позовите меня, — ответил Римо.
— Катастрофа, — заунывно пропел Чиун. — Рок навис над миром и над империей!
— Римо, Чиун понимает.
— Точно, — отозвался Римо, повернулся на другой бок и улегся спиной к Смиту.
С видом чрезвычайной важности Чиун обратился к Римо по-корейски:
— Глупец, разве ты не знаешь, что каждый чих императора означает конец света? Так думают все императоры на земле. Они похожи на молодых женщин, для которых любой пустяк означает, что мир находится на краю гибели. Если императору не нравится поданный ему на обед десерт — это конец света. Запомни навсегда. Никогда не следует говорить правду императору. Он не будет знать, что ему с ней делать, и очень вероятно, сильно обидится. Сделан так, чтобы он верил, что все, что он говорит, — это очень важно.
Римо отвечал ему тоже по-корейски — он неплохо выучил этот язык:
— Все совсем не так, Чиун. Смит обычно не волнуется по пустякам. Дело в том, что меня это больше не волнует. Мы постоянно стоим на пороге большой войны, каждый день мы слышим, как нам твердят об этом, но ничего не происходит.
— Притворись, что все это важно, — настаивал Чиун. — Этот сумасшедший — император.
— Никакой он не император, — отмахнулся Римо. — Если ты на него работаешь, это еще не означает, что он император. Он наемный работник, и работает на президента, а я ненавижу ему лгать.
— Ассассин, который не хочет лгать императору, — это ассассин, который хочет, чтобы его деревня голодала.
— Синанджу не голодает вот уже целых три столетия, — ответил Римо.
Синанджу, небольшой поселок в Северной Корее, был родиной Чиуна. В течение многих столетий лишь труды Мастеров Синанджу поддерживали жителей. Мастера Синанджу были создателями всех боевых искусств и величайшими в мире убийцами-ассассинами. Чиун был последним в ряду Мастеров Синанджу.
— Синанджу не голодает потому, что Мастера Синанджу служат своей родине верой и правдой, — выпалил по-корейски Чиун. — Ты имеешь дело не с какой-то там страной, история которой насчитывает всего двести лет и на которую случайно набрели твои предки. Ты защищаешь не что иное как Синанджу!
— Папочка, я видел Синанджу. Эго грязная деревня. Единственная ценность, которую породила эта помойка, — так это ассассины, поддерживающие своими трудами жителей. А сами жители — ленивые неумелые тупицы. Если бы они такими не были, ты бы не взялся обучать меня.
— И такая неблагодарность срывается с языка человека, который даже не может запомнить про дыни на земле!
— Сколько мне еще слушать это?
— Пока не запомнишь, — изрек Чиун и обратился к Смиту: — Он уяснил теперь, насколько все это серьезно.
— Надеюсь, Римо, что это так, потому что мы не знаем, что предпринять. У нас есть только вы.
Римо снова повернулся на другой бок и глубоко вздохнул. Взглянув на Смита, он произнес:
— О'кей. Не могли бы вы все это еще раз повторить?
Смит описал систему советских и американских вооружений в самых простых терминах — как в детской книжке. У двух ядерных держав есть большие пушки, готовые бабахнуть. Это — ядерное оружие. Оно очень-очень опасно. Если его применить, то начнется такая война, которая уничтожит весь мир, потому что, в отличие от мечей и ружей, такое оружие может погубить и того, кто им воспользуется. А значит, две великие державы должны иметь что-то такое, что не даст этим большим пушкам просто так взять и бабахнуть. И, конечно же, нужны какие-то устройства, которые приводят в действие эти пушки. Вроде как спусковые крючки и предохранители.
И вот теперь кто-то дурачится, играет этими спусковыми крючками и предохранителями. Ясно?
— Еще бы. Теперь покажите мне эти спусковые крючки, я выясню, кто держит на них палец, и прикончу его.
— Ну, это не так-то просто, — возразил Смит. — Это вовсе не похоже на спусковой крючок пистолета.
— Я и не думал, что это так просто. С вами никогда ничего не бывает просто. Куда мне отправляться?
— В деловой части Нью-Йорка есть компьютерный центр. Он каким-то образом связан с этим делом. Похоже, что оттуда каким-то образом исходят деньги, а иногда он становится передаточным звеном какой- нибудь цепочки, которую нам удается перехватить.
— Ладно, — с отвращением произнес Римо. — А где этот компьютерный центр?
Смит назвал адрес и опять растолковал проблему в таких словах, будто говорил о стеллажах, забитых консервными банками, которые стоят высоко над миром на очень легких опорах. Эти опоры одновременно запрограммированы и на то, чтобы рухнуть, и на то, чтобы не рухнуть.
— И кто-то пытается обрушить опоры, которые запрограммированы на то, чтобы не рухнуть, — догадался Римо.
— Наконец-то до вас дошло! — обрадовался Смит.
— Не совсем, — возразил Римо. — Все это скорее работа для Эббота и Костелло.
— Он просто шутит, — поспешил вставить Чиун. — Вам вовсе не надо брать на работу этого Аббата и Котлетто. Римо готов исполнить ваше задание. Тот, кого обучил Мастер Синанджу, нуждается только в одном — чтобы император изложил ему свое желание. И тогда он доставит императору все, что тот пожелает.
— Это так, Римо?
— Откуда мне знать, черт побери! — огрызнулся Римо.
Он потерял записанный минуту назад адрес компьютерного центра. Он знал, что куда-то его засунул. А может быть, он его порвал. С адресами такое случается.
Перед уходом Смит поинтересовался, в чем именно заключается система охраны президента от грузовиков, начиненных бомбами и иранцами-самоубийцами.
