— “Разделены”? — переспросил Римо.
— Да, совершенно верно. Разделены. Сломаны. Надпись гласит: “Две сливы, разделенные, сокрушены”.
В голосе Смита звучала гордость.
— Тогда что же сие означает? — спросил Римо. — Это напоминает жалобу домохозяйки владельцу фруктовой лавки. “Две сливы, разделенные, сокрушены”. Кого заботят раздавленные сливы?
— Я не знаю, кого, — ответил Смит. — Я только думал, что вы это знаете.
— Благодарю вас, Смитти. Я все передам Чиуну.
Когда он рассказал Чиуну о сообщении Смита, старый кореец, казалось, очень заинтересовался списком оружия.
— Ты говоришь, что последним там стояло время? — переспросил Чиун.
— Так сказал Смитти. А что это за оружие — время? — поинтересовался Римо.
— Самое опасное из всех.
— Это как?
— Если кто-то сможет прождать достаточно долго, его враг решит, будто все забыто, и ослабит свою защиту.
— Значит, по-твоему, это и в самом деле седьмой камень принца Во? — спросил Римо.
Чиун молча кивнул.
— А как тогда понять эту фразу “Две сливы, разделенные, сокрушены”? — не отставал Римо.
— Я думаю, это мы скоро выясним, — ответил Чиун.
Холмистые лужайки вокруг поместья Воберна напоминали место проведения рождественского пикника ООН. Множество людей в национальных костюмах собралось на праздник, Римо встретил тут все одеяния, какие только встречал в жизни. Гости медленно расступились, давая пройти Римо и Чиуну, потом сомкнулись за их спинами. Гул шепчущих на разных языках голосов сопровождал Римо и Чиуна, пока они шли через просторное зеленое поле.
Римо насчитал десять длинных столов, покрытых белыми камчатыми скатертями и уставленных всяческими блюдами и напитками. Смешанный аромат кэрри, рыбы и мяса соперничал с горячим дыханием тушеной капусты и пряным ягненком по-индонезийски. Тонкое благоухание поднималось над блюдами с овощами и вазами со свежими фруктами, многие из которых Римо видел впервые в жизни.
— Здесь воняет, как в Бомбейском переулке, — сказах Чиун, сморщив нос от отвращения.
Римо указал на что-то впереди. Там стоял маленький столик, покрытый льняной скатертью. На нем красовался серебряный кувшин со свежей водой и серебряная же кастрюля с электроподогревом, доверху наполненная клейким кашеобразным рисом.
— Для нас, — пояснил Римо.
Он подумал, что со стороны Ким Кайли очень мило было припомнить его привычки, только где же она сама?
Римо огляделся по сторонам, но не заметил в толпе Ким. Она писала, что праздник будет семейным, и ожидал встретить тут пару дюжин людей в костюмах для отдыха, шортах и забавных соломенных шляпах, толпящихся вокруг гриля, на котором жарится барбекю. Но ничего подобного он и представить себе не мог.
— Я не вижу Барбары Стрейзанд, — заявил Чиун.
— Может, она собирается въехать сюда верхом на слоне, — успокоил его Римо.
Мужчина в твидовом костюме выступил вперед и протянул Римо руку.
— Очень рад, что вы смогли прийти, — сказал он. — Я Резерфорд Вобли.
Он вежливо кивнул Чиуну, пока Римо пожимал ему руку.
— А это Рудди Вочнечк, — представил Вобли. Римо повторил всю церемонию с круглолицым славянином.
— Лии Вотан, — назвал себя азиат, стоявший неподалеку, и поклонился. — А это... — тут он начал выпаливать одно за другим имена всех, стоявших рядом людей. Вофтон, Воворт, Восенто и Вопо. Имена эти для Римо звучали очень похоже, он кивал и улыбался, пока не удалось ускользнуть и скрыться в толпе.
И тут он задумался над этими именами. Почему они все начинались с ВО? И не только у людей, которых он встретил сегодня. Были еще Вильям и Этель Волшебник, владельцы киностудии, и Джим Вортман, их оператор. А как насчет того фанатика-индонезийца, который пытался убить президента? Его звали Дю Вок. Римо вдруг показалось, что, где бы он ни появился в течение нескольких последних недель, ему везде попадались люди, чьи фамилии начинались с ВО.
За одним ярким, ослепительным исключением.
Римо не спеша направился по сияющей лужайке к дому. Чиуна он оставил за живой беседой с аристократического вида молодым человеком в безупречном белом льняном костюме. Могло показаться, что они с Чиуном и раньше встречались на острове, потому что эти двое разговаривали, как старые друзья.
Рядом с особняком было несколько зеркальной чистоты прудов, усеянных цветами водяных лилий, и просторное решетчатое газебо.
За домом Римо заметил четыре колонны, напоминающие флагштоки, каждую из них венчало несколько прямоугольников, тщательно прикрытых темной тканью.
Римо проскользнул в дом и разыскал в библиотеке телефон. Смит ответил на первый же звонок.
— Проверьте для меня одно имя, — попросил Римо. — Ким Кайли.
— Киноактриса? — спросил Смит.
— Именно она.
— Подождите, — Смит отложил трубку, и Римо услышал, как щелкают клавиши компьютера, потом раздалось глухое гудение. — Есть, — Смит снова взял трубку. — Капли, Кимберли. Урожденная Карен Волински, 1953 год...
— Пожалуйста, дайте фамилию по буквам.
— В-о-л-и-н-с-к-и.
— Благодарю, — отозвался Римо.
Он положил трубку и несколько мгновений стоял неподвижно, не в состоянии вот так, сразу, поверить. Но сомневаться не приходилось: слишком уж много совпадений одновременно.
Через открытое окно до Римо доносились звуки празднества. Смех, музыка, звон бокалов. Но праздничное настроение уже покинуло Римо окончательно, и он вышел через боковой выход из особняка и побежал вдоль берега.
Все это было каким-то образом соединено между собой. Ким и все остальные люди, чьи фамилии начинались с ВО. Все неопределенные угрозы оказались связаны с покушениями на его жизнь, с древним камнем, который говорил правду, с непреклонным принцем, его потомками и Мастерами Синанджу, прошлыми и настоящими. Они все сплетены одной нитью, протянувшейся от настоящего момента сквозь века в прошлое. Как это говорил Чиун? Римо вспомнил: “Память не умирает, пока не прерывается прямая линия наследования по крови”.
Римо понял, что ноги сами принесли его к той отдаленной пещере, где они с Ким впервые были близки. Воспоминание об этом до сих пор не давало Римо покоя. Если Ким тоже являлась частью некоего плана мести, почему она тогда осталась в пещере вместе с ним? Они как раз занимались любовью, когда сюда ворвалась гигантская волна. Если Ким заманила Римо в пещеру, желая его погубить, она определенно должна была понимать, что ей также грозит неминуемая смерть. Почему-то Римо не мог поверить в такой расклад событий.
Вполне возможно, Ким была верным отпрыском семьи принца Во, но она не принадлежала к тому типу женщин, которые готовы умереть, лишь бы свести счеты в двухтысячелетнем споре.
Римо медленно вошел в пещеру и улыбнулся, увидев то самое место, где они тогда лежали, прижавшись друг к другу, на теплом песке. Воспоминание было все еще очень живо и также реально, как привкус соли в морском воздухе.
Он побрел дальше в глубь пещеры. Теперь Римо припомнил: когда ревущая стена воды встала у пещеры, Ким не рванулась инстинктивно к выходу. Вместо того она повернулась и полетела в прямо противоположном направлении, вроде бы прочь от безопасности, прочь от воздуха и надежной земли.
Римо прошел дальше, к тому месту, где он подхватил Ким, а она еще брыкалась, и лягалась, изо всех
