словно за ним гнался весь мир.
— Меня могут прослушивать, — сказал он.
— Неужели вы думаете, что мы могли бы это позволить? Неужели вы считаете, что мы пошли так далеко для того, чтобы допустить такую вещь? — спросил Колдуэлл. В его голосе звучало утешение и ласка, как если бы он говорил с ребенком. — Ну, ну, дружище Беннет, разве мы этого не понимаем? Разве мы позволили бы, чтобы вам угрожала опасность?
— Он был здесь, у меня в кабинете. Вот здесь. Он был жив и здоров, и он меня заверил, что...
— Дорогой наш Беннет, не стоит так беспокоиться. Приезжайте к нам в Нью-Джерси и излейте душу. В минуту тревоги вашей мы готовы вас утешить.
— Вы думаете, у нас все будет в порядке... я хотел сказать — у вас и у меня, Ваше Величество?
— Ну, разумеется. Вы должны приехать сюда, и мы обо всем переговорим. Мы вас сумеем убедить.
— Вы думаете, нам стоит появляться вместе? Учитывая все обстоятельства?
— Здесь вас могут увидеть только те, кто искренне желает вам помочь. Приезжайте, доверьтесь нам, мы сумеем снять у вас камень с души, мой дорогой друг, — пропел Колдуэлл.
Сидя ни жив ни мертв в запертом кабинете, Беннет Уилсон слушал его слова. С одной стороны — Вашингтон, телефонные звонки, повергающие его в дрожь, ибо он готов услышать, что какое-нибудь следственное управление докопалось до его проделок. С другой — ласковый голос человека, который говорит, что хочет развеять его, Беннета, опасения.
Кто-то ищет утешения на дне бутылки или в щепотке белого порошка. А Беннет Уилсон получит его от человека, который волей случая стал ему другом. Но почему? Ведь тот человек увяз в этом деле еще глубже, чем Уилсон. Ведь это он все придумал. Он указал, кого из диспетчеров следует подкупить, и даже выбрал маршрут следования грузовиков с ураном.
А Беннет Уилсон — всего лишь несчастный государственный служащий, допустивший ошибку. Конечно, Харрисон Колдуэлл защитит его, используя для этого все свои средства.
Когда Уилсон увидел, где и как живет Колдуэлл, он успокоился еще больше. На многие мили тянулась железная ограда его поместья. На воротах стояла стража. Садовники вылизывали газоны и кустарники, слуги суетились с подносами вокруг величественного сооружения из кирпича и мрамора, стоящего посреди огромной лужайки. Это был настоящий замок. И Харрисон Колдуэлл был здесь признанным королем.
Увидя фигуру, горделиво восседающую в похожем на трон кресле с высокой спинкой, Уилсон пал на колени и поцеловал протянутую ему руку.
— Ваше Величество, — вымолвил он.
— Беннет. Дружище Беннет, — запел Колдуэлл. — Поднимитесь. Идите сюда. Поведайте нам о своих невзгодах.
— Человек, которого вы послали, мертв. Я был в морге. Видел его своими глазами. Говорят, на несчастный случай не похоже. Его убил профессионал.
— А кому вы об этом рассказали? — поинтересовался Колдуэлл.
— Вам.
— А еще?
— Больше никому. Господи, неужели вы думаете, что я хотел бы кого-нибудь посвящать в эти дела? Мне вообще влезать в это дело не следовало! Если бы мне не надо было отдавать дочь в этот престижный колледж... Ни за что бы не стал участвовать в деле, которое кончится убийством! Я ведь всего лишь оказывал содействие одному американскому предпринимателю.
Уилсон зарыдал.
— Беннет. Беннет. Беннет. Ну, пожалуйста. Успокойтесь!
— Я боюсь, — сказал Беннет, сжав руки. Он уже совсем не владел собой. Слезы текли помимо его воли. — Они приходили к нам; Те двое, что были на объекте в Мак-Киспорте. Чьи фотографии вы мне давали. И женщина была с ними.
— Какая женщина?
— Начальник службы безопасности Консуэло Боннер.
— Она тоже знает?
— Нет. Ваш человек сказал, что возьмет их на себя. А вышло все наоборот.
— А что, в убийстве подозреваются эти двое?
— Да кто же еще это мог быть?
— Да мало ли кто, Беннет! Например, те, кому вы сказали, что едете сюда.
— Я никому ничего не говорил. Даже жена не знает, куда я поехал. Неужели вы думаете, что я стал бы кому-то рассказывать?
— Ну конечно, ведь кому-то вы поверяете свои тайны. Без близкого друга что за жизнь?
— Я не хотел впускать вашего человека к себе в контору. Но он сказал, что его послали вы. И вот он мертв. Они его убили. Они до нас до всех доберутся! Это точно. Уж поверьте.
— Что вам теперь нужно, так это бокал доброго вина. Мы угостим вас сами, своими руками.
И Харрисон Колдуэлл повел трясущегося гостя вниз, в огромные винные погреба. Там у него была одна совершенно особенная бутылочка — припасена специально для такого случая, для такого вот нежного друга.
— Ах, Беннет, вы себе представить не можете, как мы одиноки! Так мало людей, которым можно довериться. Но теперь мы знаем, что вам можем доверять всецело.
— Да, да, не сомневайтесь — закивал Уилсон.
— И мы понимаем, что вы не могли не поделиться с кем-нибудь своими неприятностями — ну, например, с женой.
Колдуэлл в неясном свете изучал бутылку. Он откупорил ее небольшим узким кинжалом с украшенной драгоценными камнями рукояткой. Он старался не слишком встряхивать темную бутыль. Хорошее вино всегда с небольшим осадком. Если бы ему подали его за столом, то сначала вину дали бы отстояться и только потом верхний слой был бы перелит в графин, чтобы оттуда уже разливать по бокалам. Но сейчас это были просто два друга в винном погребе, а что такое бутылка, распитая друзьями, даже если и немного мутноватая?
— Поверьте мне, Ваше Величество! Я очень скрытный человек. Я всю жизнь проработал в государственном учреждении и научился не доверять ни единой душе.
Колдуэлл протянул ему бутылку. Уилсон помотал головой.
— Я не хочу пить, сэр.
— Боитесь? — спросил Колдуэлл.
— Нет. Нет! Я вам верю. — И Беннет Уилсон опять чуть не расплакался. Колдуэлл нежно улыбнулся и обнял Уилсона за плечи, после чего отхлебнул вина из горлышка. Затем он с улыбкой протянул бутыль Уилсону.
Уилсон видел, как Колдуэлл отпил, и решил, что опасаться нечего.
— Не подумайте, что я вас в чем-то заподозрил... Ваше... Ваше Величество. Просто здесь так темно... А винные погреба будят во мне подозрительность.
Колдуэлл молча кивнул Уилсону, приглашая отпить.
Держа бутылку двумя руками, Уилсон сделал большой глоток и хотел было протянуть бутылку обратно, но не удержал и выронил. Пальцы не слушались. Бутыль с глухим звоном стукнулась об пол. С таким же глухим стуком ударилась об пол и голова Уилсона.
Он не понял, почему вдруг перед его взором оказался каменный потолок и почему при падении он не почувствовал боли. Руки были при нем, но он не мог и пальцем двинуть. То же самое происходило и с ногами. Потом Его Величество Харрисон Колдуэлл выплюнул то, что держал во рту, на тело Беннета Уилсона — вместе с остатками таблетки, нейтрализовавшей смертоносное действие яда. Смерть могла наступить при малейшем всасывании жидкости слизистой оболочкой рта.
Значит, вино все-таки было отравлено, подумал Уилсон. Эта мысль была какой-то странной, наподобие прозвучавшего издалека туманного недоуменного вопроса, ответ на который уже не имел ровным счетом никакого значения. Как не имела значения уже ни одна его мысль. Тело его одеревенело и умирало. И он знал, что вместе с телом умрет и душа. А потом он уже ничего не знал. И ни о чем не думал.
Колдуэлл отер язык о рукав, дабы убедиться, что ни одна капля отравленного вина случайно не осталась
