должно надоесть.
Римо сказал, что пока не знает, куда они с Чиуном отправятся.
— Возможно, — продолжал он, — я не стану вообще ни на кого работать, а буду отдыхать, смотреть на пальмы и пирамиды. Не знаю. Я устал. Смертельно устал. Так что прощайте, Смитти. Желаю вам удачи.
— Значит, пока еще не решено, на кого вы будете работать?
— Нет, — ответил Римо.
— Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Чиуном.
— Вы все равно его не поймете.
— Я попытаюсь, — сказал Смит.
Римо вошел в комнату, где Чиун укладывал свои кимоно.
— Он хочет с тобой поговорить, папочка.
— Ага. Вот увидишь, он никаких денег не пожалеет, только бы мы остались. Я всегда подозревал, что золото, которое доставляют в деревню Синанджу американские подводные лодки, — жалкие гроши. Я вправе претендовать на более высокое жалованье. Пойдем, послушаем, что он нам скажет.
— Да нет, я, пожалуй, побуду здесь, — ответил Римо.
Он знал: Чиун никогда не поверит, что Смит бескорыстно служит своей стране и что золото, которым он расплачивается с Чиуном, принадлежит не ему, а казне. Римо попрежнему любил свою страну. Он навсегда останется американцем, и ему не хотелось смотреть, как Смиту будут выкручивать руки, пусть даже в соответствии с тысячелетними традициями Синанджу.
Он решил, что с него хватит, — значит, так тому и быть.
Смит не слышал, как Чиун вышел на галерею, впрочем, кореец всегда двигался бесшумно. Он смотрел на фонтаны и вдруг увидел рядом с собой Чиуна — тот был, как всегда, сосредоточен и ничуть не постарел с того дня, когда Смит впервые увидел его и узнал, что этот человек будет заниматься подготовкой единственного спецагента, состоящего на службе у КЮРЕ.
— Мы знаем друг друга уже целую вечность, Чиун. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали. Для Америки большая честь, что она смогла заручиться поддержкой славного Дома Синанджу.
— Весьма польщен, всемилостивейший Император Смит, — торжественно провозгласил Чиун.
Хорошо, что Безумный Харолд наконец научился разговаривать с великим ассасином.
— Я слышал, вы решили перейти на службу к другому человеку, который предложил вам более выгодные условия?
— Мы не сможем найти никого, кто мог бы сравниться с вами, о великий император.
— В таком случае я мог бы поднять вам жалованье.
— Мы всегда готовы изучить предложение всемилостивейшего императора.
— Насколько мне известно, мы регулярно отправляем в вашу родную деревню причитающееся вам вознаграждение и виде золота, количество которого теперь в двадцать раз превышает предусмотренное первоначальным договором. Что мы могли бы предложить вам сверх этого?
— Если бы дело было только в золоте, о мудрейший, мы никогда не отказались бы от высокой чести служить вам. Но, как вы знаете, похищены сокровища Дома Синанджу. Пропали ценности, которые по крупицам собирались на протяжении пяти тысячелетий.
— Что пропало, то пропало, Чиун. Мы могли бы восполнить вам эту пропажу.
— Восполнить? Но ведь речь идет о древнегреческих оболах эпохи Александра, монетах времен Деметрия и династии Минь! А где вы возьмете браслеты великих африканских племен или статуи из Афин? Где вы найдете ящики монет с изображением Святого Августа?
— Я предлагаю вам следующее. Кое-что мы сможем найти, а остальное заменим вам точными копиями. Мы не успокоимся до тех пор, пока все сокровища не будут полностью вам возвращены. Ни одна другая страна в мире не в силах этого сделать.
— Вы готовы полностью восстановить достояние Дома Синанджу?
— Да, — подтвердил Смит. — И мы сделаем это.
Чиун задумался. Ни о чем подобном он не смел и мечтать. Америка собиралась компенсировать Дому Синанджу бесценные сокровища, унаследованные от предшествующих цивилизаций. Подобное предложение со стороны любого другого короля или императора могло показаться подозрительным. Но Чиун знал Америку, видел ее города и деревни, заводы и фермы. Он был свидетелем огромных достижений Америки в области электроники, слышал о ее плодородных землях, на которых выращивают невиданные урожаи.
Он всегда считал Америку страной несметных богатств. И теперь часть их может перейти к Дому Синанджу! Америка, конечно же, сдержит свое обещание. А это могло означать только одно: Безумный Харолд наконец-то решился на разумный и здравый поступок. Он поручит Мастерам Синанджу то, что они умеют делать, как никто другой, а именно — свергнуть нынешнего президента и помочь Смиту занять его трон. В противном случае разве он, сделал бы такое щедрое предложение?
— Я согласен, — сказал Чиун. — Мы почтем для себя за честь выполнить ваше поручение.
— Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Римо.
— Ну конечно. Блестящая мысль! Пусть Римо услышит все это из ваших уст.
Римо уже сложил свой чемоданчик, когда Чиун, радостно хихикая, вошел в комнату.
— Нам придется выполнить последнее задание мудрого Харолда, — объявил он.
— С каких это пор Безумный Харолд стал мудрым Харолдом? К тому же, я думал, мы уже распрощались с ним.
— Римо, если ты согласишься сделать еще одно, последнее усилие ради мудрого Харолда, я прощу тебе исчезновение сокровищ Синанджу. Я никогда не упрекну тебя за то, что ты, как дурак, носился по свету, палец о палец не ударив для того, чтобы их разыскать. Смит согласился возместить нам утраченное достояние. Я должен составить список. Он будет очень длинным.
— Видно, у него действительно безвыходное положение. Что ему нужно от нас?
— При чем тут безвыходное положение? Просто он понял, что пришло время действовать. Я дал ему согласие от твоего имени убить президента Соединенных Штатов и дать мудрому Харолду возможность навести порядок в этой дикой стране.
— В это трудно поверить.
— Мы дали ему обещание. Для Мастера Синанджу нет большего греха, чем нарушить обещание.
— Ладно, так и быть, я возьмусь за это поручение, папочка. Только я уверен, речь идет вовсе не о том, чтобы укокошить президента.
— О чем же еще?
— О чем-то совершенно экстраординарном, с чем можем справиться только мы.
Не успел Чиун приступить к составлению списка, как вернулся Римо и спросил, не было ли в истории Синанджу случая, чтобы человек дважды проникал в какую-нибудь страну во главе 150 человек и при этом оставался незамеченным?
Генерал Матесев убедился, что его никто не пасет. Первый этап его миссии прошел успешно. Он уже дважды тайно проникал на территорию Америки, и оба раза ему сопутствовала удача, поэтому у него не было оснований опасаться, что ему не повезет и на этот раз.
Он побродил часа два по огромному шумному Нью-Йорку, проверяя, нет ли хвоста. Убедившись, что все в порядке, он вошел в банк, просунул в окошечко пятидолларовую банкноту и попросил дать ему десять монет по двадцать пять центов.
Кассирша быстро отсчитала монеты. Сама того не подозревая, она снабдила генерала Матесева всем необходимым для очередного успешного вторжения в Америку.
Матесев направился к телефонной будке. Через три часа сто пятьдесят отборных русских десантников будут готовы начать операцию. И никто не будет знать, каким образом они проникли на американскую территорию.
Один за другим генерал Матесев набрал десять номеров. Каждый раз он говорил в трубку одно и то же: «Добрый день. Небо сегодня кажется немного желтым, не так ли?»
И каждый раз слышал ответ: «Скорее голубым. Но кто знает? Жизнь — странная штука, верно?»
После этого Матесев произносил загадочную фразу: Стадион на Рикерс-Айленд".
В доме Джо Уилсона зазвонил телефон. Его жена увидела, как он снимает трубку. Она была уверена, что муж завел роман где-то на стороне, пока не стала подслушивать его телефонные разговоры и не убедилась,
