Милдред.
— Так знаете ли вы какого-нибудь художника или нет?
— Возможно, — сказала наконец Милдред. — Может быть, знаю, но не знаю вот, будет ли эта личность… доступна.
— Плачу двойной гонорар, — поспешил объяснить Джейсон.
— Джейсон, дорогой, когда вы возьмете в толк, что деньги могут решать не все проблемы?
— Так что же тогда ему нужно? Престиж? Но его работу увидит сам президент. А учитывая то, как часто реконструировался Абернети, через две сотни лет его росписи по-прежнему будут здесь. Одним словом, чего бы он ни хотел, я заплачу.
— Я попытаюсь, — тихо проговорила Милдред. — Приложу к этому все усилия и сообщу вам, как только буду знать ответ.
Повесив трубку, она еще несколько минут простояла, размышляя. Несмотря на свою неприязнь к деньгам, сердцем она чуяла, что Джейсон, переехавший год назад в Абернети, сегодня стал совсем другим человеком. Тогда он возвратился в свой родной город с мыслью о том, что сыграет роль Санта-Клауса и что каждый горожанин будет готов пасть перед ним ниц и целовать следы его ног в знак благодарности. Но вместо этого перед ним одна за другой вставали проблемы, и в результате он оказался вовлеченным. Сначала он хотел действовать в одиночку, отдельно от горожан, но это оказалось невозможным, и Милдред считала, что если сказать ему правду, то теперь он не примет ее как-то иначе.
Все еще глядя на телефон, Милдред улыбнулась, вспомнив всех женщин Абернети, которые делали все от них зависящее, чтобы победить в борьбе за право женить его на себе. Или проще, по-старомодному, заполучить его к себе в постель. Но, насколько знала Милдред, Джейсон не тронул ни одной женщины родного городка. О том, что он делал во время частных поездок в Нью-Йорк, она не имела ни малейшего понятия, но по отношению к, женщинам Абернети он остался джентльменом.
К их безграничной ярости, с иронией подумала Милдред. В трех графствах не было ни одного швейного кружка, книжного клуба или церковного собрания, где бы не обсуждали вопрос, каков же будет результат возвращения мистера Джейсона Уилдинга в Абернети, штат Кентукки.
Но, подумала Милдред с улыбкой, которая становилась все шире, на письменном столе Джейсона по- прежнему стояли фотографии Макса, и он все еще говорит об Эйми так, словно виделся с ней на прошлой неделе. Милдред положила руку на телефон. Разве не счастливое совпадение, что в момент, когда Джейсону отчаянно был нужен художник по фрескам, ей довелось узнать о том, кто мог их написать?
— Гм! — Милдред сняла трубку. Это было таким же совпадением, как и то, что она без труда выманила у Дорин адрес художника по фрескам в Сиэтле, потом написала ему записку, что он больше не нужен. А потом послала письмо Джейсону с сообщением о том, что этот художник сломал себе руку. То, что Дорин понадобились две недели, чтобы вручить это письмо Джейсону, лишь способствовало успеху ее великолепно разработанного плана.
Милдред набрала номер телефона, который был буквально выжжен в ее памяти, и в ожидании ответа затаила дыхание, полная сомнений. Что, если именно сейчас этого делать не надо? Что, если она откажется? Что, если она все еще злится на Джейсона и Дэвида и вообще на всех в Абернети за то, какую шутку они с нею сыграли? Что, если у нее есть друг Когда в трубке ответили, Милдред перевела дыхание и потом сказала:
— Эйми?
Глава 17
Эйми откинулась на высокую спинку самолетного сиденья, плотнее завернулась в кашемировый плащ и на секунду закрыла глаза. Макс наконец-то задремал, и для нее наступили редкие минуты покоя.
Но, несмотря на этот покой, уснуть она не могла, тем более что мешал шум двигателей. Но главное было в том, что нервы у нее были напряжены до предела. Она летела, чтобы снова встретиться с Джейсоном.
Закрыв глаза, Эйми вернулась мыслями к той ужасной ночи, когда она «бежала». Как благородна она была той ночью! Как убежденно говорила этому человеку, что не нуждается ни в нем, ни в его деньгах! Как романтична она была, прогнозируя свою жизнь по примеру кинофильма!.
Эйми накрыла Макса одеялом, так как он вертелся в самолетной детской кроватке и постоянно раскрывался. Они с Максом летели бизнес-классом, поэтому ей не пришлось держать тяжелого двухлетнего ребенка-непоседу на коленях в течение всего полета.
Снова откинувшись на спинку сиденья, Эйми опять закрыла глаза и попыталась уснуть, но по-прежнему перед ней вставало лицо Джейсона.
Тогда Эйми достала из багажной сумки толстую папку для бумаг, раскрыла ее и еще раз просмотрела статьи. В последние два года она собирала все, что публиковалось о Джейсоне Уилдинге. Он продал большую часть своих предприятий и стал тем, кого журнал «Форбз» называл Самым Молодым Американским Филантропом. И его филантропия была главным образом связана с городом Абернети в штате Кентукки.
Эйми еще раз прочла статью о том, как Джейсон Уилдинг преобразил небольшой, бедный, разваливающийся умирающий городок Абернети в нечто жизнеспособное и процветающее. Первое, что он сделал, это вложил большие средства в изо всех сил боровшуюся за существование компанию по производству детского питания «Чарльз и К».
В статье с изумлением сообщалось о том, как Уилдинг дал крошечной рекламной компании в Абернети четыре миллиона долларов с условием, что она будет рекламировать новое детское питание в национальном масштабе. До появления Джейсона Уилдинга эта компания рекламировала лишь местный бизнес в местной газете. Но, ко всеобщему удивлению и несомненному восторгу, говорилось в статье, эта мелкая рекламная компания делала большую работу. «Кто забудет рекламу на ТВ, а которой на экране фигурировал ребенок с сияющим лицом? — спрашивал автор статьи. — Пли другую, с изображением хозяйки, поливающей крекеры содержимым кувшина фирмы Чарльз и К»".
В этом году рекламная компания имела большой успех, и «Чарльз и К» была названа одной из самых быстро растущих компаний страны. «И во г теперь она превращается в международную как по масштабам продаж, так и по ассортименту. Кто мог бы подумать о возможности включить в меню младенца бефстроганов?»
Весь ассортимент детского питания производится в Абернети, штат Кентукки, что обеспечивает тысячи рабочих мест городу, в котором в прошлом были безработными пятьдесят два процента населения. «А те немногие, что имели работу, работали не в городе — отмечалось в статье. — Но Джейсон Уилдинг изменил это положение».
У Эйми были и другие статьи, касавшиеся в меньшей мере фактов и в большей той философии, руководствуясь которой, Уилдинг сделал то, что он сделал. «Для чего это ему нужно — вот вопрос, на который все хотят получить ответ. Почему этот человек делает так много, получая от этого так мало? Ходили слухи о том, что Джейсон Уилдинг даже не имеет своей доли в компании по производству детского питания Чарльз и К»", но в это никто не верил".
Эйми спрятала статьи в сумку и снова закрыла глаза. Как она отреагирует на встречу с ним? Изменился ли он за эти последние два года? О его личной жизни газеты ничего не писали, и ей было известно лишь то, что он встречался с женщинами, но до сих пор не женат.
— Спать! — громко прошептала она, словно в ее власти было обуздать мысли, а когда заснуть ей так и не удалось, Эйми достала этюдник и принялась рисовать. В самолете было прохладно; где-то она прочитала, что авиакомпании поддерживают в салонах самолетов такую температуру, чтобы пассажиры спокойно дремали в креслах, потому что в тепле они просыпаются и принимаются разговаривать и ходить по салону. «Словно мы ящерицы», — подумала тогда Эйми.
Милдред сказала, что Джейсону были нужны сюжеты из «Тысячи и одной ночи», и поэтому Эйми потратила довольно много времени на просмотр имевшихся иллюстраций, чтобы составить себе какое-то представление о том, что предстояло делать. Поскольку все сказки Шехерезады были так или иначе связаны либо с сексом, либо с крайней жестокостью, она плохо представляла себе, как иллюстрировать их фресками в публичной библиотеке.
— Ты сможешь это сделать, — сказал ей Милдред. — И выдержишь, когда увидишь Джейсона снова. Он по-прежнему любит тебя и Макса.
