– Должно быть, он и впрямь очень стар, если от него так смердит, – заключил Римо, достигнув верхней площадки.
Затем он поставил сундук посреди комнаты для медитации. Бритый с безмятежностью довольной лягушки все так же сидел на полу. Кула раскладывал циновки вокруг сундука. Чиун поставил поднос на пол, скрестив ноги, уселся на свою циновку и сразу же стал разливать чай.
– Бунджи-лама и в самом деле здесь? – указав на сундук, спросил у монгола Римо.
– Старый бунджи-лама, – уточнил Кула.
– Наверное, летел самым дешевым классом. В целях экономии, – добавил Уильямс, постучав по крышке. – Пора поудобнее вытянуть ноги, приятель.
– Еще не пора, – вмешался мастер Синанджу. – Сначала надо заключить сделку.
Он уже разлил всем чай, и Римо выбрал себе местечко подальше от гостей Чиуна, которые отличались столь своеобразным запахом.
Кула жадным глотком осушил свою чашку и протянул пустую посуду мастеру Синанджу. Тот услужливо наполнил ее вновь.
Бритый азиат, взяв чашку, заглянул внутрь и спросил:
– Якового масла у вас нет?
Мастер Синанджу укоряюще воззрился на своего ученика.
– Римо, неужели сегодня утром ты забыл сбить яковое масло?
– Запамятовал, ах я бестолочь!
– Извините, белые люди порой бывают такими беспомощными! Святой жрец, придется вам обойтись без якового масла.
– Очень хороший чай, – похвалил Кула, в третий раз протягивая свою чашку.
После того как все чашки были вновь наполнены, Римо шепнул Чиуну:
– Зачем ему яковое масло?
– Святой жрец Лобсанг Дром – тибетец. А тибетцы всегда кладут в чай яковое масло, – объяснил Чиун.
– Наверное, поэтому от него так сильно разит.
– У тибетцев масса обычаев, которые показались бы тебе странными. Регулярное купание не входит в их число.
– Не знаю, что сильнее воняет – он или сундук, видимо, долго простоявший в каком-нибудь заплесневелом погребе.
– Так оно и было. Сундук стоял в погребе еще до твоего рождения.
Какое-то время четверо молча пили чай.
Наконец тибетец изрек:
– Я святой жрец Лобсанг Дром Ринпоче. Ринпоче значит «драгоценный». Я ищу Луч Света, который непременно должен просиять. Как тебя зовут? – спросил он Уильямса.
– Римо.
– Ри-мо?
– Да.
– Странное имя.
– Моя фамилия Буттафуоко.
– Бутт-а-фу...
Римо кивнул и с невозмутимым видом произнес:
– Это означает: «Врет и делает все через задницу».
Лобсанг Дром мрачно кивнул:
– Достойное имя.
– Для белого человека, – присовокупил Чиун.
– Для белого имя просто идеальное, – проревел Кула.
Все, кроме Римо, рассмеялись и выпили за его столь замечательное имя.
Уильямс подождал, пока веселье поутихнет, и спросил:
– Так в честь чего мы собрались?
– В честь бунджи-ламы, – ответил Чиун, соединяя руки в расшитых рукавах кимоно.
– Он исчез, – продолжил Кула.
– Я думал, он в сундуке, – удивился Римо.
– Там находится старый бунджи-лама, – пояснил Кула, – а мы ищем нового.
