ему захотелось немножко поиграть с ним, словно с пляжным мячиком. Позволить ему погладить себя по голове было куда забавнее, чем полностью уклониться от столкновения.
Третий стрелок, судя по всему, недостаточно плотно забил заряд в ствол, и его пуля, кувыркнувшись в воздухе, упала на туфлю Римо. Тот пинком отправил шарик обратно, и свинец угодил в луизианца, который повалился на землю, прижимая руки к паху.
Римо с улыбкой на устах повернулся к учителю, и у него тут же отвисла челюсть.
Солдаты дали по мастеру Синанджу второй залп. О судьбе первого ученику оставалось лишь гадать. Впрочем, если уж он так легко избежал попадания, то Чиун и подавно.
Четыре свинцовых шарика приближались к мастеру невероятно медленно, как бы заранее возвещая о своем прибытии.
Чиун замер на месте. Римо вновь растянул губы в улыбке. Все ясно — учителю тоже захотелось поиграть. Но вот уже шарики скрылись в складках его черного кимоно, а старый кореец и не думал шевелиться.
Римо на миг оцепенел. Творилось что-то непонятное: Чиун даже не пытался защитить себя!
Ученик решил сам остановить смертоносные шарики. Остановить или отклонить, пусть даже придется пожертвовать руками.
Глава 5
Римо развел руки в стороны и бросился наперерез смертоносным пулям, готовым вонзиться в морщинистое лицо учителя. И в этот миг в груди у него возникла острая боль, да такая, что у парня отнялись ноги и перехватило дыхание.
«Все-таки подстрелили», — подумал он, хотя разум отказывался в это верить. Мастер Синанджу, прошедший полный курс обучения, никак не мог проморгать момент приближения медлительной мушкетной пули.
И тем не менее внутри у Римо все так и раздирало от невыносимой боли. Он повалился на спину, изумленно тараща глаза.
И тут же увидел руку Чиуна, которая только что нанесла ему жестокий удар, а теперь как ни в чем не бывало отражала мушкетные пули, посылая свинцовые шарики в сторону стрелков, имевших наглость покуситься на мастера Синанджу.
Чиун пустил в ход нижнюю часть ладоней, сжав их на манер «кошачьей лапы» — так обычно наносят короткие удары. При этом верхние суставы пальцев были плотно прижаты к нижним, а ладонь оставалась открытой.
Резкими движениями Чиун преградил путь сразу четырем пулям, по две на каждую ладонь. Пули с чмоканьем отскакивали от его рук и летели назад, к мушкетам, из которых вылетели. Чиун не мог сообщить им первоначальную скорость, и все же пули летели достаточно быстро, чтобы поразить человеческую плоть.
Первой жертвой стал дымящийся мушкет — ствол его треснул по всей длине. Второй — стрелок, получивший сокрушительный удар в плечо. Боец тут же закрутился волчком. Еще один солдат опустился на землю, схватившись за разбитое колено, а последнему пуля угодила в грудную кость, и он отлетел назад, как будто его лягнула лошадь.
— Вот так Конг отразил летучие зубы, когда появились первые в истории цивилизации стреляющие палки, — обронил Чиун, обращаясь к Римо.
— Очень мило, — с трудом выговорил ученик. — Но это еще не повод швырять меня на землю!
— Еще мгновение, и ты расстался бы со своими крепкими пальцами, причем совершенно зря, — отозвался учитель. — Продолжай тренировки, и ты тоже овладеешь искусством, которое юные ученики постигают на первой неделе обучения. Корейские ученики, разумеется.
— Враки! — заявил Римо, внимательно наблюдая за пулями третьего залпа, приближавшимися к Чиуну.
Мастер Синанджу сложил ладони у лица, словно собираясь сотворить молитву. Ко лбу его устремились две пули, а он замер как вкопанный, ни единым движением не выказывая желания уклониться или отразить летящую смерть.
Когда свинцовые шарики приблизились к его немигающим глазам на расстояние не более трех дюймов, кореец, выбросив вперед ладони, с глухим чмоканьем отклонил пули под прямыми углами, и те повернули к стрелявшим солдатам.
Двое тотчас вскрикнули и распластались на земле, жестоко наказанные за свои недобрые намерения.
— Дай-ка я попробую, — решился Римо, услышав звук четвертого залпа.
Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не броситься навстречу летящему свинцу, — так медленно двигались пули. Наконец они приблизились чуть ли не вплотную, и Римо послал их обратно, ударив «подушечками» ладоней.
Строго говоря, пули даже не коснулись кожи. Быстрым взмахом рук Римо создал воздушные подушки, и пули отразились от сжатого воздуха, которому чудовищная скорость движения ладоней придала крепость стали. Наткнувшись на преграду, свинец отрикошетил с такой энергией, что Римо почувствовал его тепло, но отнюдь не удар.
Он успешно справился с пулями, правда, не сумев направить их в точку, из которой они вылетели, — два солдата упали навзничь, получив удар по макушке. Что ж, пару-тройку дней полежат без сознания и очнутся. У Римо не было никакого желания убивать людей, не разобравшись толком, что происходит.
— Попробуем их уговорить, — бросил он Чиуну.
Они шагнули вперед, и те из луизианцев, кто еще стоял на ногах, принялись торопливо забивать свинцом дула своих мушкетов. Судя по всему, это была нелегкая работа; большинство бойцов обливались потом.
Один из них вложил конец шомпола в дуло, упер его в ствол дерева и крепко надавил, чтобы загнать поглубже. Металлический прут хрустнул и разломился надвое.
— Шомпол сломался, — всхлипнув, пробормотал мушкетер.
— Он тебе больше не понадобится, — произнес Римо, схватив солдата за плечо, обтянутое синим шелком.
— Я отдал за свой мушкет месячную зарплату!
— Подумаешь, большое дело, — отозвался Римо и, выхватив оружие из покорных рук противника, всадил ствол в землю. Затем спустил курок, и ствол разорвало от мушки до затвора.
Солдат испуганно вскрикнул.
— Это всего лишь ружье, — заметил Римо.
— Это мое хобби! — возразил парень.
— Так, значит, ты примчался сюда из самой Луизианы, чтобы подраться с янки, и все потому, что у тебя такое дурацкое хобби? — уточнил Римо.
— Ничего подобного, — отозвался солдат. — Я не собирался воевать с янки.
— С кем же?
— Я приехал, чтобы сразиться с Шестой виргинской пехотной ротой.
— Но ведь они южане, разве нет?
— Южане, — подтвердил зуав.
— Значит, они на вашей стороне?
— Только не в этой священной войне!
— Значит, вы заодно с Севером?
— Еще чего! Мое сердце принадлежит Дикси.
— А мозги — Смитсоновскому институту! — рявкнул Римо. — Если ты не за северян, то за кого же?
Солдат горделиво выпрямился, обеими руками подхватывая падающую феску.
— Мною двигало желание оставить след в истории!
— Не понимаю.
— Это оттого, что ты пытаешься общаться с набитым дураком, — заявил Чиун, выходя из-за спины Римо. — Эй ты, болван! Какое отношение имеет Франция к творимому вами беззаконию?
— Никакого, кроме того, что мы взяли за образец форму учебного франко-алжирского полка,
