— Что у тебя с Филимоновой?
Алик решил, что отвечать Ольге он вовсе не обязан, а потому резко и даже насмешливо спросил:
— Тебето какое дело?
Ох, не надо было ему так язвительно улыбаться и снисходительно кривить губы. Но кто ж знал, что случится дальше! А дальше уже не менее язвительно улыбнулась Первухина и сказала:
— Честно говоря, до Верки мне нет никакого дела! А вот до тебя есть!
— В смысле? — только и смог тогда вымолвить Алик.
— А в том смысле, что ты мне нравишься! И я тебе в прошлом году тоже нравилась! Разве нет?
Алик и хотел бы сказать, что это не так, но ведь она ему действительно нравилась. Его небольшой заминки с ответом было достаточно для того, чтобы Ольга опять начала наступление:
— Ага! Молчишь! Конечно, нравилась! Я это чувствовала! А теперь ты вдруг повсюду гуляешь за ручку с Филимоновой! И я должна это терпеть?
Алик не очень понимал, почему бы Первухиной и не потерпеть. В любви он ей не объяснялся, ничего не обещал и не обнадеживал. Подумаешь, в прошлом году несколько раз посмотрел с интересом! Это его ни к чему не обязывает. Но одноклассница явно считала иначе.
— Так вот! — опять начала она и очень многозначительно. — Похорошему предлагаю тебе бросить Верку!
— Что значит: похорошему? — Алик еще пытался хорохориться, потому что не знал, куда она клонит.
— А то и значит! Если не бросишь похорошему, то поделюсь с нашим классом своими знаниями.
Поскольку Алик промолчал, все еще ничего не понимая, Ольга добавила:
— А если вместо Верки станешь встречаться со мной, то тайное никогда не станет явным!
— Да что тайноето?!
И Ольга сказала, что именно. Алику показалось, что у него вдруг все смерзлось во рту от волнения.
— Откуда ты это знаешь? — еле ворочая непослушными губами, прошептал он.
— Видела! И слышала! — с вызовом ответила Первухина. — Случайно, конечно, но, согласись, я очень вовремя оказалась в нужном месте. Ты же знаешь, через проходной двор быстрее добежать до универсама. Меня тогда как раз за хлебом послали. Я шла довольно быстро, потому что поздновато уже было, да и двор этот противный… Мне родители не разрешают через него ходить, но в обход надо лишний квартал тащиться, ты же в курсе…
— Ближе к делу… — Алик хотел это сказать какнибудь грозно, чтобы Первухина зарубила себе на носу, что ему на ее знание абсолютно наплевать, но вышло у него до неприличия сипло и жалобно.
— Ага! Боишься, что всем станет известно, кем на самом деле является крутой красавчик Рогачев! — выпалила Ольга и довольно хищно скривилась.
Алик нервно сглотнул образовавшийся в горле липкий ком и с трудом проговорил:
— Да кто тебе поверитто…
Ольга рассмеялась, вытащила из кармана мобильник, потрясла им и сказала:
— Доказательства здесь! Чудное видео! Представь, что будет, если я в Интернет выложу!
— Зачем?!
— А чтобы твоя Верочка точно знала, с кем водится! Она тебя тогда сама бросит! Неужели непонятно?! Да и вообще, вмиг лишишься своего статуса первого парня в нашем классе!
— Странно… Ты ведь все это видела… значит в курсе, кем… на самом деле я являюсь… Уверяешь, что за это Вера может меня бросить… Так тебето я зачем… такой нужен?
— Я уже сказала: ты мне нравишься! Конечно, то, что я засняла на телефон, тебя не украшает, но, возможно, подобное больше никогда не случится. Ты ж теперь ученый! А этого о тебе никто не узнает! Если я не захочу, конечно!
— Но ты же не одна — владелица этой моей… тайны… Во дворе еще трое человек было.
— А они станут молчать!
— Это почему же?
— Сам знаешь! — отрубила Ольга. — Ну так как?!
— Что как?
— Бросаешь Филимонову?
— Надо всего лишь ее бросить? — Алик пытался схватиться за соломинку. В конце концов можно придумать чтонибудь такое готичноромантическое и встречаться с Верой тайно. Девчонки любят, когда любовь с препятствиями и слезой.
— Не только! Ты бросаешь Верку и начинаешь встречаться со мной.
Алик с удивлением оглядел решительно настроенную Первухину и спросил:
— А ты, Ольга, никогда не слышала такую поговорку: «Насильно мил не будешь»?
Она усмехнулась и ответила:
— Я уже несколько раз сказала, что ты мне вполне мил.
— А я про себя. Неужели ты думаешь, что можешь меня заставить в тебя влюбиться под страхом… разоблачения? — удивился Алик.
— Страх разоблачения может тебя заставить бросить Верку. А когда станешь встречаться со мной, увидишь, что я ничуть ее не хуже. Возможно, и лучше. У меня и ноги длинней, и бедра уже. Думаешь, почему твоя Филимонова из юбок не вылезает? Да потому что у нее фигура несовременная, и джинсы ей абсолютно не идут! Ты вспомни: видел когданибудь Верку в узеньких джинсиках с заниженной талией?
Алик растерянно молчал. Ему было безразлично, почему Вера не носит узеньких джинсиков. Он не знал, как и зачем занижают талию. Вера нравилась ему, в чем бы ни была одета. Но Первухина представляла реальную опасность. Если до Веры дойдет то, что о нем знает Ольга, то она и сама от него в ужасе отшатнется. Так какая разница, каким образом терять Веру. Все одно терять!
— Хорошо… — медленно, по слогам произнес он, нервно кивая в такт головой. — Я принимаю твое предложение, Ольга. Я сильно сомневаюсь, что я вдруг ни с того ни с сего в тебя влюблюсь… Но я однозначно не хочу, чтобы Вера узнала обо мне то, что знаешь ты… чтобы в классе тоже узнали… Так что предлагаю заключить договор или… нет, лучше — пакт!
— Чточто? — Ольга красиво изогнула брови. — Что еще за пакт?
— Ну… пакт — это соглашение… договор такой, очень важный, чаще всего о взаимопомощи и, что самое главное, о ненападении! И, заметь, о взаимном ненападении!
Первухина презрительно хмыкнула и процедила:
— Можно подумать, что у тебя чтото против меня есть! С какой стороны ты можешь на меня напасть?
— Сейчас у меня против тебя действительно ничего нет. Ты права. Но если мы станем встречаться, ты можешь проколоться, Ольга! Имей в виду, я буду очень внимательно за тобой наблюдать!
— Ничего не нароешь! Я нормальный человек! Никаких грехов за мной нет!
— Тогда тебе ничего не мешает заключить со мной пакт, верно?
— Допустим!
— Отлично! Но любой договор подразумевает определенные условия. Давай их обговорим.
— Ну… давааай… — не очень решительно протянула Первухина. Видимо, ей виделся в этом какойто подвох, и она старалась определить, в чем именно, чтобы не промахнуться.
— Так вот! Условия просты. Мы начинаем с тобой встречаться, и ты обязуешься молчать о том, что обо мне знаешь, то есть не нападаешь. Если ты нарушаешь обещание, то я уже имею полное право напасть, то есть рассказать всем, что узнаю про тебя. Вовторых…
— Ой, да пожалуйста! — перебила его Ольга и рассмеялась. — Я на это согласна! За мной не водится таких ужасных грехов, за которые мне было бы стыдно перед народом.
— Ты не дослушала! Второе условие для тебя еще выгоднее! Если я нарушаю договор первым, то ты рассказываешь, кому хочешь, о том, что видела и слышала в беседке.
— Да как ты можешь нарушить, если ничего стыдного обо мне не узнаешь? — Первухина все так же победно улыбалась.
— Оль, ну ты никак все до конца не просечешь! Я ведь могу нарушить условия пакта тем, что все же
