ручной работы и крошечными жемчужинами, серебряные нити, блестящий черный бисер, цветы из шелка, сеточки из золота и замысловатые витые застежки из тесьмы.
От удивления Риган не могла шелохнуться, а только любовалась великолепием расцветок.
— Возможно, мадемуазель, мы пришли слишком рано, — извиняющимся тоном сказала мадам Роза. — Но месье Тревис сказал, что мы должны уложиться в один день и успеть раскроить все до вашего отплытия. Он нанял портниху — она поплывет с вами и на корабле будет все время шить, так что к прибытию в Америку платья будут готовы.
В голове у Риган начал проясняться, и она спросила себя, а понимает ли Тревис, во что он впутался. Вряд ли этот колонист отдает себе отчет, сколько стоят женские туалеты. Разумеется, дядя Джонатан внушил ей представление о безумных деньгах, которые приходится платить портным.
— А Тревис спросил у вас, сколько все это будет стоить?
— Нет, мисс, — удивленно проговорила портниха. — Вчера он пришел ко мне поздно вечером и сказал, что, по слухам, я самая лучшая в Ливерпуле портниха и что он хочет заказать для одной юной леди полный гардероб. О цене мы не договаривались, но, я так поняла, месье Тревиса этот вопрос не интересует.
Риган собралась было ей ответить, но только улыбнулась. Вот как! Этот могучий настырный колонист считает, что все еще находится в лесах Америки! Будет довольно приятно провозиться целый день с тканями, отделкой, помечтать о том, какой у нее будет богатый гардероб, а затем увидеть лицо Тревиса, когда он получит счет на такую сумму, какой и представить себе не мог. Естественно, она потребует, чтобы счет представили до того, как портниха начнет кроить:
Риган не хотелось, чтобы та оказалась в убытке, когда выяснится, что Тревис не сможет оплатить счет.
— С чего мы начнем? — весело спросила она, улыбнувшись при мысли о том, как накажет хвастуна.
— Пожалуй, с платьев на каждый день, — предложила мадам Роза, взяв образцы муслина.
Однако спустя несколько часов эта затея уже не вызывала у Риган такого удовольствия. Как жаль, что у нее не будет всех этих туалетов — ведь она придумала такой гардероб, который достоин принцессы. Она заказала повседневные платья из муслина всевозможных расцветок, бальные туалеты из атласа и бархата, платья для прогулок, амазонки, которые вызвали у Риган приступ смеха: ведь она не умела ездить верхом, пелерины, плащи, рединготы, спенсеры, а также кучу ночных сорочек, корсетов и отороченных кружевами нижних юбок. На ее наряды пошли почти все принесенные портнихой ткани.
Им принесли обед, и Риган вздохнула с облегчением, радуясь, что утомивший ее отбор туалетов закончился.
— Но мы только начали, — сказала мадам Роза. — После обеда придут меховщик, модистка, обувщик и перчаточник. С вас, мадемуазель, снимут все мерки.
. — Разумеется, — прошептала Риган. — Как я могла забыть!
К вечеру она перестала чему-либо удивляться. Меховщик принес шкурки соболя, шиншиллы, горностая, бобра, рыси, волка и ангорской козы. Потом она подбирала подкладки, воротнички и манжеты к уже заказанным платьям. Башмачник взял с собой образцы тканей, чтобы покрасить кожу для мягких туфелек без каблуков, и описал, какие сапожки для прогулок он сошьет. Модистка с мадам Розой договорились о шляпках и белье.
К вечеру все устали, особенно Риган. Ей стало неловко при мысли о том, что вся эта работа пойдет насмарку, поскольку ни один американец не сможет оплатить всю заказанную ею одежду. Она попросила мадам Розу передать счета Тревису до того, как раскроят хотя бы один кусок материи, чтобы они были оплачены заранее. Портниха вежливо улыбнулась и пообещала прямо к утру все подготовить.
Наконец, оставшись одна, Риган в изнеможении опустилась на стул, утомленная этим долгим днем и постоянным чувством вины. С самого утра она знала, что все это игра и что все эти люди придут в возмущение, когда поймут, что работа, на которую они потратили целый день, не будет оплачена. К тому времени, когда на лестнице раздались тяжелые шаги Тревиса, она совсем пала духом: ведь это именно он виновник всего. Когда дверь распахнулась, она бросила в Тревиса туфельку и попала ему в плечо.
— В чем же дело? — улыбнулся он. — А я-то думал, что тебе будет приятно меня увидеть. Ты ведь постоянно жаловалась, что тебе нечего надеть.
— Я не ожидала, что вы возьмете на себя эти заботы! У вас нет на меня никаких прав. Вы не посмеете увезти меня в вашу варварскую страну. Я никуда не поеду, слышите? Я англичанка и остаюсь в Англии.
— Где же ваша семья и друзья? — язвительно спросил он. — Я опять целый день пытался выяснить, где ты жила раньше, но так ничего и не добился. Чтоб им пусто было! — добавил он, запустив пальцы в волосы. — Ну что это за люди, которые так легко отказались от такого ребенка?
Должно быть, на нее подействовала усталость после бессонной ночи и утомительного дня, и Риган расплакалась. Последние часы она пребывала в такой ярости, что ей некогда было размышлять над тем, какие чувства вызвали в ней слова Фаррела о том, как ему ненавистна женитьба на ней, и заявление дядюшки, что он ее презирает. В течение нескольких дней она жила надеждой, что они спасут ее, но Тревис, вне всякого сомнения, заглядывал в их дом. Неужели Фаррел и дядя Джонатан отреклись от Риган, сказали, что не знают ее?
Она не успела произнести ни слова — Тревис обнял ее. Она сначала отталкивала его, пытаясь сопротивляться.
— Оставьте меня в покое, — слабо прошептала девушка, но все ее усилия вырваться из его объятий оказались тщетными, так как Тревис крепко держал ее, и в конце концов Риган спрятала лицо у него на груди, и ее тело сотрясли рыдания.
Тревис сразу же подхватил ее на руки и сел на стул, обняв ее как ребенка.
— Поплачь, киска, — ласково сказал он. — Если уж кому это нужно, так прежде всего тебе.
Она заплакала еще горше, когда поняла, что этот чужой ей человек, который овладел ею и готов был заботиться о ней, ласково обнимает ее, тогда как те, кто обязаны опекать ее, от нее отказались. Но хуже всего было то, что она лишилась надежды, что Фаррел спасет ее, что она снова увидит любимого человека. Теперь ей никогда уже не удастся доказать ему, что она может стать хорошей женой. Ее увезут в Америку, и им даже не будет известно, где она.
Когда рыдания девушки стали стихать, Тревис погладил ее по голове.
— Скажи, почему ты так расстроена?
Не могла же она рассказать ему про Фаррела!
— Потому что я ваша пленница! — как можно тверже ответила она, оторвавшись от его плеча.
Тревис по-прежнему гладил ее волосы, потом терпеливо и сочувственно заговорил:
— По-моему, до нашей встречи, ты как раз и была в плену. А иначе бы тебя не выбросили, как какой-то хлам.
— Хлам! — Она даже задохнулась, — Да как вы смеете так говорить!
Тревис удивленно улыбнулся ей:
— Я же не говорю, что это ты — хлам. Я сказал только, что к тебе так где-то относятся. Вот только понять не могу — почему ты готова вернуться к этим людям.
— Я… я… никто… — И она снова заплакала. Этот Тревис так грубо называл вещи своими именами.
— Что же дурного в том, что ты сирота?. — продолжал он. — Вот я уже много лет, как потерял родителей. А может быть, мы подходим друг другу…
Риган подняла на него глаза. Ей трудно было представить, что этот человек мог хоть кому-нибудь подходить. Что бы Тревис ни говорил, он наверняка привык похищать девушек и держать их взаперти.
— Не очень-то мне нравятся твои мысли. — предупредил он. — Если ты что-то вбила себе в голову, то знай — я отвечаю за то, что мне принадлежит.
— Вам принадлежит! — воскликнула она. — Я же совсем вас не знаю!
Он улыбнулся и прижался к губам Риган, целуя ее так нежно и бережно, что она неожиданно обвила руками его шею.
— Ты достаточно знаешь меня, — хрипло проговорил он. — И запомни — ты моя.
